Красавица и генералы - Святослав Рыбас

Макарий спросил, что они тут делают; ему ответили: с утра их потребовали в штаб полка за получением наград и они кружным путем, расспрашивая встречных, долго шли до имения, а теперь ждут и зябнут под дождем.

- Отчего же вас не зовут? - удивился Макарий и решил, что это происходит по причине их бестолковости. - Вы бы доложились начальству.

- Уже докладали, ваше благородие, - спокойно, с выражением каменного терпения объяснил ефрейтор. - Да, говорят, приехал командир бригады и сидит в офицерском собрании. Велено ждать.

- Как тебя зовут? - спросил Макарий.

- Штукатуров Иван Анисимович, - ответил ефрейтор с тем же выражением.

Едва ли он был намного старше Макария, у него было приятное простое лицо, в серых глазах и складке рта таилась твердость и что-то замутненное усталостью. Шинель сидела на нем ладно, без морщин. Несмотря на замутненность, Макарию он показался идеальным русским солдатом, защитником родной земли.

- Видно, хорошо служишь? - спросил Макарий. - За что награждать будут?

- За бой, - ответил ефрейтор. - Ротный сказал, положено шесть крестов на роту.

- Ну а за какой подвиг? - спросил Макарий, понимая, что Штукатуров из-за скромности не хочет распространяться о себе.

- Говорят, мы захватили у него три батареи - терпеливо объяснил ефрейтор. - Сам я не видел. Сам-то я думаю наоборот, что нас бьют. А вышло его побили.

Макарий знал, что результата боя солдат обычно не видит, и продолжал расспрашивать Штукатурова, чтобы выяснить, как происходит на земле то, что авиатор наблюдает сверху.

- Ты расскажи, Штукатуров, их благородию, - с усмешкой произнес один из нижних чинов.

- Что рассказывать, - ответил ефрейтор. - Батальонный приказал нам вправо занять позицию и окопаться. Впереди вовсю стреляли и шли оттуда раненые, кто так шел, а кто едва ноги волочил, опирался на винтовку. Окопались мы, а передняя рота возьми и побежи на нас. Мы пропустили их через себя и сами следом побежали. Около речки мы хотели остановиться, встретить его, но команды никто не слушал, да и командовать было некому. Ротного с нами не было, полуротный куда-то делся, только слышно было, как ругается подпрапорщик, но дела мало делал.

Нарисовав эту картину видимого ему беспорядочного отступления. Штукатуров замолчал, посмотрел на Макария со всей твердостью и замутненной усталостью и спросил:

- Ежели седьмая рота не зашла ему во фланг, что тогда? Однако зашла, и он начал убегать, и мы уж давай с "ура" вперед и гнали его до окопов.

- Нет, не так было, - сказал еще один солдат и начал с напором и раздражением говорить свое. Он хотел опровергнуть Штукатурова и доказать Макарию, что они вправду совершили подвиг.

Штукатуров махнул рукой, просто улыбнулся, и Макарий понял, что все было в точности так, как тот рассказал. Он вспомнил, как заело руль глубины, когда их подбили над львовскими фортами. Действительно: судьба! И еще мелькнуло: зато кресты, Лидия, офицерское братство.

Вышла Лидия, окликнула его, и он попрощался с нижними чинами.

- Здравствуй, - сказала она. - Приехал? А я ведь занята.

- Дождь, - ответил Макарий. - И вчера ты тоже была занята... Ладно, коли так, передохну немного да поеду.

- Много раненых, - вздохнула Лидия и встряхнула головой. - Я сейчас отойду. Там молоденький русин, ему пушкой ногу переехало.

- Я видел, в австрийских мундирах, - сказал Макарий - Жалко, что ты занята... Я с командиром чуть не разругался. Он молодец, говорит: давай, Игнатенков, в офицерское собрание... Ничего, у меня лошадь, зараз обратно поеду.

- "Зараз"! - передразнила Лидия. - Казачок. - Она поглядела в парк, на липы, под которыми стояли солдаты. - Дождь, желтые липы, на рояле играют... - И посмотрела на Макария зеленовато-карими глазами, прикусив верхними резцами нижнюю губу.

- Договорись, чтоб тебя подменили, - предложил Макарий.

- Я договорилась, - улыбнулась Лидия. - Пошли куда-нибудь... В оранжерею!

Оранжерея помещалась в глубине парка, и, когда они вошли туда, на рыжеватых волосах Лидии блестели капли, а ее клеенчатая накидка была мокрой. Макарий прикрыл скрипучую дверь, поднял голову, разглядывая стеклянную крышу и кроны пальм. Пахло сырой теплой землей и каким-то вонючим навозом.

- Ты лучше под ноги смотри, - посоветовала Лидия.

Он посмотрел, и то, что увидел, не понравилось ему.

Глядя под ноги, они дошли до конца оранжереи в небольшое помещение со столом, топчаном и табуретками.

- Может, я к тебе вечером приду?-спросила Лидия.

- К вечеру может распогодиться, - ответил Макарий. - И почем я знаю, что будет со мной вечером?

- Ради Бога! - сказала она. - Ничего с тобой не будет.

Он обнял ее, стал подталкивать к топчану и целовать. Она не отвечала ему, потом уступила и, сев, тоже обняла и часто задышала.

И тут заскрипела дверь. Наверное, кто-то вошел в оранжерею. Они затаились.

- Кто это? - прошептала она. - Пусти. - Отстранилась, поправила юбку и, сжав колени, наклонилась и охватила их.

Макарий встал и выглянул в оранжерею.

- О, Господи! - тихо воскликнул он.

В том конце оранжереи возле пальмы какой-то санитар спустил шаровары и сел орлом.

- Что там? - спросила Лидия.

- Сейчас, - сказал Макарий.

Но дверь вдруг широко распахнулась, и вошли несколько офицеров и генерал. Громкий голос начал говорить про экзотические растения. Затем поднялся возмущенный рев. Санитар вскочил, рывком подняв шаровары.

- Что там? - испуганно спросила Лидия.

- Генералу показали пальму, - сказал Макарий. - Больше делать нечего!.. Погоди, сейчас, кажется, уйдут.

- Ты прости, мне уже пора, - вымолвила Лидия.

- Да они уходят! - удивился он. - Что ты!

- Мне пора, - повторила она.

И через минуту они покинули оранжерею. Дождь не прекращался, но в облаках уже появились светлые полосы и посветлело.

На главной аллее стоял строй нижних чинов, им вручали серебряные кресты.

- Обойдем, - предложила Лидия. Они повернули назад и прошли по другой узкой аллее, которая вела куда-то вбок. Там за кустами мелькнули какие-то каменные развалины, затянутые плющом.

- Что там? - спросил Макарий.

- Грот.

Он приостановился, взял ее за руку, улыбнулся.

- Смотри! - сказала Лидия. - Вон туда.

Из развалин вышел санитар и, опустив голову, поправлял шаровары.

- Боже мой! - засмеялся Макарий. - Смех и горе!

- Смех и горе, - повторила она за ним. - У нас все так. Война выравнивает парки с гротами и отхожие места. И еще смеемся над этим... Тебе страшно?

- Еще чего! - ответил Макарий - Смерти бояться глупо, все равно от судьбы не уйдешь.

- Ты хоть в Бога веришь? - с жалостью спросила Лидия, по-новому глядя на него.

- Молюсь, - беспечно вымолвил он. - У нас отец Киприан пулеметные... Он хотел рассказать об освящении патронов святой водой, но она не дала ему закончить, перебила: