Дарий Великий заслуживает большего - Адиб Хоррам

class="p1">– Наверное, стоит позвонить бабушкам, чтобы они меня забрали.

На подъездной дорожке показалась темно-синяя «камри» моей бабули. Она посигналила дважды.

Линда Келлнер была воплощением тевтонской пунктуальности.

– Это за мной, – сказал я.

Я высыпал в раковину пакет с наполовину растаявшим льдом – боль вернулась, когда мы сели разбирать задание по алгебре, – а Чип тем временем собрал пустые бутылки из-под «гаторейда».

– Спасибо, что позвал к себе. Я бы вряд ли пережил поездку до дома на велосипеде.

– Без проблем.

– И спасибо за помощь. Правда.

Чип ухмыльнулся.

– Было весело.

– Математика – это вообще не весело, – простонал я.

– Главное – заниматься в хорошей компании.

Он продолжал ухмыляться, но было что-то необычное в его улыбке. Какая-то непривычная мягкость. Намек на вопрос.

– В общем, спасибо.

– Всегда пожалуйста. Если хочешь, оставь велосипед. Завтра после тренировки заберешь.

Я покраснел – сам не знаю почему.

Но сказал:

– Конечно. – На машине бабули не было багажника для велосипеда.

Пока я зашнуровывал ботинки, со второго этажа снова прибежала Эви. Чип подхватил ее на лету и принялся покрывать лицо поцелуями. Она взвизгнула, рассмеялась и завопила:

– Не-е-е-ет!

Чип замер.

– Нет?

– Не сейчас.

– Ну ладно. – Чип отпустил малышку, и она потопала на кухню.

Я оценил, что он уважает ее личные границы, пусть Эви всего два года.

На мой взгляд, это очень круто.

– Скажи «пока» Дарию!

– Пока, Эви, – крикнул я, но малышка проигнорировала нас обоих. Чип только покачал головой.

Бабуля снова посигналила.

– Ну, – я перекинул сумку через плечо, – до завтра.

Железная Богиня милосердия

Линда Келлнер не любила слушать музыку в машине. Она предпочитала новости.

Разговорчивой ее тоже сложно было назвать.

– Привет, бабуль, – сказал я, залезая в «камри». – Спасибо, что приехала.

Бабуля кивнула и включила радио, давая понять, что разговор окончен.

Как я уже говорил, мы с бабулей не были особенно близки. Да и с бабушкой тоже.

Линда и Мелани Келлнер не любили открыто демонстрировать чувства.

Я думал, что все бабушки и дедушки такие, пока не приехал в Иран. Маму едва не задушила нас в объятиях, и даже сдержанность Бабу дала трещину за то время, что мы провели вместе.

Когда мы доехали до дома, бабуля припарковалась на папином месте. Я вылез и набрал код на двери гаража.

Бабушка собирала пазл за кухонным столом, Лале читала. Судя по всему, она закончила «Дюну», но название новой книги я разглядеть не смог.

– Здравствуй, бабушка. – Я поцеловал Мелани Келлнер в щеку. – Привет, Лале.

Лале кивнула, не отрываясь от чтения.

– Иди приготовься к ужину, – сказала бабуля. – Скоро сядем за стол.

– Хорошо.

Мне всего-то нужно было отнести в комнату вещи, но я воспользовался случаем, чтобы проверить состояние своих яичек.

Краснота до сих пор не спала, но стала менее интенсивной, и болели они куда меньше, когда я их ощупывал.

У меня вырвался вздох облегчения.

Хватит того, что мне пришлось объяснять бабуле, почему я не могу сам доехать до дома.

Я не горел желанием возвращаться к теме и просить ее отвезти меня к доктору, который занимается отбитыми яйцами.

– Ужинать!

Я натянул пару чистых компрессионных шорт, чтобы ничего не болталось, и пошел на кухню.

Бабушки приготовили тако с говядиной.

Мама всегда говорила, что из специй мои бабушки признают только перец и соль, но технически это не было правдой, если считать пакетик с приправой для тако, который использовала бабушка.

Я расставил тарелки, сделал себе два тако и сел за стол, стараясь не слишком морщиться. Но бабуля все равно заметила.

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо, – ответил я. – Но все еще болит.

– А что случилось? – спросила Лале.

У меня вспыхнули уши.

– Получил травму на тренировке. Но со мной все в порядке.

– Стивен сказал, вы одержали победу в первом матче, – вспомнила бабушка. – Он прислал фотографии. Похоже, вы хорошо сыграли.

– Да.

Пока Лале хрустела тако, начинка которого в основном состояла из сыра, пары листиков салата, дольки помидора и намека на говядину, бабуля поинтересовалась:

– Когда следующая игра?

– В пятницу.

– Продолжайте в том же духе. Если хорошо покажешь себя в этом сезоне, сможешь претендовать на стипендию в колледже. Особенно если подтянешь средний балл, – добавила она.

Я вгрызся в тако, чтобы избежать необходимости отвечать.

Проблема в том, что я сомневался, стоит ли мне идти в колледж. Я был практически уверен, что для меня это не лучший вариант.

Я знал, что бабушки желают мне добра, но почему-то от этого мне стало только хуже.

– Может быть, – сказал я, дожевав.

Пока бабушка убирала остатки ужина в холодильник, а бабуля мыла посуду, я взялся приготовить всем чай.

– Что там у тебя? – спросила бабуля, бросив взгляд через плечо.

– Те Гуань Инь.

Что переводится как «Железная богиня милосердия». Это китайский улун с самым крутым названием за всю историю чаев.

В других обстоятельствах я бы заварил его в гайване, но на троих его бы не хватило.

Бабушка с бабулей сели на диван – каждая в своем углу, а я устроился в кресле. Через несколько минут бабуля взяла пульт и включила какое-то кулинарное соревнование.

Для людей, которые не использовали специи, бабушка и бабуля поразительно увлекались подобными шоу.

Так мы сидели и пили чай, и молчание нарастало между нами волной упущенных возможностей.

Я хотел, чтобы бабушки предложили мне сесть рядом с ними.

Хотел, чтобы они поставили шоу на паузу и мы бы поговорили.

Хотел, чтобы они были больше похожи на Маму и Бабу.

Но не знал, как сказать об этом вслух.

Так что я сказал:

– Пойду спрошу Лале, не хочет ли она чаю.

Дверь в комнату сестры была полуприкрыта, но я все равно постучал: один раз, потом три, потом еще три. Это был наш секретный стук.

– Хочешь чаю?

– Да.

Лале подобрала ноги и разрешила мне сесть к ней на кровать. Там лежала большущая нежно-розовая подушка с подлокотниками и фиолетовой бахромой сверху. Вмятина посередине намекала, как много часов Лале провела, читая на этой подушке.

Я протянул сестре керамическую дегустационную чашку с логотипом «Роуз Сити» и наклонил голову, чтобы прочитать надпись на корешке.

– «Сияние»? И как, тебе нравится? – спросил я.

– Ничего.

– Не страшно?

– Нет.

Лале подула на чай и сделала глоток. Я отхлебнул из своей чашки.

– Хм. – Лале причмокнула. – Сладко!

– Чувствуются медовые ноты, – подтвердил я. – И молоко. Но сахар я не добавлял.

– Правда?

Я кивнул.

Лале снова поднесла чашку к губам.

– Мне нравится. Но персидский чай все равно лучше.

– Я запомню.

Мы сидели, наслаждаясь компанией Те Гуань Инь, а потом я спросил:

– Как дела в школе?

Лале пожала плечами.

– Мика и Эмили