Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела

посадил его себе на колени. Прошел двадцать один год с тех пор, как я последний раз касался своей жены.

88

В тюрьме «Полсмур» мы были гораздо больше осведомлены о разных событиях, чем на острове Роббен. Мы знали, что освободительная борьба усиливается и что усилия наших противников также возрастают. В 1981 году южноафриканские силы обороны совершили налет на представительства Африканского национального конгресса в Мапуту (Мозамбик), убив там тринадцать наших активистов, включая женщин и детей. В декабре 1982 года формирования «Умконто ве сизве» организовали взрывы на атомной электростанции Коберг вблизи Кейптауна (в то время она находилась на этапе строительства) и на многих других стратегических и военных объектах апартеида по всей стране. В том же месяце южноафриканские вооруженные силы совершили налет на представительство АНК в Масеру (Лесото), убив там сорок два человека, в том числе женщин и детей.

В августе 1982 года активистка нашей организации Рут Ферст, открыв свою почту в Мапуту, где она проживала в изгнании, погибла в результате взрыва заложенной бомбы. Рут Ферст, жена Джо Слово, была храброй активисткой борьбы с апартеидом, которая несколько месяцев провела в тюрьме. Она была привлекательной женщиной с сильным характером, с которой я впервые встретился во время своей учебы в Витватерсрандском университете. Ее убийство продемонстрировало всю степень жестокости властей Южной Африки в борьбе с нами.

В мае 1983 года впервые произошел взрыв автомобиля, заминированного бойцами «Умконто ве сизве». Эта акция была направлена против представительства ВВС и военной разведки южноафриканской армии в самом центре Претории. Она представляла собой попытку отомстить за неспровоцированные нападения южноафриканкой армии на АНК в Масеру (Лесото) и в других городах. Это привело к эскалации вооруженной борьбы с режимом апартеида. В результате погибло девятнадцать человек, более двухсот получили ранения.

Гибель гражданских лиц в результате наших диверсий стала трагической случайностью, и я испытал настоящий ужас, узнав о числе погибших. Наряду с этим я понимал, что такие несчастные случаи были неизбежным следствием вооруженного противостояния. Людям свойственно ошибаться, и во время войны цена таких ошибок всегда высока. Именно потому, что мы знали неизбежность таких инцидентов, мы с такой неохотой принимали решение взять в руки оружие. Но, как выразился Оливер Тамбо, во время этой эскалации конфликта наша вооруженная борьба была обусловлена насилием режима апартеида.

И правительство, и руководство Африканского национального конгресса действовали по двум направлениям: военному и политическому. На политическом направлении правительство проводило свою стандартную стратегию «разделяй и властвуй», пытаясь отделить чернокожих африканцев от цветных и индийцев. В ноябре 1983 года на референдуме белый электорат одобрил план премьер-министра Питера Боты по созданию трехпалатного парламента с формированием палат (белого населения, индийцев и цветных) по расовому признаку. Это была попытка привлечь индийцев и цветных в политическую деятельность и отделить их от чернокожих африканцев. Наряду с этим такая идея была всего лишь игрой в демократию, поскольку на любые решения палат индийцев и цветных могло быть наложено вето палаты белого населения. Это также являлось попыткой обмануть весь остальной мир, заставив его думать, будто южноафриканское правительство реформирует апартеид. Но уловка Питера Боты не обманула народ: в 1984 году более 80 процентов индийских и цветных избирателей бойкотировали выборы в новые палаты парламента.

В стране формировались новые мощные политические движения, которые имели прочные связи с АНК. Главным из них являлся Объединенный демократический фронт (ОДФ)[102], куратором которого я был назван. ОДФ был создан для координации протеста против новой конституции апартеида 1983 года и первых выборов в сегрегированный трехпалатный парламент в 1984 году. Вскоре ОДФ превратился в мощную организацию, объединившую более шестисот организаций, выступающих против апартеида.

АНК переживал свое новое рождение, он пользовался очевидной популярностью. Опросы общественного мнения показали, что АНК являлся самой популярной политической организацией среди чернокожих африканцев, несмотря на то, что он был запрещен в течение четверти века. Его борьба против апартеида привлекла внимание всего мира: в 1984 году англиканский архиепископ Десмонд Туту, активный борец с апартеидом, был удостоен Нобелевской премии мира (тюремные власти отказались отправить ему поздравительное письмо). Свидетельством того, что правительство Южной Африки испытывало растущее международное давление, стал тот факт, что страны всего мира начали вводить экономические санкции в отношении Претории.

Правительство делало мне намеки на протяжении многих лет, начиная с попыток министра Джимми Крюгера убедить меня переехать в Транскей. Это были не попытки договориться, а стремление изолировать меня от моей организации. В ходе наших встреч Джимми Крюгер сказал мне: «Мандела, мы можем работать конкретно с вами, но не с вашими коллегами. Будьте благоразумны». Я не ответил на эти предложения, но сам факт того, что власти пытались наладить диалог со мной, можно было рассматривать как прелюдию к реальным переговорам.

Правительство активно зондировало почву. В конце 1984 и начале 1985 года меня посетили два видных западных государственных деятеля: лорд Николас Бетелл, член британской Палаты лордов и Европейского парламента, и Сэмюэль Дэш, профессор права в Джорджтаунском университете и бывший советник Комитета Сената США по расследованию Уотергейтского скандала. Оба визита были санкционированы новым министром юстиции Коби Коэтси, который, судя по всему, был новым лидером африканеров-националистов.

Я встретился с лордом Николасом Бетеллом в кабинете представителя тюремной администрации, который украшала большая фотография президента Питера Боты с хмурым видом. Николас Бетелл был веселым, крупным, полным мужчиной. Я решил подразнить его за полноту. «Вы выглядите так, как будто являетесь родственником Уинстона Черчилля», – сказал я, когда мы пожали друг другу руки, и он рассмеялся.

Лорд Бетелл поинтересовался об условиях нашего содержания в тюрьме «Полсмур», и я прояснил ему эту тему. Затем мы обсудили диверсионную деятельность формирований «Умконто ве сизве», и я объяснил, что переход к насильственным средствам борьбы был обусловлен не огульным решением руководства Африканского национального конгресса, а репрессивными мерами со стороны правительства. Я подтвердил, что при организации диверсий мы определяли своими целями стратегические военные объекты, а не людей. «Я бы не хотел, чтобы наши бойцы совершили нападение, например, на этого майора», – сказал я, указывая на майора Фрица ван Ситтерта, который следил за ходом нашей беседы. Фриц ван Ситтерт был добродушным малословным парнем. От моего замечания он вздрогнул.

Во время визита профессора Сэмюэля Дэша, который последовал практически сразу же за визитом лорда Бетелла, я изложил то, что считал минимально необходимой основой для будущей нерасовой Южной Африки: унитарное государство без бантустанов, выборы в единый парламент при отказе от принципа расовой сегрегации, соблюдение принципа «один человек – один голос». Профессор Сэмюэль Дэш спросил, воодушевлен ли я в связи с заявлением правительства о намерении отменить Закон о