Гимназистка. Клановые игры (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

— Седых, я надеюсь, такой энтузиазм у вас вызывает желание помочь подруге? Похвальное желание. Прошу вас к доске, — любезно предложил Андрей Андреевич.

Его опять поддержала угодливым смешком та же одноклассница. В этот раз мне удалось увидеть её лицо. Я бы даже назвала его милым, не будь оно искажено гримасой неприязни, непонятно на кого обращённой: на меня, на мою подругу или на аккуратные цифры на доске, которые задумчиво изучала Оленька, грызя мел, вместо того чтобы бойко строчить на доске решение. О чём тут вообще думать? Простейшая система уравнений, мы как раз такие с ней и решали. Мел я у подруги отобрала и нацелилась им на доску.

— Ах да, Седых, — спохватился Андрей Андреевич, — у вас же проблемы со здоровьем. Хорошо, можете вернуться на место без оценки.

Выглядел он при этом как престарелый рыцарь, выступивший на защиту дамы от дракона. Наверное, в его представление отсутствие кола по математике спасало меня от гнева директрисы. Но в моём положении необходимо было не отсутствие отрицательных оценок, а присутствие положительных, поэтому я и не подумала вернуться.

— Целитель сказал, что мои проблемы со здоровьем не должны мешать учиться, поэтому решение простенькой системы уравнений мне никак не повредит.

— Простенькой? — скептически хмыкнул он. — Нуте-с, приступайте. Посмотрим, как вы запоёте через пять минут, Седых. Впрочем, я уже сказал, что оценивать ваши знания сегодня не буду.

— Извините, Андрей Андреевич, но я требую, чтобы ко мне относились без всякой снисходительности и оценивали мои знания в соответствии с показанным уровнем, — выпалила я и наконец приступила к решению.

Держать мел в руке оказалось непривычно, он крошился, пачкал пальцы и вообще писал совсем не так красиво, как бы мне хотелось. С другой стороны, красота — это было последнее, о чём я сейчас думала. Главное — не допустить ошибки. Пример, конечно, действительно простой, но кто мне помешает отвлечься и вместо того, чтобы сложить, взять и вычесть? Уж точно не Оленька, которая поддерживающе сопела рядом.

Андрей Андреевич опять хмыкнул, в этот раз — удивленно-одобрительно. Но я на него даже не оглянулась, пока не закончила решать и не поставила последнюю точку. Мел я положила на полочку, попыталась оттереть пальцы от его остатков и лишь потом повернулась к классу.

— Неожиданно, Седых, весьма неожиданно. Я ведь внимательнейшим образом за вами следил. Вы ниоткуда не списывали. Каким образом вам удалось подтянуть мой предмет за столь короткий срок?

— Благодаря Ольге, конечно, — уверенно ответила я, беря подругу за руку, — как только мне разрешили заниматься, она сразу пришла с учебниками и помогала выполнять задания, делясь знаниями.

— По-видимому, она столь старательно делилась, что ничего не оставила себе, — не удержался от ехидного замечания учитель. — Хомякова, вы в следующий раз, пожалуйста, поаккуратней, а то совсем без ничего в голове останетесь.

Девица с кружевным воротничком столь радостно улыбнулась шутке, словно любое унижение нас с Оленькой доставляли ей истинное удовольствие. И за что она так на нас взъелась? Это я попыталась выяснить, когда мы уже сидели за партой, а Андрей Андреевич всё своё внимание уделял девушке, стоящей у доски.

— Как за что? — удивилась Оленька. — Реалист, в которого Аничкова влюблена, весь прошлый бал волочился за тобой. Так что она не любит тебя, а меня — просто за компанию.

— Я бы поняла, если бы она меня не любила за то, что волочилась я. Но как я могу повлиять на тех, кто волочится за мной? — проворчала я. — Наступать им на ноги в танце?

— А что? Это у тебя хорошо получается, — хихикнула Оленька, намекая на своего брата.

— Хомякова! — рявкнул Андрей Андреевич. — У нас идёт урок, если вы не заметили. Я понимаю ваше желание помочь подруге и объяснить ей всё, что она забыла, но прошу вас делать это на перемене. Или вы хотите сниженную оценку по поведению?

Сниженную оценку Оленька не хотела, я тоже, поэтому на уроке мы просидели тише мышек, боящихся высунуть нос при коте, а на переменах решили тоже ничего не обсуждать — слишком много было любопытных ушей. Даже Аничкова так и тёрлась рядом, желая узнать, о чём мы секретничаем. Неприязнь неприязнью, а любопытство — любопытством. И это наши одноклассницы ещё не знали о дуэли, которая к этому времени уже давно должна была закончиться. Ах, почему я не попросила Владимира Викентьевича прислать мне записку? Сейчас бы не мучилась. Олечка была непоколебимо уверена в превосходстве своего брата, я же опасалась, что Юрий не такой слабый противник, как ей кажется, и может выкинуть какой-нибудь подлый финт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но всё прояснилось сразу после занятий. Когда мы выскочили из ворот, около них уже важно прохаживался ожидавший нас Николай. Изрядно ощипанный, но непобеждённый — это было не про него. Брат Оленьки выглядел столь блестяще и подтянуто, что я засомневалась, что дуэль вообще состоялась.

— Как всё прошло? — заговорщицким шёпотом спросила подруга, хватая брата за рукав.

— Я его немного поцарапал, — небрежно ответил тот.

Глава 10

— Расскажешь, как всё было? — спросила Оленька, не отрывая восхищённого взгляда от брата. — Жалко-то как, что нельзя было посмотреть.

Она горестно вздохнула и провела пальцем по его рукаву.

— Да что там интересного? — чуть рисуясь, ответил тот.

— Как это что? — возмутилась Оленька. — Я за тебя переживала, даже на математике у доски не ответила. И Лиза тоже.

— Не ответила по математике? — уточнил Николай. — А ты уверена, что из-за меня? Вдруг просто тема попалась сложная?

Мне показалось, что он немного огорчился, что я не вцепилась в другой рукав и не начала выспрашивать подробности дуэли. Но такое поведение противоречило бы моему глубокому убеждению: у офицера должна быть свободной хотя бы одна рука, иначе как он будет нас защищать от опасностей?

— Я ответила, — возмутилась я. — И правильно ответила. Не ответила только Ольга.

— Наверное, потому, что за меня волновалась больше, — предположил Николай. — А вы больше волновались за Рысьина. Кстати, он сказал, что вы, Лиза, — почти его невеста. До совсем невесты оставались простые формальности.

От наглости Юрия я потеряла дар речи. Я ему прямо вчера сказала, что не желаю видеть и освобождаю от всех обязательств, если таковые есть.

— Врёт он! — ответила вместо меня Оленька и дёрнула брата за рукав. — Лиза, конечно, не помнит, но я бы знала, собирайся она заключать с кем-то помолвку.

— Я ему так и ответил. Мол, очень удобно: девушка потеряла память и можно любую выдумку выдать за правду. Этак каждый желающий может заявить, что Лиза была с кем-то помолвлена. Недостойное поведение для благородного человека. Тем более офицера.

Оленька притворилась, что впервые увидела кованный узор на решётке ограды, хотя щёки зарозовели, значит, явно приняла на свой счёт. Пусть офицером она не была, но не так давно разглагольствовала о принадлежности к благородному сословию, а сейчас брат явно выказал отношение к такому обману. Пусть даже был тот из самых благородных побуждений.

— Мы сейчас куда? — почти невозмутимо спросила она.

— Я хочу попасть к себе в квартиру, — вспомнила я. — Ты когда забирала оттуда мои вещи, ключи где брала?

— У Владимира Викентьевича, ему и отдала.

— А Владимир Викентьевич в лечебнице…

Я задумалась, смогу ли найти туда дорогу. Конечно, можно спрашивать у прохожих, но мы тогда довольно долго ехали, и не факт, что, даже зная дорогу, я дойду туда раньше вечера. В стоимости проезда я не ориентировалась, да и денег не было ни копейки. Возможно, что-то есть в доме. Но это неточно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Подвезти? — предложил Николай.

Несколько неуверенно предложил, и я сразу вспомнила, что лечебница Рысьиных, а он теперь с их кланом в неприязненных отношениях. Княгиня не вызывает тёплых чувств даже у меня, а если при встрече попытается загрызть Хомякова, я буду чувствовать себя виноватой. С другой стороны, до смерти не загрызёт да и что ей там делать? Прошлый раз Владимир Викентьевич специально вызывал её ради меня, а просто так она вряд ли ходит по учреждениям клана. Пешком идти не хотелось.