Трудно быть немцем. Часть 1 - Елена Гвоздева

кто из уцелевших знакомых, чем занят в условиях оккупации.

Постепенно он собрал вокруг себя группу надежных людей:

капитан Вильянов

старший лейтенант Белешов

старший лейтенант Чёрный

лейтенант Сидоров

лейтенант Маслов

младший лейтенант Кузнецов

старшина Ларцев

старшина Бойко

Стараниями тёщи квартальный зарегистрировал Константина по её адресу. Командир разведки именно поэтому решил отправить для связи Константина, у родственников проще легализоваться. До войны Костя не раз гостил у матери жены. Работа конюха в стройконторе была несложной, попутно давала возможность узнавать городские новости от словоохотливых возниц.

В городскую Управу обязаны были являться все, недавно появившиеся в городе, для регулярных проверок, такими мерами гестапо надеялось выявить неблагонадежных. Там случай и свёл его с Прибером, описание которого Рябой получил перед отправкой. Степан проводил в здании конюшен стройконторы очередную инспекцию, на прощание посоветовал чаще ремонтировать ветхие сапоги и назвал Константину адрес сапожника, чтобы Караванченко его "прощупал". Это была условная фраза для опознавания своего. Пароль Рябой мог назвать только сапожнику.

Андрей Павлович показался Рябому каким-то забитым, чересчур расшаркивающимся перед Байбарой, который как раз явился забрать заказ. Караванченко поддерживал с Байбарой приятельские отношения давно, как с соседом — жили на одной улице, по его протекции и оформил патент сапожника.

Ещё осенью Андрей Павлович попросил Байбару устроить его в сапожную артель при городской Управе. Платить за личный патент тогда было нечем. Покровительственно похлопав приятеля по плечу, пообещал помочь, упирая на то, что "щирый украинэць" всегда поможет "сусиду". Вот и сейчас не преминул покровительственно напомнить, даже не потрудившись расплатиться.

Патент Караванченко всё же выкупил к концу зимы. В артельной мастерской были лишние уши, не то, что дома. Это была практически идеальная явка. Кого удивит, что к сапожнику заходят разные люди, приносят ветхую обувь. Чистильщик обуви, сапожник, торговец в табачном киоске, фотограф — всегда были надежным и не вызывающим подозрений способом обмена информацией.

Караванченко был скрытен, больше расспрашивал Рябого, чем говорил сам. Посоветовал держать связь с бывшим конюхом, какое-то время тот работал с Константином, а теперь собирался перейти на службу в полицию по заданию подполья. Прощаясь, Андрей Павлович сказал:

— Жаль, нет у нас никого в жандармерии, свой человек очень пригодился бы.

Константин решил пока промолчать, без разрешения майора даже упоминать о Кларе не стоило.

Вскоре этот конюх сообщил, что на поиски секретаря подпольного обкома Сташкова брошены все силы местных полицаев. Каратели СС собираются провести облавы на рынке, прочесать частный сектор. После арестов в Днепропетровске фашисты пришли к выводу, что связи подпольщиков ведут в Павлоград.

***

В конюшне Рябого поджидали два полицая.

— Это он, — сказал им завхоз, едва Рябой вошёл в полутемную конюшню.

На допросе у начальника полиции Рябой притворился глуповатым простаком. Похвалился благодарностью, полученной от городской Управы за то, что привёл в идеальный порядок конюшни стройконторы, выхаживал и лечил заморенных артиллеристами лошадей и брошенных при отступлении. Но бумага с благодарностью не помогла. Так и не предъявив Рябому конкретных обвинений, его просто отравили в лагерь на Литейном.

Именно конюх, который по заданию подполья перешёл на службу в полицию для сбора информации и сообщил об аресте Константина. Оставшись разводящим караула в тюрьме, неожиданно заметил во дворе тюрьмы Рябого, коловшего дрова в хозяйственной повинности. Была такая повинность у работников хозяйственных служб Управы. Охрана тюрьмы не утруждала себя подобными заботами. Иногда требовали прислать рабочих с хоздвора, а чаще просто использовали случайно попавших в облаву жителей. После допросов и проверки, захваченные, либо попадали в городскую тюрьму гестапо, либо в концлагерь, либо на отправку в Германию. Несмотря на то, что постоянные перемещения людей снижали точность учёта, нацисты воспринимали славян, как скотину.

Полицай и сообщил связному, что Константин схвачен.

Не выявив за Рябым никаких грехов против рейха, его отправили в концлагерь, в числе многих, регулярно ремонтировать дороги. Костя молча сокрушался: "Так глупо попасться! Разведчик! Надо выбираться, а как?"

И тут ночной вой сирен, построение.

Колонну гонят от наступающей воды.

Вдали, сквозь сумерки и дождь темнела опушка ближайшего лесочка, ещё совершенно голого. Впереди послышались крики, все встали, автоматчик, шедший сбоку, отвлекся и Константин молниеносно нырнул за куст в кювет, заполненный ледяной водой.

Остановившаяся колонна снова двинулась. Овчарки хрипели, но вода отсекала запахи, очень медленно, ползком удалось выбраться к низким сосенкам. "Славно, что сосняк, — подумал Костя, — в голом лиственном было бы не укрыться".

***

март 1942

Наводнение

Свой норов река Волчья демонстрировала примерно каждые 20–30 лет. Некогда судоходная, река со временем превратилась в тихую, сонную речушку. Первое серьёзное наводнение было зафиксировано в 1877 году.

Окруженный реками Самарой, Волчьей и Гнездкой, Павлоград был богат заливными участками степи и лугами, ежегодно затопляемые пастбища давали отличную возможность выращивать лошадей. Эти степи так и называли в старые времена — Консководские.

Наводнение в марте 1909 года было вызвано огромными заторами льда. Затопило Приточиловку, Харьковскую и Полтавскую. Командование 135-го Керчь-Еникольского полка организовало помощь: прапорщики с солдатами вывозили людей на лодках к самому высокому месту города — на Соборную площадь, к Свято-Вознесенскому собору (взорван в 1936 году) и к церкви Спаса Нерукотворного (построенной на средства Якова Федоровича Голубицкого). Церковный звон гудел над городом.

Полковые пекари выпекали для пострадавших хлеб. Жертв удалось избежать.

Многих разместили в помещении театра и Свято-Покровского гарнизонного храма (в середине XIX века он был построен гусарами Павлоградского полка в благодарность Богу за то, что сохранил их в боях, сейчас частично реставрирован).

***

Весна 1942 года была полна тревожными событиями. Наша армия пыталась отбить Харьков — удалось отогнать немцев и продвинуться к Лозовой. Павлоград волновался. Смесь из надежды для одних и панического страха для других будоражила жителей.

Поток техники вермахта увеличился, прибавилось раненых в немецком госпитале. Накануне взорванный мост вода накрывала всё выше. Шеф полиции встревожился: несколько часов назад опоры между рухнувшим пролетом выступали из воды метров на десять, а теперь явно меньше. Не хватало только наводнения в этих условиях. В такой непростой обстановке забот у Клары прибавилось, судьба словно испытывала её на прочность после назначения на пост заместителя шефа отряда дорожной жандармерии.

Весна обострила угрозу эпидемии тифа и туберкулеза. Исхудавшие истощенные жители и пленные с трудом сопротивлялись инфекции.

Ночью зазвонил колокол церкви Голубицкого — набат о наводнении. Вода бесшумно и подло проникала в спящие тревожным сном