Сиреневый Чёрный - Жанна Лебедева

Лэйла в отчаянии заламывала пальцы. Ни один из гонцов, посланных к Северным, так и не вернулся. Сомнений не было — все они сгинули еще в пути, цели не достиг никто. Ожидая неизбежного, принцесса зорко всматривалась в мрачный горизонт, болезненно синеющий на фоне светлого неба, словно огромный кровоподтек. В бледных всполохах уже получалось различить подвижные фигуры наступающих чудовищ. Даже издали было видно, как вспыхивают алые рубины глаз, и озаряют блистающие непробиваемой чешуей шкуры струи выпускаемого драконами огня.

— Скажите жителям, пусть бросают все и уходят через восточные ворота, — отталкиваясь от резного парапета и оборачиваясь, произнесла Лэйла, встречаясь взглядом с невысоким плотным камердинером.

— Они не уйдут, госпожа, — мужчина отрицательно покачал головой, его седые кудри метнулись по щекам, — все, кто хотел вас покинуть, давно уехали. Те, кто находится в Ликии сейчас, город не бросят. Люди надеются на мирный исход. Какой смысл штурмовать город, который и так не даст отпора?

— Они пришли не штурмовать и не захватывать. Они собрались стереть Ликию с лица земли, — из-за спины седовласого слуги донесся старческий голос Моруэла.

Бросив на чернокнижника полный трагизма взгляд, Лэйла стиснула зубы и свела брови. Помолчав несколько секунд, посмотрела в глаза камердинеру:

— И все же — убедите людей покинуть город…

Тут же по всей Ликии помчались глашатаи, призывающие жителей немедленно уходить на восток. Но уходить было уже поздно, сделав вид, что начнут наступление с запада, драконы окружили город и ударили с востока и юга. Запылали огнем окрестные поселения, утонули в смрадном дыму сады, бросились в центр Ликии люди, последние беженцы, пытавшиеся уйти за восточную стену.

Враг оказался беспощаден и жесток. В одно мгновение бьющийся в агонии город наводнили драконы. Огромные твари ползали по улицам, руша стены домов, погребая в опаленных руинах тех несчастных, что понадеялись спрятаться от чудищ в подвалах и погребах. Люди Минии, Ветрокрылы, мелкие и юркие, как и сама предводительница, крушили окна и пробирались в дома, отыскивая скрывшихся там горожан.

Так, почти в один миг, цветущая Ликия превратилась в ад. И не было в ней более ничего, кроме истошных криков, льющейся крови и всепоглощающего жадного огня….

За потайной дверью крошечной подсобки среди швабр, веников и метел прятались две фрейлины, паж и несколько горничных. Они жались друг к дружке, боясь издать лишний звук, и напряженно прислушивались к звукам, доносящимся из-за двери.

А там гробовая тишина то и дело сменялась громоподобным рыком, сотрясающими пол шагами и глухим воем рвущегося из разверзнутых пастей пламени. Было слышно, как разваливаются кусками каменные стены, как трещат, охваченные языками огня, деревянные перекрытия и звонко падают на глянцевые плиты пола мраморные статуи. Потом вновь становилась тихо, но безмолвие это приносило лишь тяжкое ожидание новых вторжений и разрушений.

На какое-то время грохот умолк. Слышалось лишь слабое потрескивание тлеющего дерева — горела подожженная мебель. В каморку потянулись тонкие струйки дыма. Затаившиеся слуги молчали, стараясь совладеть с дыханием и не закашляться.

— Надо выходить. Мы задохнемся, если продолжим тут сидеть, — еле слышно прошептала Тама, прижимаясь ухом к двери.

— Ты с ума сошла, — прошептала из душной темноты фрейлина Фанита, — чудовища растерзают нас, сожрут живьем, порвут на куски!

— Монстров больше не слышно, возможно, они ушли из дворца, — поддержал решительную Таму один из пажей, худой и миловидный, как девушка, Альберт.

— Наверняка они затаились и ждут, когда мы выйдем из укрытия, чтобы напасть на нас, — дрожащим голоском поддержала сестру Ангелика.

Обычно эта тоненькая черноволосая красотка вела себя увереннее мягкой и податливой сестры, но теперь ее нервы были совершенно подорваны, она тряслась, словно осиновый лист и заикалась.

— Мы задохнемся от дыма, если тут останемся — идти придется, — настаивала Тама, пытаясь говорить уверенно и одновременно тихо.

Несмотря на критичность ситуации, белокурая пастушка смогла сохранить твердость духа и самообладание. За время приключений с Айшей и Ташей характер девушки, которая всегда была не робкого десятка, закалился еще сильнее.

— Я ухожу, кто хочет, может пойти со мной, — произнесла она наконец, сосредоточенно выдыхая и напряженно прислушиваясь к звукам извне.

Присутствия драконов ничто не выдавало, и смелая девушка решилась покинуть свое убежище. Она осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Дворец стал неузнаваемым: светлые стены почернели от копоти, развороченные окна ощерились осколками битых стекол, остатки которых укрыли пол, смешавшись с обломками мебели, черепками цветочных горшков, рассыпанной землей и кусками разбитых скульптур. Среди обломков и хлама виднелись обугленные останки людей — тех несчастных, кому не посчастливилось встретить на пути драконов-захватчиков.

Пораженная увиденным Тама замерла, не в силах сделать следующий шаг. Когда кто-то коснулся ее руки, она подавилась вскриком и зажала рот руками: рядом стояли Лусинда и Альберт.

— Мы с тобой, — пожимая локоть девушки, успокоил ее паж, — больше никто не пошел…

Осторожно оглядываясь и замирая от каждого шороха, они двинулись к галерее, ведущей в сад, надеясь затеряться, спрятаться там до поры до времени. Сквозь разбитые окна во дворец просачивалась синяя мгла. Тонкие, почти осязаемые ручейки мешались с серым дымом, опутывая ноги идущих, искрились, озаряли вспышками стены. То была работа магов Минии — колдовская защита, слепящая неприятеля, не дающая ему ориентироваться и атаковать. Эта защита сыграла свою роль, не дав стоящим на башнях ликийских дворцов стрелкам с бронебойными луками поразить летящих на город драконов.

Миния перестраховалась. Желая прослыть заботливым и аккуратным предводителем Гильдии, она не могла позволить погибнуть в столь незначительном в боевом смысле штурме даже одном подчиненному.

Синяя мгла не просто слепила, она путала, заставляя забыть даже хоженные-перехоженные пути, заблудиться в самых знакомых и часто посещаемых переходах и коридорах розового дворца принцессы Лэйлы.

Добравшись до развилки, от которой расходились в стороны две тонущие в синеве галереи, беглецы остановились.

— Направо!

— Налево! — в один голос воскликнули Альберт и Тама, переглянулись, вопросительно посмотрели на задыхающуюся от непривычной спешки Лусинду.

По широкому лбу тучной поварихи тек черный пот. Восприняв короткую заминку, как награду, она привалилась спиной к стене и принялась обмахиваться рукой.