Император Мэйдзи и его Япония - Александр Мещеряков

Чтобы прийти в себя, социалистам потребовалось около десяти лет. Им не удалось перехватить «террористическую инициативу» у ультраправых – в ближайшие десятилетия в качестве главных террористов будут выступать носители самурайских, «патриотических» идеалов – почитатели института императоров, полагавшие, что им выпало счастье проживать в стране богов.

Газеты опубликовали текст приговора по делу о покушении на жизнь Мэйдзи 19 января. В этот же день газета «Ёмиури» поместила передовицу под названием «Проблема Южного и Северного дворов. Грубая ошибка государственного учебника»[371]. Речь шла о трактовке событий XIV века, когда в Японии сосуществовали два императорских двора – в Киото и в горах Ёсино, в нескольких десятках километров к югу от столицы. В Киото находились ставленники сёгунов из рода Асикага, в Ёсино – императоры из конкурирующей линии, которые были более самостоятельны в своих поступках. В 1392 году дворы объединились под эгидой Севера. Что оставалось делать школьникам? Они заучивали девизы правления обоих дворов, могилы правителей как Северной, так и Южной династии обладали для них одинаковым статусом.

Однако состояние умов в обществе было таково, что требовалась однозначность – краеугольным камнем официальной идеологии являлась формула «бансэй иккэй» – «десять тысяч правлений императоров из одной родственной линии». Параллельное сосуществование двух дворов нарушало стройную картину мира, одновременное сияние сразу двух солнц слепило и раздваивало личность.

Поэтому ревнители метафоры «единого» были просто обязаны принести в жертву один из дворов. Задача была непростой – ведь Мэйдзи был потомком императоров Северной династии. Однако здесь сыграло роль другое соображение. Сёгуны Асикага считались не просто «плохими», а очень плохими. Они держали киотосский двор в «черном теле», не предоставляли средств на его содержание, так что многие императорские ритуалы перестали проводиться. А двор Ёсино боролся с сёгунами. Это означало, что следует пожертвовать Северной династией. Школьный учебник подвергся осуждению довольно широкой общественности за несоответствие принципу «бансэй иккэй».

Вопрос о династической законности достиг такой остроты, что его обсуждали в парламенте, на заседании правительства, в Тайном совете. Власти перепугались и объявили, что только Южный двор следует признать легитимным. Период «Южной и Северной династий» перестал существовать, теперь это время приказали именовать «периодом Ёсино». Автора учебника Кида Садакити (1871–1939) уволили из Министерства образования, другие историки еще раз призадумались над тем, где проходит граница дозволенного. В то время история и современность были связаны крепко, в актуальности истории не сомневался никто.

1 марта состоялась церемония открытия Императорского театра. Он стал первым европейским театром в стране. Он был построен в стиле французского ренессанса, но, в отличие от прежних знаковых сооружений, архитектором был не европеец, а японец. Здание было отделано мрамором, на церемонии открытия японская элита наблюдала за балетом в исполнении местной хореографической школы. Первыми из иностранцев там выступали танцоры Дягилева. Вскоре в этом лучшем в Японии зале стали выступать и актеры Кабуки. То, что европейские знаменитости выступали с ними на одной площадке, придавало театру Кабуки международный престиж.

В сентябре священник Петр Торопов из села Байкаловского Ирбитского уезда Пермской губернии отправил императору Мэйдзи послание, призывающее того принять православие. Но теперь даже отец Николай, когда-то питавший надежды крестить Мэйдзи, отнесся к этой идее без всякого энтузиазма[372]. Другой проект тоже не понравился ему. Начальница сиротского приюта предложила завести в соборе соломенные сандалии-дзори, которые следовало выдавать за плату посетителям-нехристианам при входе. Однако Николай решительно отверг предложение и записал в своем дневнике, что «брать деньги за посещение Собора – было бы унизительно»[373].

Перспектива. В настоящее время за вход в Воскресенский собор взимается плата в размере 300 йен. Вместо дзори выдается свечка и открытка с изображением собора.

Казнь Котоку Сюсуй и его товарищей не остановила рабочего движения. В канун Нового года, 31 декабря, началась забастовка токийских трамвайщиков под руководством Катаяма Сэн. Трамвай, один из символов новой, электрической Японии, вдруг оказался символом угрозы режиму. Бастовавшие требовали повышения зарплаты, и они ее получили. От трамвайщиков стало зависеть слишком много людей. Протяженность путей в Токио составляла уже 190 километров, 580 тысяч столичных жителей ежедневно пользовались услугами трамвая. Транспортные предшественники трамвайщиков – рикши и работники конки – не бастовали никогда.

1912 год

45-й год правления Мэйдзи. 1-й год правления Тайсё

В январе с берега моря Росса на двух собачьих упряжках три члена экспедиции, возглавляемой Сирасэ Нобу (1861–1946), направились на покорение Южного полюса. Они смогли пройти всего 283 км, но им все-таки удалось преодолеть 80-ю параллель. До сих пор к Южному полюсу были отправлены 22 экспедиции, но только трем из них – норвежца Амундсена, англичан Скотта и Шеклтона – удалось покорить его (Амундсен первым в мире достиг полюса в декабре 1911 г.). При этом и норвежцы, и англичане имели богатейшие традиции по покорению пространства. Японцы же, как известно, до этого времени великих путешественников миру не подарили. Члены экспедиции Сирасэ вообще стали первыми японцами, высадившимися в Антарктиде. Так что в японской истории экстремальных путешествий был совершен настоящий прорыв. На месте своей последней стоянки Сирасэ патриотично воткнул в снег японский флаг. Это место он назвал Ямато-но Юкихара – Снежная Равнина Ямато. Сирасэ был патриотом, на родине его восторженно приветствовали тоже патриоты. Популярности Сирасэ добавил кинематограф – запечатлевшие его кадры демонстрировались по всей стране. Кинематограф превращался из развлечения в дополнительное средство воспитания национальной гордости.

Сирасэ Нобу

Из первых для Японии Олимпийских игр такой гордости не получилось. В Стокгольм страна направила двух легкоатлетов – спринтера и марафонца. Их выступление оказалось откровенно провальным, марафонец даже не сумел добежать до финиша. Несмотря на несомненные успехи Японии как страны, в «коллективном зачете» в области экономической и военной, в зачете индивидуальном японцы по-прежнему не могли составить достойной конкуренции на международной арене.