Соловей для черного принца - Екатерина Левина

— Я просто старалась всем угодить, — призналась она, доверительно косясь на меня. Слезы уже высохли и лишь красноватые следы на припухших щеках свидетельствовали о недавней сцене. — Я смирилась с участью бедной родственницы, и всеми силами старалась терпеть и угождать, чтобы заслужить одобрение… Я делала все, что они требовали! И даже больше! Старалась, чтобы всем было хорошо… Но так и осталась приживалкой! А какая-то мисс Рассел, бесстыжая гадюка, пользуется в этом доме большим уважением, чем я… Я ненавижу их всех! Я так мечтала, что, когда Дамьян станет хозяином, я хорошенько намылю их спесивые рожи… А теперь… теперь старику осталось недолго, и как только он преставится, нас вышвырнут отсюда. Обратно в грязь, обратно в клоповник…

— Но вы не будете бедствовать. Дамьян много работал, он сможет обеспечить вас.

Мы уже поднялись на третий этаж и остановились у входа в солярий, за которым находились спальни Уолтеров.

— Ха, не смеши меня! Вроде бы Дамьян сделал какой-то капитал на своих делишках, но этих денег — мизер! Он без продыху гнул спину, трудясь в теплицах, принадлежавших графу. Но полагал, что скоро станет хозяином всего этого. А в итоге — все, что заработал мой сын, досталось Китчестерам! Из-за тебя мой сын оказался ни с чем!

— Значит, если бы не мое появление, вы бы катались как сыр в масле, став здесь хозяйкой. А я расстроила ваши блаженные мечты. Я очень сильно мешала вам…

— Еще бы, конечно… — но вдруг Жаннин резко оборвала себя. Ее влажные глаза ошеломленно округлились и, казалось, готовы были выскочить из орбит, так она была встревожена и поражена. — Постой, постой, Найтингейл, дорогая, уж не думаешь ли ты, что это я пыталась причинить тебе зло! Это оскорбительно…это унизительно! Когда-то я была очень, очень известна и слава обо мне гремела во всех театральных кругах! И опорочить имя, увенчанное лаврами, подобным срамом… Нет, это немыслимо! Найтингейл, дорогая, скажи, что это всего лишь бестактная шутка. Ты не можешь так думать!

Я сжала губы и придала своей физиономии неприступное выражение, дабы продемонстрировать ей, что я, хоть и соловей, но баснями меня кормить не следует.

— Тогда почему вы сильно испугались, когда я в бреду сказала, что вас не было в спальне? А в отваре, которым вы меня угостили, было снотворное! Кто еще мог подсыпать туда его кроме вас? Ведь вы же готовили отвар!

— Да кто угодно! — воскликнула Жаннин звенящим голосом. — Ты думала, я не пойму, что ты подозреваешь меня? Я же не дурочка, Найтингейл!… В тот вечер я не сразу поднялась к тебе. Надо было взять грелку и… кое с кем договориться о…об одном деле. Я отлучилась, оставив поднос на кухне. Так вот, любой мог подсыпать туда снотворное! Правда, я спрашивала потом Гривз и служанок, они сказали, что никого не видели. Но им было не до этого, ведь ужин к тому моменту закончился, и они убирали стол.

Сама святая простота сейчас выжидательно глядела на меня. Столько искренности и участия светилось на лице Жаннин, что не поверить ей — значит свершить жестокосердное преступление.

— Тогда чего вы так испугались с мистером Уолтером?!

— Так это ты подслушала нас! — на краткий миг за вуалью простодушия в коровьих глазах сверкнула злость. Но Жаннин тут же подавила в себе истинный порыв чувств — недаром ее имя когда-то гремело во всех театральных кругах! Хотя как сие чудо осуществилось с ее то весьма скромными талантами, осталось для меня необъяснимым.

— Значит, ты все знаешь про меня и… Мэтью! — она прижала кулаки к вздымавшейся груди, от волнения рисковавшей покинуть границы декольте. — Ты никому не сказала?

Я промолчала, но женщина, не дожидаясь моего ответа, взмахнула руками, точно подстреленная утка, и сдавленно забормотала:

— Хотя какая теперь разница! Я все равно окажусь на улице. Но это же несправедливо! Несправедливо… Я столько всего сделала для этого дома, и ни капли благодарности! Лишь презрение и одиночество! А раньше меня всегда окружали толпы джентльменов… Ах, как я скучаю по ним! Это были лучшие годы моей жизни! Но я нашла отдушину в мистере Уолтере. Конечно, он не мог воспламенить меня, но за неимением другого… Да и он был явно не против… Еще бы, двадцать лет трястись над чахлыми мослами!!! Только мы сильно рисковали. Если бы связь раскрылась, граф не пощадил бы нас. Мэтью всегда трусил! На наших встречах он дрожал, как гороховый стручок на ветру… В ту ночь мы таились в служебных помещениях а, когда возвращались, услышали крики и пошли со всеми… Но только представь, как мы испугались после! Ведь нас могли не только уличить в адюльтере, но и заподозрить в сговоре против тебя… Что в гневе мог сотворить с нами граф, даже страшно было подумать!!! А я еще тогда смела надеяться… Еще не знала, что Китчестер может уплыть из под носа Дамьяна! А теперь уже все потеряно! И Мэтью куда-то пропал! Куда же он мог деться?!

Я слушала ее, а сама спрашивала себя: "Верю или не верю ей". С одной стороны Жаннин говорила так, будто слова шли от чистого сердца, правдоподобно и непритворно. Но с другой — она сама себя считала мастером тонкой игры, так что, навострившись в лицемерии и изворотливости, могла лгать весьма искусно.

Разговор с ней не принес мне заметного облегчения. Хотя кое-какие факты я узнала. Например, что в стакан с отваром, снотворное мог положить любой из обитателей Китчестера. Но что мне это давало? Только еще больше вопросов и подозрений!

Когда мы, после короткого стука в дверь и едва прошелестевшего "войдите", попали в комнату Эллен, то обе сощурились от непривычного дневного света, бившего в незашторенное окно. Миссис Уолтер лежала на тахте, сильно зажмурившись и обхватив голову руками.

— Может быть, закрыть шторы? — предложила я.

— Нет! — резко выдохнула Эллен и разлепила глаза. — Надо просто привыкнуть к свету, и резь пройдет. Я позволила себе маленькое баловство со шторами, но мне так надоел сумрак. И впрямь, чувствуешь себя погребенной в могиле.

— Яркий свет — встряска для больного организма. Вам итак пришлось сегодня понервничать. Так что будьте душечкой, Эллен, давайте занавесим окно.

— Жаннин, вы радеете обо мне не менее горячо, чем моя Тереза. Если бы она была здесь, то, несомненно, запретила бы мне подобное ребячество.

И вправду, стоглазого Аргуса, денно и нощно стерегущего здоровье и сон своей многострадальной хозяйки, на своем посту не наблюдалось.

— Куда же подевался ваш сторожевой пес? — шутливо спросила я.

— О, сегодня на мою голову сыплются все тридцать три несчастья! — раздраженно ответила Эллен. — Закончилась микстура для очищения крови, и Тереза поехала за ней аж в Солсбери. У доктора Тодда иссяк запас еще на прошлой неделе… Жаннин вы что-нибудь узнали?