Девять врат. Таинства хасидов - Иржи Лангер

Хасиды его объяснением остались довольны. Значит, и мы будем довольны, и всем нам Дай Бог Счастья!

Среди хасидов Майрловых был и один «лех». То есть уважаемое лицо христианского происхождения. (Словом гой мы скорее обозначаем селянина.) В том, что христианин стал хасидом, нет ничего удивительного. Некоторые цадики тоже имели много почитателей-христиан и среди простого народа и среди знати. Но никто из них не был таким горячим почитателем, как этот лех Майрлов.

И стал он им при первой же встрече.

Это был польский крупный торговец обувью, который сперва пришел к Майрлу с маленькой, довольно обычной просьбой: пусть, мол, ребе выпросит у Господа Бога ему сына. Он был уже стар, но до сих пор не имел наследника.

«Твоя просьба будет выслушана, — заверил его Майрл, — ибо Господь Бог принимает молитвы, сказанные устами всех, а значит, и от вас, христиан. И мы ежедневно воздаем Ему славу за это. Но ты должен будешь раздать сорок пар обуви бедным!»

Торговец так и сделал.

А когда в тот же год обещанный сын и вправду у него родился, стал наш милый лех настоящим хасидом Майрловым. От веры своей он, конечно, не отрекся, но все свободное время проводил поблизости от Майрла и всю жизнь не уставал раздавать башмаки бедным. И знали его не только в Пшемышлянах, но и во всем хасидском мире.

Майрл был великим святым, но имел одно слабое место. Не умел хранить тайну. Настоящий enfant terrible[18] был этот Майрличек! Как только услышит что-либо на Небе, все сразу людям выбалтывает. Остальных святых это очень раздражало.

И больше всех злился на него за это реб Иреле, нареченный святым Серафимом из Стрелиски. Реб Иреле на Майрла так гневался, что решил лишить его всей магической силы. Но для этого ему требовалось согласие святого рабби Нафтули из Ропшиц. И он послал в Ропшицы особое посольство, состоявшее из двух надежных хасидских посланцев.

Посольство прибыло в Ропшицы в четверг, и ему был оказан пышный прием. Реб Нафтули приветствовал послов Иреловых и в самом деле весьма горячо, долго и сердечно беседовал с ними и пригласил их быть его гостями на святом шабесе. Однако причиной, по которой реб Иреле из Стрелиски послал их в Ропшицы, реб Нафтули даже не поинтересовался.

Разумеется, он прекрасно знал, зачем они прибыли. От взора такого святого, как реб Нафтули, столь щедро одаренного даром Духа Святого, ничего нельзя утаить.

В пятницу реб Нафтули был так занят приготовлениями к шабесу, что негоже было чем-либо его затруднять. Послы так и не осмелились нарушить спокойствие шабеса.

В воскресенье они попросили реб Нафтули принять их, и он тут же поведал им такие занятные вещи, что милые послы вмиг забыли о цели своего приезда.

После этого приема у них оставалась одна надежда — что им будет дозволено изложить реб Нафтули цель своего посольства во время прощания.

Прощаясь, реб Нафтули был сама обходительность.

Однако он не дал послам и слова вымолвить. Он сам без устали что-то рассказывал и, рассказывая, выпроваживал их из дому. И, только вежливо усадив гостей в повозку, сказал: «Нынешней ночью был у меня реб Арн-Лейб — покойный отец Майрла Пшемышлянского, — и он поведал мне: „После себя я оставил на свете маленькое пламя, гловнеле — он так и сказал. — А теперь они хотят потушить его?! Слушай же меня, руки прочь, даже не касайся его!“»

Стоило реб Нафтули договорить, как вдали на большой дороге взметнулся огромный столб пыли, и, прежде чем стрелисчане успели опомниться, подкатила к ним повозка, а в повозке сидел не кто иной, как сам Майрл. Он ехал стоя, вожжи держал в руках, как древнегреческий воин, и его могучие пейсы развевались на ветру, как боевые хоругви. Он кричал: «Мой отец сказал „гловнеле“, маленькое пламя, но я скажу вам а фаер флам, большое пылающее пламя оставил он после себя!»

Он выкрикнул это и снова умчался.

Святой рабби Иреле из Стрелиски еще какое-то время гневался на Майрла. Но в конце концов был вынужден его простить.

А получилось вот как: у реб Иреле был один хасид, которому суждено было жить еще в большей нищете, чем остальным стрелисчанам.

Реб Иреле не давал себе воли расчувствоваться и помолиться за этого бедолагу, чтобы своей молитвой перед Господом Богом облегчить его положение. Ведь реб Иреле из Стрелиски молился только за духовное благо своих любимых хасидов, но никогда — за их благоденствие материальное! Вот и сейчас реб Иреле ни за что не хотел отступаться от своего принципа.

Но раз реб Иреле оказался таким неуступчивым, жена хасидова стала упорно заставлять мужа отправиться в Пшемышляны к реб Майрлу и попросить у него ходатайства перед Всевышним.

Хасид долго сопротивлялся, но нищета придавливала его все больше, и речи жены с каждым днем становились все убедительнее.

И он наконец решился.

— А где до сих пор ты брал на пропитание? — спросил его реб Майрл.

— Мельник, лавочница и мясник давали мне в долг.

— А как думаешь, они подождали бы, если бы ты одолжился у них еще раз?

— Надеюсь, еще на один шабес они бы мне дали, хотя я должен им уже за несколько недель.

— Тогда слушай, что я скажу тебе. Помочь я тебе не могу, потому как ты не мой хасид, а хасид Стрелиского. Но посоветовать тебе — посоветую.

Иди и возьми опять в долг все, что для шабеса надобно. Половину оставь себе, а остаток свяжи в узел и отвези в Стрелиску. Я точно знаю, что вся неделя будет дождливой и дорогу развезет. Но в четверг подморозит, и ночью выпадет снег, так что ты сможешь запрячь сани и катить за милую душу. А как подкатишь к дому реб Иреле, приоткроешь дверь в его комнату, вбросишь узелок внутрь, быстро закроешь дверь, сядешь в сани — и назад. Следи только, чтобы никто не видел тебя, и никому про это не рассказывай. Об остальном не беспокойся. Ты никогда больше не будешь нуждаться.

Хасид пошел домой и все сделал так, как наказал ему Майрл. Все шло как по маслу. Торговцы согласились подождать с долгом, всю неделю лил дождь, а в четверг и впрямь подморозило, как реб Майрл и предсказывал.

Вся та неделя в Стрелиске выпала очень плохая. Всю неделю ни один хасид не появлялся на улице. Кому охота по такой слякоти шлепать? Короче, никто не пришел, никто ничего к шабесу не принес. Конечно, и в этом не было бы ничего особенного. В будние дни в Стрелиске люди привыкли поститься.

Но близился святой шабес. Госпожа Фраде, жена реб Иреле, не знала, что ей и делать.

В четверг вечером в доме было хоть шаром покати.

«Ступай, — наказал отчаявшейся жене реб Иреле, — затопи печь и поставь воду для теста».

Вот как велика была его вера во Всемогущего. Он был убежден, что в последнюю минуту Господь поможет ему.

Жена взялась за дело: затопила печь, поставила воду, все приготовила, но чуда не произошло. Никто не пришел, никто ничего к шабесу не принес.

С грустью наблюдает жена, как потихоньку гаснет огонь в печи и как остывает вода.

Села она на лавку, закрыла лицо ладонями и заплакала.

Вдруг она слышит, как кто-то отворил дверь и сразу опять закрыл. Она встала и пошла поглядеть, кто бы это мог быть.

В полумраке она обо что-то споткнулась. Нагнувшись, увидела хорошенький узелок. Заглянула внутрь и даже вскрикнула от радости. Все, что для святого шабеса надобно, здесь было!

Уж не иначе как Господь Бог послал им благодетельного ангела и одарил их этим богатством.

Вспоминает благоверная Фраде, как пророк Илия прятался от приставников идолопоклонницы Иезавели и как Господь Бог заботился о служителе своем и послал воронов кормить его мясом.

А что делал в эту минуту святой рабби Иреле? Забыл святой Иреличек о своих славных принципах, не вспомнил он, что решил ни единого словца никогда не ронять пред ликом Всевышнего во имя материальной выгоды своих милых хасидов, обо всем этом забыл он от радости, увидев, как какой-то незнакомец столь богато и нежданно одарил его дом. И воскликнул реб Иреле из глубины своего сердца чистого: «Да соблаговолит Господь тысячу раз вознаградить этого человека!»

Именно это и предвидел святой Майрличек Пшемышлянский. Именно этого и хотел он, хитрец, добиться — ошеломить святого рабби Иреле Стрелиского неожиданностью и заставить его хотя бы раз в жизни отступить от своих принципов и помолиться — пусть даже одним-единственным возгласом — за земное благо горемычного хасида. Ради этого святой Майрличек подбил хасида сделать то, что он сделал, и с его помощью ловко осуществил свой план; нам это уже известно. Так святому Майрличеку удалось наконец обставить реб Иреле!

С тех пор везенье не покидало бедного хасида. Вскоре он свои долги выплатил и уже никогда ни в чем не нуждался.

Однако все ж таки вывели его на чистую воду. И выдал его след саней на свежем снегу, что шел от его лачуги прямо к дому святого Стрелиского. Более того, не осталось в тайне и то, что за всей этой проделкой стоял Майрличек Пшемышлянский.