Черная Принцесса: История Розы. Часть 1 - AnaVi

с-собираемся… на похоронах! С трауром… Или уже на п-помин? Да и неважно же! Вот же… и мы… с-снова не вместе и с-снова не рядом… встретились и собрались! — Прокатившись с пятки на носок и обратно, она закусила свою нижнюю губу и ненадолго замолчала, прикидывая в голове продолжение банкета-пира во время чумы. Не забывая же при этом еще и про свое глубокое дыхание сейчас. Подмечая же уже, как становится все легче и легче. В равной же пропорции — как сложнее и сложнее же говорить и с братом. Ирония. Но и, собственно же, сам и что ни на есть же баланс. Равновесие. Где-то просто убыло. А где-то и так же прибыло. — Стоит сказать спасибо не Егору, а Розе! Что думаешь и… н-на это? Ну… или хотя бы чуть-чуть раньше, чем и ему же самому. Ком-про-мисс! А за что? Уж и не за расшифровку термина «мучение», как и «мученик» же так точно. За то, что и не все же мы здесь сегодня встретились-собрались… Да, ведь и не по тому поводу, по которому бы так и всем же уже хотелось. Но! И когда же хоть что-то происходило т-так, как хотелось? Мечталось и желалось… Мнилось и задумывалось… Воображалось и фантазировалось! Как и по мановению все той же волшебной палочки, а-а! «Сказка — ложь, а мир — намек: каждому здесь свой урок»: это тоже, кстати, от нее. У м-меня уже почти что и сборник ее крылато-золотых цитат… так… к слову. Как и не к такому же с-сборнику и не такому же, еще и бывшему же ко всему п-преподу по языку и литературе с «васильком». Такие разные и такие же… разные: «Роза и василек-махалыч». Подумать только… С фразочками же вроде: «Не путайте б-божий дар с яичницей», «Я прочитаю это стихотворение без мата, а вы… по рифме… додумаете сами», «Тире между датами жизни и смерти — длиною все-таки и в ж-жизнь, так что сначала называем одну и говорим все о и от нее же, потом доходим до другой, н-называем уже ее и идем с таким же и после описанием до конца» или «Ручку могу дать только левую, правая — занята моей женой». Знал бы он еще тогда, что от перемены мест слагаемых… не дожил бы до с-сегодняшнего дня: от счастья же все за Никиту и Карину и горя за… себя и от все той же Розы». Но и все же ведь это — б-благодаря же тебе! И всем же вам… Да, начну, п-пожалуй, я, ладно. Спасибо! Теперь вот, думаю, поверх зафигачить его-ее, когда это все закончится… На память! Может, даже и из ее же з-загашника во мне что-то и возьму — пусть не все да и все же останется. Тьма всегда же хуже в-выходит, если и выходит вообще, пятная же как правило все, что не так, а не так же — это и есть все, по ее же все мнению лежит. П-пусть первое время и не всегда видно, как и сразу же все заметно… Можем же, кстати, и вместе сходить к ней, если вдруг и не хочешь один и как предложил Влад. П-пройдемся только, так сказать, по местам твоей былой и моей же еще ныне молодости… Славы! Вместе… Как брат и сестра! Скажем оба и сразу же ей: спасибо. Но и в том же самом все п-порядке следования… — и, бросив вновь взгляд красно-речивых-карих глаз за спину Жени, она чуть усмехнулась и кивнула своим же мыслям. Как и блондину же за его еще раннее и к ней же все, как и в нее — в ответ. В кого точно, и как пуля, прилетел весь ее поток молчаливого, но понимающего и почти осознанного ехидства. Понятого же как ни странно и им же самим. Но так и не одобренного — с качанием же головой. — А м-можем и не по порядку! В конце концов… и не от тех же все слагаемых… где тело… а где и душа. Спасибо, Егор. Твоя очередь, Жень!

И, вновь отвернувшись же от всех, девушка обратилась своим сухим и уставшим взглядом к светло-голубому куполу неба. Вдыхая теперь глубоко через нос и выдыхая через рот. Продолжая ощущать негодование брата на и в себе через все те же его огненные потоки и редкие же языки пламени. Но будто уже и не в полную же силу — лишь от горячих камней, кирпичей камина. Словно и банок же от простуды. И как если бы он, как в той же все сказке и будучи той же избушкой на курьих ножках, повернулся к ней задом, а к другим же — передом. Отворачивая таким же образом весь свой огнедышащий пыл-потенциал от нее и перенаправляя тут же его уже в другое русло — в другого. И чуть скосив же вновь глаза в сторону его и них, не опуская так же и вниз головы, она только лишь убедилась в этом. Как и в том — к кому именно теперь был обращен Женя. Но и как ни странно не почувствовала никакого вброса, а и тем более выброса же к себе и в себя в отношении же всего этого, как и его же самого, собственно: ни брызг соленой воды с ошметками пены, ни кусков камней, ни даже обрывков хвои. Будто и от взорвавшейся банки с гвоздями или мутировавшего только лишь на обстрел дикобраза. Нет! К своему удивлению, но хоть уже и не сожалению, как, видимо же, все и Влада с его же какой-то вдруг и дрогнувшей, но и теплой же при этом мятой, словно и от смеха, в то же время еще и не злого, смеха одобрения как и знания же еще до при этом, отчего ее щеки лишь на миг окрасились в малиновый, а потом и вовсе же в красный — как уже и она ощутила все то же самое тягучее согретое дважды хвойное масло на и в себе. Не новое. Разве что только — как и хорошо же так же не забытое старое. Что-то между же хвойной смолой и жженым, почти плавленым сахаром на и в коже. А в совокупности же еще и с все теми же камнями-банками — выручила же, почти что и вырвала какую-то нереальную дозу релакса и массажа для себя: снаружи и внутри. Пусть и длиной же всего в несколько минут. Но и тоже же