Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Темнота и неизвестность пугали, а мысль о том, что она бежит по тайному туннелю где-то под землей, – возбуждала. Убедившись, что назад дороги нет, она стала водить лучом по стенам, ей хотелось знать, что собой представляет этот туннель и каких он размеров. Пол был, похоже, асфальтированным, и Фатима напрягла всю фантазию, чтобы представить каток и укладчиков в ярких жилетах здесь, глубоко под землей. Стены были каменные, как и полукруглый потолок, такой высокий, что она даже в прыжке не смогла бы достать до него. Прямо-таки сказочные локации, подумала Фатима, вдыхая запах сырости и времени, только бы не встретить «добрых гномов» или еще кого. Здесь, под землей, царила такая абсолютная и давящая тишина, что Фатима специально покашляла, чтобы убедиться, что слух еще при ней. Но и это покашливание вышло тихим и робким, как будто сами звуки боялись вырваться наружу, боялись нарушить эту вековую тишину. Да, ну и местечко, подумала Фатима, направляя свет себе под ноги, лишнего времени тут явно не проведешь. И поскольку мысль эта полностью соответствовала действительности, она не стала больше терять ни секунды и решительно пошла вперед.
Она вся напряглась, как пружина, шагая в неизвестность, освещенную только тонким лучом фонарика, нет, ничего потустороннего она не боялась, с самого детства она не разделяла и не понимала страхи других детей, она не боялась привидений или домовых, она боялась людей, вот кто, по ее мнению, был гораздо страшнее и опаснее. И сейчас, оказавшись в одиночестве в этой давящей черноте, она боялась встречи не с душами умерших обитателей дворца, гораздо больше она опасалась живых.
Каменный коридор вел ее вперед по прямой, никаких ответвлений не было, и это радовало – как-то неприятно было бы проходить мимо пустых коридоров, которые могли и не быть такими уж пустыми, и оставлять их за спиной. И долго мне еще идти, задалась вопросом Фатима, здесь, под землей, даже время, казалось, теряло свою силу, оно просто останавливалось, темнота поглощала все. Она светила не только вперед, она тщательно осматривала каждую стену, каждый камень, ожидая сюрпризов, и поэтому заметила, что коридор не совсем прямой, мягко и едва заметно он поворачивал, уходя влево. И это было хорошо, появиться вдруг из ниоткуда прямо пред глазами сотен полицейских было не очень удачной идеей, а так она скорее всего выйдет достаточно далеко от эпицентра событий. Сделано с умом, подумала Фатима и слегка улыбнулась – в месте, подобном этому, любые проявления положительных эмоций давались с трудом.
Она шла вперед сквозь бесконечную неизвестность, и как бы напряжена и сконцентрирована она ни была, а вскоре мысли все равно потекли свободным потоком, унося ее прочь от действительности. Нет лучшего катализатора для размышлений, чем однообразие, подумала Фатима, ловя себя на совершенно посторонних мыслях и возвращая в реальность. Но ненадолго, уже через пару минут мысли снова улетали, и она подумала, что открыла лучший способ остаться наедине с собой, по-настоящему заглянуть в себя. Рецепт прост, всего два ингредиента – темнота и тишина. И никаких назойливых психоаналитиков.
И оставшись наедине с собой, она думала о себе, о том, кем была раньше и кем будет потом, если это «потом» вообще будет. Она думала о Яне, о двух Янах, она думала о жизни и смерти, и о страхе. Жизнь виделась ей вот таким темным туннелем, по которому все брели, ища ответы и не зная, что ждет впереди. Мы как слепые в этом темном лабиринте, думала она, шагая вперед, к освобождению, и не у всех есть даже фонарик, большинство ведь просто двигается на ощупь, потому так страшно бывает жить, и так больно бывает, когда в этой темноте что-то вдруг сбивает тебя с ног или ударяет в самое уязвимое место. И что гонит всех людей через этот туннель, ведь все проходят его до конца? И в этой кромешной тьме ей пришел ответ: страх и любопытство. Люди делятся на две категории. Всего на две.
И с позором она осознала, что все эти годы шла сквозь тьму, подгоняемая ничем иным, как страхом. А она-то считала себя смелым человеком. Но сиюминутная смелость, смелость ситуаций, и смелость в глобальном смысле – совершенно разные и абсолютно непохожие вещи, и это откровение обрушилось на Фатиму, вылетело навстречу из темноты, как яркий луч света, и ослепило ее. Да, она боялась, как же она боялась! Боялась жить, боялась принять мир таким, какой он есть, боялась за себя в этом мире, боялась потерять себя, и все же потеряла. Она могла бы перечислить еще тысячи тысяч вещей, которых боялась, но зачем? Она итак поняла, что вся ее жизнь была страхом, и ничего другого в ней не было.
– Нет! – Вырвалось у нее, но тьма поглотила это непокорное слово.
– Нет! Нет! Нет! – Повторяла Фатима, пока не услышала саму себя, – нет. Одну победу я все же одержала. Пускай хоть раз, но я не отступила перед страхом. И теперь у меня есть сын. А это много значит.
Никто ей не возразил, да и кто мог возразить, она была одна в каменном туннеле, и единственным ее противником была она сама.
20
Сколько она шла сквозь тьму туннеля, она не знала, не смогла бы сказать, даже если бы от этого что-то зависело, но она заметила, как после плавного поворота каменный коридор снова стал прямым, как стрела. И она перестала опасаться нежелательной встречи, привыкнув к новой обстановке – какой бы неприятной она ни была, – Фатима успокоилась и снова стала чувствовать, как будто какой-то радар снова заработал, и теперь она могла точно сказать: в туннеле она одна, никого, кроме нее, здесь нет. А вот на поверхности сейчас, должно быть, разворачивается настоящая маленькая война, подумала она, и как же приятно переждать шторм на глубине.
Она мысленно заключила пари с собой, уверенная, что к моменту ее появления возле посольства, все будет кончено. И на что только рассчитывали эти горе-террористы? На что вообще рассчитывают все те, кто что-то захватывает и потом пытается что-то навязать? История всегда повторяется, и, видно, ничему их не учит, думала Фатима, нельзя открыто выступать против мира, потому что мир сокрушит тебя, как маленькое гадкое насекомое, и даже не заметит. Нет,
