Маньяк - Мишель Брис

Корантэн понял, что он что-то недоговаривает из-за девушек. Все замолчали. Наконец Жинетт кашлянула в кулачок.

- Мы не обидимся. Работа есть работа.

Корантэн по-приятельски улыбнулся ей.

- Спасибо, - nказал он. - Но, я думаю, еще успеется.

Жинетт покачала головой.

- Давайте без церемоний! Мы пойдем попялимся на витрины, Окей?

- Спасибо, - не сдержался Бришо, - вы - просто умницы!

- А кто тебе сказал, что я мог связаться с дурочками? - aеланно возмутился Корантэн. - Ну давай, что у тебя там за секрет такой?

Бришо потер подбородок.

- Не очень-то у него любезная секретарша. Страшная стерва, если сказать по правде. Но все-таки мне удалось узнать пару-тройку любопытных вещей. Она подтвердила, что застенографировала письмо об увольнении Маринье утром 13 июля, отпечатала в тот же день, но отправила только шестнадцатого, потому что потеряла адрес, по которому Маринье уехал в отпуск. Я у нее, конечно, поинтересовался, какова причина увольнения Маринье. Она долго лепетала об упадке экономики, о том, что сокращения сейчас частое явление в их районе, но все-таки я из нее вытянул истинную причину.

- Выходит, не такая уж она и стерва, - вставил Корантэн.

- Не обольщайся, - ответил Бришо. - Просто она из тех, кто не может хранить секретов. Шеф "СЕКАМИ" хотел произвести уплотнение персонала, поэтому передал весь бухгалтерский учет в ведение специального центра. Это позволило ему сэкономить двадцать процентов на налогах и сократить общие расходы.

Корантэн положил ложку.

- Что ж, это теперь не редкость. - Он проверил принесенный официантом счет. - Я так понимаю, что ты уже разузнал адрес Капелло здесь, в Ла-Боли.

Бришо вместо ответа вытащил из кармана листок бумаги.

- Эспланада Венуа, 27, - прочел Корантэн. - На самом берегу моря и в шикарном квартале. Неплохо, похоже, идут дела у месье Капелло. Нужно это проверить - и немедленно.

Клодин и Жинетт под ручку возвращались назад.

Корантэн встал.

- Вы меня, конечно, убьете, - притворился он расстроенным, - но я вынужден вас покинуть.

Девушки огорченно пожали плечами.

- Но прошу не забыть, - добавил Корантэн, - что мы обедаем вместе.

Они снова повеселели.

- В восемь вечера в "Ла Пуасонри", годится? Я закажу столик на четверых.

- На пятерых, - поправил его Бришо с гордым видом. - У Дженни сегодня свободный вечер.

***

Когда незадолго до обеда Корантэн пришел к Жерару домой и показал фотографию Маринье, его ждало разочарование. Подросток не опознал в нем человека, который преследовал Веронику.

Глава тринадцатая

Луис Капелло плавно вытащил правый ящик своего письменного стола, инкрустированного рогом буйвола. Эту замечательную вещь по его заказу сделал один декоратор, голландец по матери, с которым он познакомился во время поездки в район месторождения олова, недалеко от Семаранга. Нужно было изучить возможность его дальнейшей разработки. Вообще, шеф "СЕКАМИ" много путешествовал. Ведь повсюду в мире требуется взрывчатка не только для военных, но и для промышленных целей. Торговля взрывчаткой - дело верное. Спрос на нее всегда обеспечен, а всякие формальности и контроль так легко обойти...

- Сигарету, сигару? - предложил он Корантэну приятным баритоном. - А может, жевательную резинку?

Капелло держал в руках новый пакетик жевательной резинки; сигареты и сигары, видимо, лежали в ящике стола.

Корантэн вежливо отказался.

- Спасибо, мне ничего не надо.

Он не ожидал, что окажется в обстановке, довольно необычной для старого промышленника, хотя тот был еще поджар и мускулист, с гривой черных, не по годам, волос. На вид ему было лет пятьдесят пять, а может, и больше, и, скорее всего, волосы у него были крашеные. Но выглядел Капелло очень молодо. Должно быть, он занимался спортом, а уж утреннюю зарядку точно делал. Черные полосы на одной стене, ткань синевато-серого цвета на других, мягкие диванчики, утопающие в белых, красных и черных подушках, массивные серебряные бра, освещающие белый лакированный потолок, низенький, покрытый ярко-красным лаком столик, инкрустированный поделочными камнями, - nловом, салон летнего дома Капелло производил впечатление чего-то изысканного и анахроничного одновременно: на инкрустированном венецианском комоде плавилась пахучая свеча, а прямо над ней висела картина Леонора Фини с изображением некоей призрачной купальщицы.

Конечно, прежде чем попасть сюда, Бришо и Корантэну пришлось преодолеть такое препятствие, как метрдотель, да и хозяин дома заставил их подождать. Причем долго, больше двадцати минут. Появившись, наконец, он одарил инспекторов той снисходительной и презрительной учтивостью, какую сильные мира сего всегда выказывают по отношению к своим слугам, к каковым они, собственно, относят и полицейских.

Луис Капелло развернул сразу две пластинки жевательной резинки и взял их в рот с ладони. Этот далеко не изысканный жест плохо вязался с утонченной обстановкой салона. Но так уж всегда бываете нуворишами: их прошлое нет-нет да и выглянет из-под внешнего лоска.

- Мы переживаем период кризиса, как вам известно, - не переставая чавкать, произнес он. - Вот мне и пришлось пойти на сокращение персонала...

Корантэн подумал про себя, не приходила ли ему мысль сократить расходы за счет серебряных бра и заказных инкрустированных столов.

Чавканье стало просто невыносимым.

- И все-таки мне не хотелось бы думать, что бедняга Маринье совсем потерял голову, получив письмо о сокращении штата.

- Об увольнении, - aнес поправку Корантэн.

Капелло не стал возражать.

- Тут я могу вас успокоить, - разозлился Корантэн. - Письмо пришло только 16 июля. Через два дня после его смерти.

Лицо прожженного дельца просветлело.

- Уф! Это мне больше нравится, - пробормотал он.

"Что кому нравится", - подумал Бришо, потея. Он всегда потел, если чувствовал себя не в своей тарелке. А в этом деле он себя именно так и чувствовал. Странная особенность: когда он видел, как люди кичатся своим богатством, его бросало в пот. Это было сильнее его. Он повернулся к широченному окну, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, созерцая солнечный закат на фоне розовых и зеленых облаков, сгрудившихся вдалеке над золотисто-желтым океаном. После обеда задул ветер, и завтра, конечно, погода будет хуже, чем сегодня. Даже сейчас можно предположить, что ночью будет довольно свежо. Не то что эта противная и душная, как парилка, комната, в которой он сейчас вынужден сидеть и контролировать каждое свое слово и жест.

Луис Капелло переложил свою жвачку за правую щеку.

- Я узнал о смерти бедняги Маринье из газет, - произнес он, сглотнув слюну. - Какой ужас! Он так давно работал у меня. Он всегда был такой пунктуальный, работящий, честный малый. Как мне было догадаться, что у меня под боком скрывается настоящий доктор Джекилл или мистер Гайд?..

Корантэн отвел взгляд в сторону. Сегодня с самого утра газеты навесили на Маринье этот ярлык. Они все словно с цепи сорвались, как будто местные группировки, оказывавшие давление на газеты, вдруг отменили обет молчания. Даже в Париже пресса начинала поднимать страшный шум. Когда он докладывал Чарли Бадолини по телефону о ходе расследования, не забыв сказать о находке розовых купонов, чтобы подсластить пилюлю, шеф зачитал ему несколько заголовков. "Паризьен либере" дала такой: "Разгул нравов в Ла-Боли. Наркотики и разврат".

"Им недостаточно уже развращать нашу молодежь. Теперь они ее убивают после жестоких истязаний". Дальше шел такой полный негодования текст, бичующий нравы, что он пришелся бы по вкусу даже покойному Амари, бывшему директору этой газеты. Остальные не уступали ей в язвительности. Так, например, "Либерасьон", газета левых сил, озаглавила свою статью: "Веронику ударили ниже пояса". Да и в верхах разыгрался ужасный скандал. Бадолини не стал скрывать от Корантэна, что к нему уже пристают с вопросами о том, чем это там занимается его команда. Кроме того, пошли угрозы. Бертье, шеф уголовной полиции, сказал, что пара парней из его ведомства давно бы разобралась с этим делом, если бы их послали туда вместо Бришо и Корантэна. А так как Бертье был главным соперником Бадолини в борьбе за кресло заместителя директора уголовной полиции, которое должно было освободиться через два года, то...

Корантэн, превозмогая себя, вновь посмотрел на главу "СЕКАМИ".

Капелло как раз что-то сказал, но слова его утонули в слюне.

- Не понял, - отрезал Корантэн.

- Я сказал, что постараюсь кое-что сделать, чтобы помочь вдове Маринье. У нее ведь осталось двое детишек на руках... Я прибавлю энную сумму к компенсации за увольнение.

"И на том спасибо", - подумал Бришо, прикидывая, на сколько же нулей увеличится сумма выплаты.

Луис Капелло увлеченно разглядывал свои ногти.

- Поверьте, я искренне сожалею, что ничем больше не могу вам помочь. Но я действительно не представляю, что еще добавить к тому, что уже рассказал вам.