Никто не хотел убивать - Фридрих Незнанский

– А эти ключи не могли выкрасть? На время. Чтобы сделать приличную копию.

– Исключено! И у того, и у другого они висят на том же брелке, что и ключи от дома.

– А если отмычкой? – предположила Ирина Генриховна.

– Ежели только какой-то фантастической отмычкой, – как бы сразу же отмахнулся Плетнев. – В замке ни царапинки, ни соскоба, ни-че-го! К тому же сейф. Хоть и пытались его открыть, да видимо не успели.

– Кто знал код?

– Все те же двое: сам Шумилов и его правая рука по науке Ясенев.

Плетнев обреченно вздохнул, будто его заставляли делать что-то непотребное, и негромко произнес:

– Может, конечно, я и не прав, но как мне кажется, пора бы уже переводить свидетелей в ранг подозреваемых.

– Ты того!.. – вскинулся на него Турецкий. – Не торопись особо! Дров можно наломать. К тому же у нас два варианта... Либо кто-то из тех, кто официально оставался в этом корпусе, либо кто-то проник внутрь.

– И все-таки, – продолжал настаивать Плетнев, – тот человек в черном капюшоне, которого видел на экране монитора Гоша, был все это время внутри лабораторного корпуса.

– Но почему?! Почему ты в этом так уверен? – уже окончательно вышел из себя Турецкий, всего лишь на долю секунды представивший себе ответную реакцию Шумилова, когда он вынужден будет сказать ему об этой версии.

– Да потому, что окно было разбито урной, которая до этого стояла на четвертом этаже. И согласись, что бежать на четвертый этаж, а потом спускаться вниз с урной в руках, когда по всему корпусу верещит сигнализация, это...

И он замолчал, не в силах подыскать подобающее данному моменту сравнение.

– Хорошо, – согласился с Плетневым Турецкий, – предположим, что окно действительно было разбито урной, но ведь тот, кто проник в лабораторный корпус, мог переставить эту урну и раньше.

– Зачем? – удивился Плетнев. – Ведь это же лишний риск. В любой момент заметить могут!

– Чтобы навести тень на плетень, да еще чтобы сбить следствие с толку, – и пояснил удивленному Плетневу: – Пока суд да дело, пока следствие будет разбираться с сотрудниками шумиловской фирмы, можно будет спокойно вывезти «Клюкву» в ту же Европу, и тогда уже концов вовек не найти.

Плетнев пожал плечами, давая тем самым понять Турецкому, что не принимает его версию, однако Александр Борисович уже продолжал развивать ее, пытаясь одновременно уловить реакцию Антона.

– Кстати, что ты думаешь насчет Глеба? Ведь именно ему ничего не стоило на какое-то время позаимствовать ключ у брата. А может быть, и слепок с него снять...

Эта версия, пожалуй, была самой перспективной и в то же время подтверждала догадку Плетнева, что шумиловская разработка была похищена кем-то из своих людей.

Глава 9

Голованов не ошибся, предположив, что, оставшись в будний день дома, Игнат вряд ли будет отлеживать бока на домашнем диване и постарается с пользой для себя любимого потратить это время. Как говорится, совместить приятное с полезным. Однако на улице парень нарисовался не в тот же момент, когда уехал на свою фирму отец, а тремя часами позже, видимо, соблюдая какие-то правила общения со своим пушером. С собой у него был только пробковый шлем для езды на мотороллере, и теперь уже не оставалось сомнений, что он будет делать дальше.

Не дожидаясь, когда Игнат выкатит из дворницкой каморки свою блестящую игрушку, Голованов включил зажигание и, еще раз покосившись в сторону своего подопечного, снялся с точки наблюдения, и не прошло минуты, как он уже выруливал на смрадно гудящий Кутузовский проспект. С трудом вписался в сплошной, словно фантастическая разноцветная змея, зловонный поток из машин и непроизвольно выругался беззлобным матерком:

– Элитный район, мать твою!.. И за что только эти придурки такие «бабки» платят?

Под словом «придурки» он имел в виду ту часть новоиспеченных москвичей с безразмерным кошельком в кармане, миллионными счетами в зарубежных банках, которые готовы были заплатить риэлтерам любые деньги, лишь бы заиметь квартиру в «престижном» доме на Кутузовском проспекте, и очень удивлялся тому, как мог клюнуть на «непрестижность» этого московского района коренной москвич Дмитрий Шумилов? Спросил об этом как-то Турецкого, и тот сказал, что досталась она ему от отца с матерью, которые еще в советское время получили ее за разработку какого-то необыкновенного лекарства, которым долгое время пользовали только кремлевских небожителей да их жен.

И еще он сказал тогда, что разработанная в лаборатории Шумилова «Клюква» – это, судя по всему, продолжение иммунной темы, которую в свое время, но заданию все того же советского правительства, начал его отец.

«А что ж сынок его, внучок лауреата Государственной премии, так обгадился?» – задал он Турецкому вопрос, которого не мог не задать, и, видимо, задел его за живое, совершенно забыв о том, что Турецкий – крестный отец Игната.

«Ты бы еще спросил, как это мы умудрились такую страну в тартарары пустить!» – огрызнулся Турецкий, и более к этой теме они не возвращались.

Голованову, можно сказать, повезло. Кутузовский проспект хоть и был переполнен иномарками, промеж которых затесались скромные отечественные «Жигули», однако он все-таки двигался, а не стоял на месте в одной сплошной пробке, и уже вскоре Голованов проехал светофор, на котором его «сделал» в прошлый раз наследник Дмитрия Шумилова. На этом отрезке проспекта было уже чуток посвободнее, и Голованов, проехав до очередного съезда к домам, где бы мог иметь свой интерес Игнат, притормозил неподалеку от небольшой парковки, решив дожидаться Игната именно здесь.

Теперь он уже не сомневался, что на этот раз не упустит парня. С точки, на которой он остановился, просматривалась не только проезжая часть Кутузовского проспекта, но и тротуар, на который мог бы свернуть этот сопляк на мотороллере. То ли из-за того, что этот мальчишка обошел его в прошлый раз, как грудного сосунка, то ли еще неизвестно по каким причинам, но Голованов злился на него и иначе, как сопляк, даже мысленно не называл.

Всматриваясь в шевелящуюся массу машин, которая текла мимо него, и не видя в этой массе приметного пробкового шлема, начавший нервничать Голованов вдруг подумал о том, что пожалуй неправ был Турецкий, который отверг его предложение обратиться за помощью к генералу Васильеву. И еще подумал о том, что, окажись на месте Игната кто-нибудь из посторонних, не столь близких ему людей, он бы обязательно поставил в известность контору генерала Васильева, а тут...

Хоть и крестный, но все-таки отец, со всеми вытекающими последствиями. «Мальчику» надо было жить, учиться и работать, причем учиться не иначе как в Сорбонне, а «клиент» конторы генерала Васильева – это уже печать на всю оставшуюся жизнь, чего, видимо, и не хотел допускать Турецкий.

И опять Голованов негромко выругался, помянув на этот раз самого Турецкого. Хорошо, конечно, было бы, если они сумеют своими силами сначала перехватить, а затем изолировать Игната, а если не получится?..

Накручивая себя возможными последствиями подобного варианта, Голованов едва не пропустил промелькнувший в потоке машин пробковый шлем, который уходил дальше по Кутузовскому проспекту, и тут же, выкручивая баранку, вписался следом за ним в ревущий поток.

Ему повезло. Движение на этом отрезке проспекта не было столь насыщенным, как в его горловине, и он теперь не упускал из вида приметный пробковый шлем, хозяин которого тоже, видимо, решил соблюдать на этот раз все правила уличного движения. То ли он уже принял свою дозу и теперь не хотел засвечиваться перед милицией, то ли его пушер назначил для встречи какой-то определенный час, у Игната еще оставалось время и он не очень-то поспешал. Однако как бы то ни было, но Голованов без особого напряга вел мотороллер Игната по Кутузовскому проспекту, и когда тот стал прижиматься к правому крайнему ряду, он тут же перестроился следом за ним.

Впереди показался съезд к огромному, вытянутому дому с аркой, за которым просматривалось еще несколько домов, и Голованов теперь уже знал, куда свернет Игнат.

И не ошибся в своем предположении. Игнат свернул под арку, и Голованов, чтобы не засветиться, вынужден был оставить машину на небольшой площадке у торца дома, где дожидались своих хозяев еще четыре иномарки.

Предположив, что Игнат мог бы и перепровериться, перед тем как зайти в подъезд своего благодетеля, Голованов сунул ключи от машины в карман, и под аркой дома уже прошел походкой уставшего до чертиков человека. Осмотрелся, оказавшись в небольшом, засаженном тополями дворе.

Игната не было, зато у дальнего подъезда замер в ожидании хозяина его мотороллер.

Конечно, было бы неплохо узнать еще и номер той берлоги, в которую нырнул этот щенок, но это уже грозило риском быть засвеченным, чего Голованов не мог допустить, и он прошел к обшарпанной скамейке под тополем, откуда хорошо просматривался подъезд дома, напротив которого стоял мотороллер. Теперь оставалось только ждать, чтобы уже окончательно убедиться в том, что именно здесь, в этом подъезде отоваривается дурью этот сопляк, и приехал он именно за дурью, а не к девчонке, которая ждет его с тех самых пор, как ее мать ушла на работу.