Красавица и генералы - Святослав Рыбас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К синему и зеленому пламени добавился красный огонь, это загорелась угольная пыль.
Огонь взрыва раскинулся во все стороны, расшвырял людей, ударив кого о стенки, кого о кровлю.
Александр Родионович увидел, как лошадь бежит и у нее горит грива и хвост. Он хотел посмотреть, где спасатели, но наступило какое-то долгое мгновение, и вместо них он увидел совсем другое.
Вот он мальчик и стоит возле глубокой шахты-дудки, куда спущена веревка. Лошадь крутит барабан и тащит веревку.
Вот в степи гуляет большая дрофа, ей жарко, и она ложится на землю и распластывает крылья.
Потом на месте дрофы появляется вода, он тянется к ней, чтобы спастись от нестерпимого жара. Вода совсем близко, но до нее нельзя дотянуться. Неужели это смерть? Нет, говорит себе Александр Родионович, сейчас придет мама, заберет меня отсюда.
5
Макарий Игнатенков, летчик-охотник авиационного отряда, был сбит во время разведки над львовскими фортами 13 августа в первые недели войны. До 13 августа его "фарман" тоже подвергался обстрелам, но без серьезных повреждении.
Он слыл удачливым после того, как сбил австрийский аэроплан. Когда австриец оказался над русским аэродромом, слева и справа поднялись два аэроплана, быстрый "ньюпор" и более медленный "фарман". Одним управлял Макарий, другим - подпоручик Иванов. По-видимому, австриец не сразу разглядел второй аппарат. А когда разглядел, ринулся почти вертикально вверх, чтобы забраться выше неприятелей. Макарий увидел пилота - тот был с белесой бородой, без шлема, с длинными развевающимися волосами, в больших очках. Согнувшись, вытянув вперед голову, он напоминал птеродактиля.
Макарий и Иванов летели следом, все время оставаясь выше его, и приближались с обеих сторон. Иванов открыл стрельбу из револьвера. Австриец повернул ему навстречу, прошел над ним и освободился от его преследований. Макарий сделал "иммельман" и полетел наперерез. Австриец еще раз повернул. Макарий взялся за карабин, прицелился и выстрелил. Сбить аэроплан из карабина - вот везение, так решили все авиаторы.
А 13 августа он вместе с наблюдателем, поручиком Рихтером, вылетел из Брод по направлению ко Львову. Быстро взял высоту и минут через пятьдесят достиг передовой линии фортов. С высоты тысячи трехсот метров форты были как на ладони - блестели ниточки узкоколейки, ехал по двору грузовик с зелеными ящиками, солдаты что-то сколачивали из желтых брусков, у крепостных пушек лежали тени.
Рихтер стал отмечать на планшете расположение австрийцев. С пятого форта ударило орудие. Желтовато-розовое облачко разорвалось впереди аппарата, и Макарий быстро нажал правую педаль и повернул вправо. Шрапнель еще и еще раз разорвалась левее. Он повернулся к Рихтеру:
- Эй! Как вы там?
Поручик не отрывал карандаша от карты и не замечал ни разрывов, ни свиста пуль.
Перед фортами как муравьи высыпали пехотинцы и частили из винтовок. К артиллерии форта присоединилась полевая батарея.
Рихтер что-то крикнул. За шумом мотора Макарий не разобрал.
Аппарат подбросило.
Слева батарея. Но это было не так уж важно. Они падали, накренившись на левое крыло. И мотор замолчал.
- Поручик, берите ваш "Льюис", - сказал Макарий.
- Думаете, не уйдем? - спросил Рихтер.
- Штыки видите? - ответил Макарий. Руль высоты заедало, и рукоятка почти не подавалась.
- Нет работы веселей, чем работа шахтарей! - сквозь зубы проговорил Макарий, выталкивая рукоятку.
Снизу раздавались возбужденные голоса. Он различал напряженные, полные любопытства лица солдат, ожидавших, как русские будут разбиваться.
- Вы женаты? - спросил Рихтер, щелкая затвором пулемета. Этот пулемет он где-то раздобыл, а вообще-то самолеты были вооружены карабинами.
Рукоятка наконец протолкнулась, и на малой высоте Макарий выровнял "фарман".
Внизу затрещал пачечный огонь. "Я женат? - спросил себя Макарий. - Нет, веселей... Сейчас над этим лесом... Теперь бы поляну... Хорошо, что подкладываем под себя сковородку, а то бы отстреляли эти самые... Сижу на сковородке и пикирую... Стожок?.. "
Возле стожка на поляне, неподалеку от деревни, аппарат ударился о землю и развалился. Макарий отстегнулся, вылез и стал отвинчивать крышку с бака.
- Игнатенков, сперва дайте мне выбраться, - упрекнул его Рихтер.
- Чего копаетесь? - буркнул Макарий. - Сейчас местные крестьяне начнут охоту. Небось награду получат.
Рихтер закряхтел, выругался и медленно вылез со своего места с планшетом и пулеметом в руках.
К поляне уже приближались какие-то звуки.
Макарий чиркнул спичку и бросил в бензин. Она погасла. Он снова чиркнул и бросил.
- Казакен? - вдруг закричал Рихтер. - Казакен! Ахтунг! - И тихо спросил: - Игнатенков, вы по-польски что-нибудь знаете? Скажите им по-польски: казаки близко?
Макарий сунул в бензин носовой платок и, подняв голову и увидев, что их окружают мужики в свитках, замахал платком и закричал по-польски:
- Увага! До дому кроком руш! Казакен! - Видно, о казаках были уже наслышаны.
Здоровенный бородатый крестьянин в обвисшей шляпе бежал прямо на него и вдруг завертел головой, стал замедлять бег и совсем остановился. На его грубом, показавшемся Макарию звериным лице появилась улыбка.
Другие мужики тоже остановились...
"Фарман" вспыхнул.
Авиаторы отступили, прячась за кустами и стволами дубов и вязов. Светлый лиственный лес напомнил Макарию в минуту передышки о том, что отсюда, с запада, когда-то двигались на ковыльную степь все эти дубы, вязы, ясени, клены, и он подумал о поселке Дмитриевский, на мгновение очутившись в балочке у ручья вместе с Ниной Ларионовой и Григоровым. Собственно, Нина уже стала Григоровой и о ней следовало забыть, но именно потому, что она стала Григоровой, он помнил о ней.
- А вы женаты? - спросил он Рихтера.
- Ерунда! - ответил поручик. - Бог миловал... Откуда вы знаете по-польски?
- У матери дед поляк, - сказал Макарий.
- Ясно - нас спасла ваша матка боска.
С австрийской батареи донесся запах кухни. Макарий разгрыз еще покрытый чашелистниками орех лещины, стал, морщась, жевать горькое ядро.
- Воевать лучше в воздухе, - сказал он. - И чисто, и сидишь как у себя на диване. Не представляю, как в пехоте...
- Серые герои, - вымолвил Рихтер. - Интеллигентный человек хуже приспособлен, чем они. А им что? Они и не чувствуют.
Ночью они вышли на позицию Очаковского полка, пройдя австрийские и наши караулы, и очутились в деревне с белеными хатками, выделяющимися под ровным светом месяца на фоне темных деревьев. До утра их поместили в какой-то халупе под охраной часового, а утром, покормив гороховым супом на сале и дав возможность побриться, отправили в штаб полка. Там офицеры секретного отдела их разделили, стали допрашивать и потом, не найдя в их рассказах ничего противоречивого, угостили кофе и отправили в штаб дивизии. В дивизии тоже допросили, после чего связались по телеграфу со штабом корпуса и доложили о выходе из расположения австрийских войск двух летчиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});