Мятежный дом - Ольга Чигиринская

Но все же Шана заняла свое место в карте рядом с Диком, положив свой небольшой вещпак на колени. Личико ее обветрилось, на нем проступила «маска планетника»; маленькие ручки шелушились, волосы торчали из-под банданы как стружка — словом, ничто не напоминало больше о «веселой девушке» из «Горячего поля». Шана сидела прямо, выставив подбородок: дескать, попробуйте меня выгнать! Внезапный прилив нежности побудил юношу взять ее за руку, приобнять и поцеловать в висок. На навегах их считали парой, и время от времени нужно было делать такие жесты, но сейчас это был не жест. Дик и в самом деле чувствовал к ней эту нежность — скорей дружескую или братскую, чем любовную, но все же…

Шана немного расслабилась и улыбнулась.

В представительстве «младший матрос Огаи» получил расчет за семьдесят шесть дней плаванья — платежный патрон, на котором лежали пятьдесят семь тысяч двести сэн. Дик собирался обратить их в наличные в ближайшей автокассе, но Торвальд опять задержал его, повел коридорами в глубину здания, а Шане велел ждать в холле.

Дик вошел в очередную дверь и страшно удивился, встретив самого господина Занду. Еще больше он удивился, когда второй человек в клане Сейта отвесил ему глубокий и долгий поклон. Пришлось ответить таким же поклоном, и Дик созерцал свои разбитые ботинки секунд пятнадцать, прежде чем Торвальд слегка толкнул его в бок.

— Молодой человек, мне поручили сообщить вам, что лорд Сейта весьма впечатлен вашими успехами в деле заключения мира между кланами Сейта и Сога, — сказал господин Занду.

— Я обещал и я сдержал обещание, — сказал Дик.

— Мы весьма ценим такой подход, — господин Занду взял со стола увесистый пакет. — Возьмите.

— Благодарю, — Дик, не разворачивая, сунул пакет за пазуху.

— К сожалению, вместе с приятными новостями я должен передать и неприятные, — господин Занду выдержал театральную паузу. — Наш клан подозревают в сношениях с неким юным мятежником, на которого вы, к сожалению, необычайно похожи. Это прискорбно, потому что нам не хотелось вас терять, но уже завтра утром вы должны покинуть Космопорт Лагаш. Если вас поймают в пределах города — боюсь, никто не сможет ничего сделать для вашей защиты. Говоря «пределы города», я имею в виду и навеги, и Остров Прокаженных. Вы понимаете меня?

— Вполне, — пожал плечами Дик. Все обернулось совсем неплохо: изгнания он ждал, денег — нет. — Меня здесь не будет уже сегодня.

— Приятно иметь дело с таким понимающим юношей, — господин Занду протянул руку, и Дику ничего не осталось, кроме как пожать ее. — Я не говорю вам «до свиданья», потому что свиданье не предвещает ничего хорошего для нас обоих. Но я всячески желаю вам удачи. Капитан Нордстрем вас проводит.

За порогом кабинета Дик развернул пакет и в недоумении уставился на четыре толстые пачки денег. Новехонькие купюры достоинством в пять тысяч сэн.

— Два миллиона, — Торвальд щелкнул языком. — Когда дьявол раздавал скупость, Сэйта прибежал первым.

— Вы шутите? — изумился Дик. — Это… — он пересчитал по последнему курсу имперской драхмы на черном рынке, — пятьдесят тысяч дрейков!

— Уже сорок, — сказал Торвальд. — Курс изменился. И с каждым днем эти деньги будут таять. И услуга, оказанная тобой клану Сейта, стоит больше.

— Я же делал это не ради клана Сейта, — Дик пожал плечами. — И вообще не ждал никакой награды. И даже если она вам кажется маленькой — я-то таких денег до сих пор даже в руках не держал.

— Ежедневное содержание автопарка стоит дороже.

— Ну, так то автопарк… — Дик задумался и слегка замедлил шаг. — Мастер Нордстрем, а вы можете помочь мне с транспортом? Этих денег хватит на небольшой подержанный глайдер, к примеру? Но такой, чтоб не развалина.

— Этих денег хватит на небольшой и новый. Или большой подержанный. Какая модель тебе нравится больше?

— «Сириус-6», — без колебаний ответил Дик. — К ней легче всего, если что, найти запчасти.

— На «Сириус-6» хватит и этого, — Торвальд взял одну пачку из четырех. — Лицензии на вождение у тебя, конечно же, нет.

— Думаю, в пустыне никто не спросит. А потом… мне помогут.

— Херреготт, — выдохнул Торальд. — Ну уж с этим-то Занду точно тебе поможет. Особенно если и в самом деле хочет, чтоб ты убрался из города поскорее. Иди в город, найди себе с Шаной какое-нибудь занятие, и с четырех второй смены жди меня в «Факеле».

Холл почти опустел — все получили расчет и разошлись в поисках способа его потратить. Только Шана дожидалась Дика, чинно сложив ручки на коленях, а в соседнем кресле сидела — вот приятная неожиданность! — Ариэль Шиман.

Ариэль давно уже перестала быть заложницей и сделалась полноправным членом экипажа «Юрате». Поскольку, став главой клана, Северин Огата удовлетворил все иски, выдвинутые Максимом Ройе против браконьеров, Шиман лишился своей навеги. Точнее, она перешла в опеку Ройе, тот вознамерился устроить на ней одно из предприятий Салима, а Ариэль поставить во главе. Натаскать ее как следует в рыболовецком деле должна была Хельга, поскольку Шиман смыслил только в одном виде морского промысла: грабеже. Ариэль показала себя способной ученицей, а когда она освоила основы, ее передали на «Фаэтон», чтобы она научилась работать с гемами.

— Привет, — сказал Дик, улыбаясь девушке. — Ты… ждешь кого-то?

— Вообще-то, тебя, — Ариэль выразительно покосилась на Шану, но та не тронулась с места. — Послушай, нам нужно поговорить.

— Я весь — одно большое ухо. Что случилось?

— Я очень-очень виновата перед тобой, и мне неловко, — она снова покосилась на Шану, но та только пошевелила бедрами, устраиваясь поудобнее в кресле, и изобразила на лице пристальное внимание. Ариэль пришлось смириться с этим, и она, вздохнув, продолжила:

— Но я должна попросить у тебя прощения за то, что ударила тебя тогда, и вообще…

Дик не сразу вспомнил, о чем это она. Нет, когда он вспомнил, его внутренне передернуло, но все-таки слишком велики были напластования новой боли, чтобы до сих пор держать в себе гнев за ту попытку убийства.

Кажется, подумал он, я подхватил скверную привычку к убийствам.

— Ты была человеком подневольным, — он улыбнулся не Ариэль, но своей мысли. — Если бы меня родной отец так прижимал, я бы сам не знаю, на что был способен. Так что нормально. Я не сержусь. Я бы и не вспомнил, если бы ты не сказала.

— Спасибо, — Ариэль выдохнула, кончик ее носа покраснел от волнения. — Но это еще не все. Я хотела попросить прощения… за сеу Вальне.

— Оро, — от удивления Дик даже слова растерял. — А что же он… сам за себя не попросит?

— Он считает себя правым, — девушка сжала пальцы перед грудью. — Но ведь у каждого есть право на свое мнение. То, что он сказал, это же… просто слова. А к нему отнеслись так, словно он совершил какое-то преступление!

— В смысле? — не понял Дик.

— Его вычеркнули из списков экипажа «Фаэтона»! И никто другой не хочет его брать! Неужели ты не понимаешь, на что его обрекаешь?

— Я? — Дик удивился так сильно, что даже злорадства толком испытать не успел. — Да кто я такой, чтобы его обрекать? Я же не командую ни одной навегой. Почему он не поговорит с Торвальдом или с Грегором…?

— Потому что все они любят тебя, — горячо сказала Ариэль. — И сделали это ради тебя! Чтоб тебе угодить.

— Ари, клянусь рукой Святого Брайана и сердцем Святого Ааррина, что ни о чем подобном я их не просил!

— Я знаю! Но ты можешь попросить их взять его назад, и они послушаются! Ради тебя! В конце концов, ты тоже плохо с ним поступил! Ты унизил его публично, и…

— Я там была, — сказала Шана. — И вот что скажу: господин Вальне унизил себя сам, как никто другой. А от людей с «Фаэтона» я слышала, что он как только не прохаживался насчет Рана. Почему же Ран должен за него ходатайствовать, объясни?

— Ты не поймешь, — отмахнулась Ариэль и вновь обратилась к Дику: — Она не поймет, но ты-то знаешь, что такое милосердие! Ты понимаешь, что вернуть такого человека на остров, обречь на прозябание здесь — это жестоко!

— Ари, стоп! — Дик выставил перед собой руки. — Милосердие милосердием, но если целых три капитана не хотят видеть Вальне на борту — тут должна быть более серьезная причина, чем его неприязнь ко мне. Или моя к нему. В море ты можешь не любить товарища — но доверять ему ты должен. А Вальне это доверие подорвал. Пойми, дело не в том, что я на него обиделся. По правде говоря, чихать я не него хотел. Но если человек ляпает языком на кого-то — мол, он шпион или бесноватый или еретик — а доказательств не приводит, то к нему и относиться начинают как… Ну, каждый думает — а что он завтра обо мне ляпнет? Я-то могу его простить, да и сказать об этом Торвальду дело нехитрое. Только Торвальд меня не послушает.

— Откуда ты знаешь, послушает или нет? Дик, ты должен проявить милосердие!