Дарий Великий заслуживает большего - Адиб Хоррам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну он сказал, что, если нет крови, нужно просто приложить лед к, эм, пострадавшей области.
Тренер покачала головой.
– Дарий, как ты себя чувствуешь? Может, все-таки вызвать доктора?
Я поерзал на стуле.
– Да я вроде в порядке. Правда.
Мне очень не хотелось обсуждать судьбу своих яиц с тренером Бентли больше необходимого.
– Кто-нибудь отвезет тебя домой?
Вот об этом я еще подумать не успел.
При одной мысли о том, что нужно будет сесть на велосипед, все внутри болезненно сжималось.
– Нет…
– Не хочешь сейчас пойти ко мне? – предложил Чип. – А родители потом тебя заберут.
– Уверен?
Чип кивнул.
– Спасибо.
Мы с Чипом вели велосипеды вниз по Большому холму. Он настоял на том, чтобы забрать у меня сумку с учебниками, и перекинул ее через плечо напротив своей, отчего на груди у него получился крест из лямок. Теперь Чип был похож на какого-то героя из аниме.
Полуденное солнце подсвечивало тонкие волоски у него на шее, там, где начал отрастать фейд, и окрашивало кожу в золотой.
Циприан Кузумано был красивым парнем. Я считал бессмысленным это отрицать, хоть и встречался с Лэндоном.
Но это нормально.
Так?
По дороге мы едва ли обменялись парой слов – просто молча спускались с холма. Чип изредка поглядывал в мою сторону и улыбался.
Я не знал, что думать о Циприане Кузумано.
И мне было трудно дышать от того, что мы шагали в напряженной тишине, и от того, что Чип видел меня голым, в то время как мой парень – нет.
Почему эта мысль настолько выбивала из колеи?
Казалась такой неправильной?
И волнующей?
– Сюда. – Чип свернул в переулок, который вывел нас к еще одному холму – размером скромнее, чем Большой, но куда более крутому. – Прости, но я живу на самом верху.
– Ничего. Держу пари, после тренировок ехать на холм – полный отстой.
– После тренировок еще ничего. Когда я занимался американским футболом, было куда хуже. Особенно когда тренер Уинфилд заставлял нас толкать платформу.
– Тренер Уинфилд – настоящий монстр.
– Я в курсе, чувак. Трент говорит, очень легко догадаться, что тренер Уинфилд в плохом настроении: он заставляет всех приседать. Считает, это привносит ощущение порядка в его вселенную.
Я ничего не ответил.
У меня в голове не укладывалось, что Чип дружил с Бездушным Приверженцем Господствующих Взглядов – и вот так запросто упоминал Трента в разговоре, хотя знал – а он точно знал! – как тот ко мне относится.
Чип откашлялся.
– Могу я спросить тебя кое о чем личном?
– Ну… Да, наверное.
– Я типа видел тебя в раздевалке.
У меня закололо в затылке.
Я еще не знал, к чему приведет этот разговор, но ощутил сильное желание сброситься с холма, по которому мы взбирались.
Я покосился на Чипа – у того лицо сделалось ярко-красным, – потом уткнулся взглядом в землю.
– Ты… не обрезан?
– Типа… да. – Я сглотнул. – Но я предпочитаю слово «нетронут».
– А, – сказал Чип и добавил: – Хотел бы я, чтобы мои родители оставили меня нетронутым.
По телу прокатилась волна жара.
Я снова сглотнул.
Чип обошел выбоину на дороге и задел меня плечом.
– Прости, если это было неуместно.
Да уж, это было супернеуместно.
Я бы предпочел, чтобы меня снова ударили коленом по яйцам, чем обсуждать мою крайнюю плоть с Циприаном Кузумано.
– Ничего, – внезапно охрипнув, ответил я. – Все нормально.
Хотя какое тут нормально?
Я неловко кашлянул.
А Чип просто пожал плечами и свернул на подъездную дорожку к дому. Порывшись в сумке, он, кажется, достал пульт от гаражной двери, потому что левая половина начала открываться.
– Можешь оставить велосипед здесь, – сказал Чип. – Во сколько…
Но прежде, чем он успел договорить, дверь, ведущая из гаража в дом, распахнулась, и оттуда выскочило что-то маленькое и очень быстрое.
Чип со смехом подхватил на руки малышку – на вид ей было года два, не больше – со светло-коричневой кожей и темными кудряшками.
Чип был белым. Во всяком случае, я так думал, поскольку кожа у него была светлой, а волосы – каштановыми и прямыми. Я невольно задался вопросом, кто эта девочка.
Но спрашивать вслух, разумеется, не стал.
– Привет, – сказал я, когда малышка выглянула из-за плеча Чипа и посмотрела на меня. Я осторожно помахал ей. – Я Дарий.
Она тут же распахнула глаза.
Чип снова рассмеялся и повернулся так, чтобы и он, и его маленькая пассажирка могли меня видеть.
– Скажи «привет», Эви. – Чип теперь не просто улыбался, он весь сиял.
– Привет, – прошептала Эви.
Чип звонко чмокнул ее в щеку, и малышка захихикала.
– Это моя племянница.
– А. Круто.
Чип повел меня в дом, а Эви принялась что-то увлеченно ему рассказывать. Я не мог разобрать ни слова: она говорила слишком быстро, в забавной манере, присущей всем детям ее возраста, когда они уже знают, что хотят сказать, но еще не научились произносить половину звуков. Чип слушал ее с такой широкой улыбкой, что глаза у него превратились в две щелочки.
И мне нравилась эта улыбка.
В школе он так не улыбался.
– Ты как, нормально? – оглянулся он на меня. – Еще лед принести?
– Да нет, все хорошо.
Чип перехватил Эви, чтобы освободить одну руку, и достал из холодильника сырную палочку.
Распаковал ее и отдал Эви.
– А где твоя мама? – спросил он.
– Наверху. – Эви заерзала, Чип поцеловал ее еще раз и поставил на пол. Малышка тут же выбежала из кухни, забавно задирая коленки и громко топая крошечными ножками, как это свойственно детям.
Чип вытащил из холодильника бутылку синего «гаторейда», а мне протянул фиолетовый.
– Не знал, что у тебя есть сестра.
– Правда? Она закончила школу в прошлом году. Ее зовут Ана.
– О, – моргнул я. – Нашу школу?
Чип кивнул, словно я должен был помнить.
– У меня еще и старший брат есть. Но он выпустился, когда мы еще учились в средней школе.
Я почувствовал, что у меня горят уши. На языке вертелось множество вопросов, но я не знал, как их задать и не показаться грубым.
Поэтому спросил:
– А сколько ей лет?
– Ане?
– Эви.
– А. В декабре исполнится два.
– Хороший возраст, – заметил я, потому что так всегда говорят, независимо от того, сколько лет ребенку.
– Ага.
Мы посмотрели друг на друга, и у меня возникло ощущение, что стены кухни сдвигаются. Воздух налился тяжестью, словно забеременел.
Знаю, так не говорят, но я все думал о том, что сестра Чипа забеременела в старшей школе. И мое любопытство разжигали сотни вопросов, ответы на которые меня не касались.
Сердце глухо стучало в груди.
Чип продолжал смотреть на меня.
И я отвел взгляд, внезапно заинтересовавшись своими руками.