Черная Принцесса: История Розы. Часть 1 - AnaVi

у тебя же самой… есть на это свои причины! Но и при этом же — ровно же так же, как и ты же сама могла, но так и не сказала мне хоть чуть-чуть… если уж и не половину… правды! Промолчала вновь — не лучше, чем и соврала же мне еще тогда, когда уверяла и уверила же… спойлер: нет… что все нормализовалось… стало не так плохо… не так и ужасно… не так больно! А сама же сейчас стоишь передо мной в этом… вся в черном… да, в более-менее свободном… но и не открытом… не коротком… плотном… дрожишь… плачешь! Хочешь вновь промолчать — что и только же еще вчера все это произошло? Или уже и сегодня? Так и… в один миг! Прям и сюрпризом к моему же все возвращению-приезду. Маменька, да, умеет… могет! Ну… ври и дальше. Дальше… Хм! Как и дольше и глубже же вновь… что? Приверженка паранджи и вусмерть фанатка хиджабов? Или… нет… белых саванов и таких же тапочек!

А между тем ее только-только почти уже и стихший плачь вновь медленно, но верно начал набирать свои обороты, перерастая постепенно и в сплошное же рыдание. Чему, конечно же и опять-таки, никак не помешали: ни опущенное к земле лицо, ни вернувшиеся к нему ладони, а только еще больше помогали своим этаким вакуумом и замкнутым пространством, повышая же и так с каждым разом же становящийся все выше и выше по себе и сам звук. Начинающий уже прямо-таки и глушить и как минимум же пока самого Женю, что стоял сейчас рядом с ней и над ней же, сцепив губы в полоску до белоты и почти синевы кожных покровов. Сжав уже даже и веки с кулаками до почти что и треска все той же кожи, как и хруста же костей. Продолжая и уже чуть ли еще и не по-мокрому кашляя, в прямом же смысле уже и сплевывая переизбыток соли как внутри, да так и снаружи себя. И пусть же не всех и не от всех, но уже и с явной же горкой и перебором. Но ведь и заслуженно, да, бесспорно. Как и взаимно. Оттого-то и излишне же не причитал по этому поводу, только винил себя и ее — без возможности уже сделать что-то и иначе. Ведь и делал ей больно, очень больно и в ответ. Хоть и обещал же, да как, собственно, и она же не врать ему — никак, никогда. Соврал! Но и она же соврала ему первой и раньше. Как и сделала и делает же до сих пор куда больнее не столько и себе, сколько и ему — вместо же того, чтобы просто признать за собой же все и рассказать сама же ему это, приняв и признав ответственность же так же и свою, вновь плача. Разрывая ко всему же и всем еще и его же собственное сердце: еще больше и на обратно меньшее же число частей. И так с каждым разом: все меньше и меньше, мельче и мельче. Стирая их еще параллельно друг о друга в порошок и тут же развевая. Оба как стояли и стоили, так и стоят же и стоят сейчас друг и за друга: во всех же смыслах, гласных и ударениях. Но и кому же теперь какое дело да и какая уже разница, если уже и все же так? Вот и он же так подумал и держался, стоял же на своем и из последних сил. Чтобы только и она же уже, в свою очередь, ощутила то, что ощутил он, увидев ее же наконец и такой — почти прозрачной и призрачной, исчезающей. А еще и то, как ему самому и до чертиков же больно от осознания же того, что еще немного и он бы просто не успел и уже действительно потерял ее: раз и навсегда. И что он бы уже с этим и так же — уже тоже просто не смог. И что сначала бы лишь остался, понять и принять, отпустить, потеребив так основательно свою и ее же душу до конца уже и своих ночей. И только бы уже потом, когда бы и окончательно свихнулся и бросил свое же будущее — ушел бы следом как и пусть уже второй же, но и тот же все еще самый настоящий эгоист, лицемер и самолюб. Который бы уже и со своей гордостью разрушил все, но и дорушив же еще при этом и за нее и ней: «брат и сестра — одна каббала». Пусть и тут же она и не гордая же совсем. И в ней же самой этого нет. Но и зато — в ней есть добродетель. Чертова добродетель и забота обо всех них, но и не о себе! С одним же лишь желанием — не быть никому из них в тягость. Что же и еще хуже и явно же не меньшее из зол. Ведь и как раз таки лучше бы, если бы она гордилась и жила, а не стоически же сносила это все, существуя. Как и сейчас же. Вновь топя же их в слезах, как и самая же что ни на есть настоящая безумная, вместо и того чтобы топить их в их же крови за вранье, как и это же с ней ими допущенное. Куда же ведь правильней, пусть и с легким преувеличением в отношении же ее и в разрезе же все еще их, но и чем это же все болото, что она же тут даже еще и не за час, а будто бы тут же и за всю уже свою нежизнь развела. И ведь как же надо было держать это все в себе, не прогнувшись и не пролив ни разу, так еще и на глазах же других, чтоб и не лопнуть-то в конце концов, оросив и их уже самих своей же собственной кровью? А ведь там и до их — уж и рукой-рекой было бы подать.

— Я только одного не могу понять… — сглотнув очередной пуд соли с першением же в горле от ее гранул, засевших еще при этом и уже где-то не примерно в печенках, Женя вновь нагнулся, почти что и сев уже на корточки перед ней, чтобы и пусть же как-то, но и видеть в этот момент ее и так же смотреть в нее. Будто бы и находясь же сейчас в