Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

его эксплуатацию и коррумпированность, на тот момент был наиболее прогрессивной экономической системой. Нельзя отказываться от достижений капитализма – их необходимо, наоборот, усилить – ускорить их развитие и ликвидировать сами ограничения в развитии, которые налагает капиталистическая стоимость» [373].

В последних строках приведенной цитаты и кроется суть аксе-лерационизма. Вместо отказа от капитализма и замены его новой формацией, Срничек и Уильямс предлагают сохранить все достижения капитализма и ускорить его развитие, избавившись ото всех капиталистических явлений, которые сдерживают его прогрессирование (например, монополизацию и патенты). Акселерационисты рассматривают существующую инфраструктуру не как «стадию капитализма, которую необходимо уничтожить, а как трамплин для прыжка в посткапитализм» [373]. Далее: одних технологий недостаточно для того, «чтобы спасти нас». Технологии должны сочетаться с социально-политическими действиями, с которыми первые «тесно переплетены». Ускорение развития технологий поможет добиться победы в социальных конфликтах (здесь акселерационизм логически сближается с постгендеризмом). В стадии посткапитализма потребуется «посткапиталистическое планирование» с использованием математических моделей, которые позволят решить проблемы производства и распределения благ: «…в качестве инструментов в данном случае можно использовать агентное моделирование, социально-сетевой анализ, анализ “больших данных” и неравновесные экономические модели – все эти типы анализа являются необходимыми когнитивными посредниками в процессе понимания такой сложной системы, как современная экономика. И левые акселерационисты должны быть грамотными и в этих технических областях» [373]. В одиннадцатом пункте манифеста говорится о социотехнической гегемонии – тезис, впервые выдвинутый еще Антонио Грамши. Социалисты должны добиться ее, «как в сфере идей, так и в сфере материальных платформ – инфраструктуры мирового общества. Именно эти платформы создают основные параметры того, что затем воспринимается как возможное в поведенческом и идеологическом плане. В этом отношении они являются воплощением материального трансцендентного нашего общества – это то, что делает возможным конкретный набор действий, отношений и типов власти. Хотя нынешняя глобальная платформа и имеет наклон в сторону капиталистических социальных отношений, но такое состояние не является неизбежным или необходимым. Все эти материальные платформы производства, финансов, логистики и потребления можно перепрограммировать и переформатировать так, чтобы они служили уже нуждам посткапитализма – и они будут перепрограммированы и переформатированы» [373].

Завершается акселерационистский манифест оптимистичными и вдохновляющими словами: «будущее необходимо конструировать… будущее необходимо снова взломать – раскрыть горизонт вселенских возможностей мира Запредельного». В целом надо признать, что аксе-лерационисты довольно гармонично вобрали в себя все достижения предшественников, начиная от идеи конструирования и рационализации экономики и заканчивая оптимистическим отношением к технологиям, которые могут служить человеку в его преодолении природы и борьбе с ней. Акселерационизм может быть поддержан как феминистками и ЛГБТ-движением, так и более ортодоксальными, экономико-ориентированными марксистами современности. Кроме того, его теоретики очень молоды. Основателю акселерационизма Нику Лэнду всего 59 лет, Нику Срничеку – 38, Марк Фишер умер в 2017 г. в возрасте 47 лет и т. д. Речь идет о поколениях, родившихся в 1960-1990-е гг. Они лучше понимают, как обращаться к молодой аудитории, более восприимчивой к социализму в силу ее эмоциональности. Именно поэтому, на мой взгляд, акселерационисты имеют все шансы стать массовой социалистической идеологией XXI в.

Заключение

Социализм существует столько же, сколько цивилизация. Это древнейшая парадигма на Земле. В книге мы рассмотрели его развитие, начиная с древности и заканчивая XXI столетием. Что мы вынесли из этого путешествия в историю благих намерений? Прежде всего то, что поговорка о том, что дорога в ад вымощена благими намерениями, подтверждается на примере социализма.

Конечно, не всякое восстание народных масс было левым и социалистическим, как и не всякая добровольная община с обобществлением собственности может быть названа последовательницей социализма. Восстающие в то или иное время народные массы хотели улучшения условий своей жизни здесь и сейчас, в существующей системе социально-экономических отношений. Многие крестьянские восстания заканчивались достижением некоего компромисса между восставшими и правящими классами, крестьяне часто бросали оружие после того, как им обещали отменить прежние поборы или уменьшить повинности. Ту же судьбу повторили пролетарии, которые служили источником революционных настроений в XIX в., но стали частью системы в следующем столетии, как только получили гарантии и привилегии. Но не таковы настоящие социалисты, которые, конечно же, участвовали во многих этих восстаниях и волнениях. Для них целью был слом старого порядка и создание нового, уничтожение сопротивляющихся этому новому порядку людей и классов, преодоление и изменение самой сути существующих социально-экономических отношений, которая и делает существование последних возможным. Отсюда неизбежно возникала ключевая роль социалистического режима в развязывании террора на подконтрольной территории. Невозможно реализовать радикальные преобразования в условиях плюрализма мнений и возможности это мнение воплотить политически. Социализм не может позволить себе терпимость.

В то же время социалисты, став по-настоящему массовым явлением в XX в. и получив политическую власть над половиной мира,

нигде не добились поставленных целей, в каком-то смысле проиграв с самого начала, – революция в развитых странах с многочисленным пролетариатом не состоялась, зато установилась в странах с большой долей сельского населения и неразвитой промышленностью. Мировой революции не произошло. Социалисты пришли к власти исключительно в аграрных или слабо индустриализированных странах, хотя считалось, что именно в промышленно развитой стране этот процесс должен проходить в первую очередь. Революцию не удалось разжечь и экспортировать в Европу. Большевики были остановлены поляками в 1920 г., так что не удалось принести революцию и на штыках. Венгерская советская республика едва ли продержалась четыре месяца 1919 г. Баварская советская республика просуществовала всего месяц. Красные армии были выбиты из Прибалтики и Финляндии. Понятно, что, когда теоретики столкнулись с реальностью, пришлось провести ревизию теории, но из песни слов не выкинешь.

Ни в одной социалистической стране не удалось создать работоспособную экономику, которая подтвердила бы преимущество рационального планирования над стихийным рынком или даже смешанной экономической системой. Постоянные дефициты и потребность в западных технологиях и продовольствии привели в большинстве социалистических стран к постепенному отказу от основных экономических принципов социализма (обобществление производства, отказ от денег, запрет частной собственности на средства производства и т. д.).

Социалистам не удалось покончить с институтом государства, с его бюрократизмом и эксплуатацией. Наоборот, социализм создал куда более всеобъемлющий, тоталитарный, централизованный и беспощадный ко всякой инициативе источник власти – партию. Государство при социалистических режимах действительно перестало играть ведущую роль в принятии решений, но его вполне «успешно» заменила гигантская партия.

Не удалось оправдать и прогнозы по религии, браку и другим традиционным социальным институтам. Если религия существовала лишь за счет отношений, которые делали ее необходимой, то почему с исчезновением этих отношений и переходом к социализму религиозность людей оставалась на высоком уровне? И почему люди продолжали ценить долговременные моногамные отношения, по-прежнему считая простым человеческим