Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

1.августа.02 Тульская Область, пос. Олимп

Пидорги

Если ты киборг - это не поводбить незнакомцев по жопе ногой,если замкнуло в башке твоей провод -вставь себе в голову провод другой.

Нечего пучить глаза на людишек,незачем с треском руками вращать,лучше энергии праздной излишектихо и нежно в девчонку вкачать.

Если ж девчонке не будет охотахапнуть энергии дивной твоей,сделай башкой один-два оборота -лучше найдёшь и найдёшь красивЕй.

Вот киборгесса в скрипящем прикидемимо прошла, еле слышно звеня.Что загрустил, что ты шепчешь "не выйдет!"?Страшно? Ну, чёрт с тобой, трахни меня.

Кроме девчонок есть кибер-мальчишки,те, что с парнями не прочь отдохнуть.Пидорги - так называют их в книжке,в модном романе "Про девок забудь!"

Пидорг! Какое прекрасное слово!Пидорг - не брак, не ошибка творцов.Пидоргом быть просто кайфно и клёво,пидорг сложнее, в конце-то концов!

Трахни меня, застоявшийся кибер,не фиг на девок таращиться зря!Видишь над стойкой буфета, майн либер,пидорг-картину "Три богатыря"?

Древние воины, киборгов предки,там, средь степей и застав фронтовых,ради здоровья большие пипеткичасто внедряли в друзей боевых.

Гордым славянам дух греческой верыэти привычки благие принёс.В греческом войске бойцы, офицерыдрали своих новобранцев, как коз.

Непобедимой считалась фаланга,где ветераны дрались и юнцы,нежно воркуя, до Инда и Гангагреческие доходили бойцы.

Что же сейчас ополчились уродына освящённый веками уклад?Нет, пидорг - это не веянье моды,не баловство современных ребят.

Кибер-конструкторы всласть потрудились,усовершенствовав наши тела.Дырки удобные в них появились,втулки, огромные, как у осла.

Зря, что ли, вложены эти усилья?Нет, не пропал титанический труд!Братья! Расправьте незримые крылья!Пидорги - так нас отныне зовут.

Пигмалион

Красавицу я повстречал однаждыпод сенью лип в премилом городкеи, как араб, свихнувшийся от жажды,рванулся к ней, к оазису, к реке!

Мороженое, чашка шоколадаи разговор о смысле бытия...Рассказывать, наверное, не надо,как голову вскружил девчонке я.

И вот мы с ней уже почти у грани...Но что такое, что за ерунда!В моей под юбку устремленной дланивдруг оказалась - нет! О Боже! Да! -

Сверхгладкая и плоская поверхность.Пардон, а как же писает она?Опять же, в девах я ценю бесшерстность,но тут ворсистость все-таки нужна.

Оживший манекен, помилуй Боже!При этом сердце бьется, а глазасияют, кровь пульсирует под кожей.Читатель, рифма будет здесь - слеза.

Да, плачет необычное созданьеи шепчет еле слышно "расколдуй",и снова сотрясается в рыданье,а я трясу елдой, как обалдуй.

Любая девка под печёнки хочетшершавого, понятно и ежу.Пусть говорят, что капля камень точит,а я ей эту мякоть пролижу.

Тружусь я языком уже неделю,мне важен и процесс, и результат.Пускай видна канавка еле-еле,ты в день кончаешь раз по пятьдесят.

Темно в глазах, и меркнет свет в окошке,когда, работой ратной утомлён,я кистью с тела стряхиваю крошки,смеясь и плача, как Пигмалион.

Первый киборг

Я первый киборг на планете.Когда мозги мне собирали,в округе маленькие детии кошки часто пропадали.

Об этом много говорилив окрестностях Зеленограда.Но зло учёные творили -ведь мозга много было надо.

Ох, хорошо меня собрали,но обмишурились немножко:ведь я при первом же авралерванул из форточки, как кошка.

Я был хитёр и осторожен,до Грузии добрался прытко,где поиск просто невозможениз-за обилия напитков.

Я видел, как братки с Лубянкиза мной в Тбилиси приезжали,но погрязали в вечной пьянке -так их коллеги уважали.

Мне странно, что мозги детишекменя не сделали дебилом,но, вероятно, их излишекобрёк меня быть педофилом.

Когда меня искать устали,я неожиданно заметил,что возбуждать внезапно сталименя все маленькие дети.

Бегу за маленькой грузинкойили за маленьким грузином,а ноги прыгают лезгинкой,как будто я рождён лезгином.

Я переехал в город Нальчик,но там всё то же повторилось,мелькнёт девчонка или мальчик -чёрт знает что со мной творилось.

Дрожит мой платиновый бумбо,обтянутый бугристой кожей,и я его втыкаю в клумбы,чтобы детишек не тревожить.

От этих перенапряженийсчитай, за два неполных годав моей межтазовой системеперегорели все диоды,

и я приличным человекомдо нового столетья дожил,и тридцать лет мой лысый бумбоменя и деток не тревожил.

Открытый всем соблазнам мира...

Открытый всем соблазнам мира,страстям, порокам и грехам,я утопаю в складках жира,веду себя, как буйный хам.

Я за столом всегда икаю,набивши брюхо, как верблюд,девчонок властно привлекаю,зову в свой гаденький уют.

Они во мне находят что-то:открытость мысли, гордый нрав, -и сносят духа нечистотыпо категории забав.

Любви все возрасты покорны,но если нет её, любви,дай девке виски и попкорна,а после в клочья разорви.

А если слыть желаешь асом,то девок надо сразу три,и не побрезгуй пидорасом -всех, всех в компанию бери.

Коль в час немыслимой долбёжкисобачка тявкнет из угла -схвати негодницу за ножки,вонзи шампур и жги дотла.

Величие опустошеньясомнёт наутро дух и плоть,но к новым жизненным свершеньямвновь воскресит тебя Господь.

Осень

О ужас, о сентябрь! Нагая Персефона,прикрыв ладошкой грудь, на бойню гонит скот.Над клёном золотым, как негр над саксофоном,набухший чёрной мглой склонился небосвод.

Какой печальный звук повис над куполамиоранжевых дубрав, пестреющих куртин!На брошенном в степи железном ржавом хламезастыл в раздумье грач, печальный, как раввин.

Запахана стерня, в лугах пожухла травка,засыпан в закрома запас зерна и круп.На полотне шоссе - раздавленная шавка,и некому убрать её холодный труп.

Взыскует наших слёз всё сущее в природеи просит у богов то смерти, то зимы.В такое время жизнь - как лишний туз в колоде,который в свой пасьянс впихнуть не можем мы.

О ужас, о сентябрь! Дрожащей Персефонеразнузданный Борей кусает алый рот.Почуяв мясника, ревут скоты в загоне,уставив мутный взгляд в дождливый небосвод.

Океан

Чем сильнее воля человека,тем сильнее злоба океана,и суда в нём тонут век от века,словно иглы в вене наркомана,

Утонувши, загрязняют водытухлой человеческою дряньюЧто же не противятся народыэтих смертных бездн очарованью?

Раз один веселый русский парень,сколотивший деньги на бананах,с песней и молитвой, как татарин,вышел на просторы океана.

Сунул в кейс наган и фотопленкии попёр на яхте в кругосветку,прихватив семь ящиков тушенкии двадцатилетнюю соседку.

Миновал Босфор и Гибралтары,съел тушенки, выпил кальвадосуи, как часто делают татары,закурил с гашишем папиросу,

Снова выпил, на девчонку слазил,новости по радио послушал,покурил - и снова попроказил,и опять кальвадосу откушал,

Поднялся на палубу и плюнулпрямо в очи море-окияна -и внезапно лютый ветер дунул -и свалился за борт окаянный.

Тут же белобрюхая акулав окруженьи мелких акулятокпаренька веселого куснулаи объела от волос до пяток.

Что, весёлый, как повеселился?Где твое неистовое тело?Если бы ты за борт не свалился,щас бы девка под тобой потела.

Да, ты телом мог не только пукать,а сейчас и этого не можешь,ни лизнуть, ни тронуть, ни пощупать,даже в рот колбаски не положишь.

А вокруг осиротелой лодкиуж кишат могучие тритоны,носятся хвостатые молодкии Нептун, бог моря разъярённый.

Вытащили девочку из трюмаи давай хвостами бить по роже...Океан, он злобный и угрюмый,ни на что на свете не похожий.

Одесса через 100 лет