Всемирная история. Том 1. Древний мир - Оскар Йегер

Над их изображением помещено изображение Ахурамазды и в заключении сказано: «Что я сделал, то сделал милостью Ахурамазды… О, ты, который после меня будешь царем, более всего остерегайся лжи».

Таким образом, Дарий вновь восстановил царство Кира и даже несколько расширил его, победив племена, жившие между Черным и Каспийским морями, а на юго-востоке одержав победу над индусами; и в Египте, который не принимал участия в смутах первых лет царствования Дария, он продвинул пределы персидского владычества на юго-запад до самого Сирта. Гораздо важнее всех этих завоеваний было то, что Дарий сумел дать прочное устройство тому громадному пространству земель (по крайней мере 6 миллионов кв. км с населением в 60–80 миллионов), над которым призван был царствовать «по милости Ахурамазды»; и это устройство доставило населению его обширного царства возможность жить спокойно, в тишине предаваясь мирному труду.

Центром этого государства, составленного из стольких различных народностей, был сам государь, менее своих предшественников, ассирийских и вавилонских государей, придававший значение грубой силе, но зато выше их ценивший справедливость и истину.

Развалины дворца Дария I в Персеполе. Конец VI-начало V вв. до н. э.

Ансамбль возведен на искусственной платформе, поражающей своими размерами. К дворцу ведут парадные лестницы, украшенные многочисленными рельефами. Комплекс Персеполя — блестящий образец так называемого ахеменидского императорского стиля, служившего образцом для позднейших восточных империй.

В царских дворцах, в Персеполе и Сузах, был собран весь блеск царства, что на каждого смертного производило впечатление. 15 тысяч народа, по вычислениям исследователей, ежедневно получали стол и питались у ворот царского дворца, причем прилагалась всяческая забота к тому, чтобы как можно более внушительности придать царскому величеству.

Реконструкция южного фасада дворца Дария I в Персеполе.

Кто дерзал без разрешения и доклада предстать пред царские очи, того ожидала смерть; кому разрешалось лицезреть царя, тот должен был падать ниц перед ним. Говорить с царем можно было только в положении просительном, скрыв руки в рукава одежды; и даже ближайшие к нему вельможи, с которыми царь общался лично, его «застольные товарищи», были обычно отделяемы занавесом от того пространства, где царь изволил кушать один. Подданным своим царь являлся только при самых торжественных случаях.

Развалины дворцового зала со 100 колоннами в Персеполе

Воля царя была ничем не ограничена; богатые награды и ужасные кары исходили из его рук, и т. к. эти жестокие кары нередко обрушивались на того или другого из знатных людей, всем известных в народе, то они всегда производили глубокое, потрясающее впечатление. Расстояние между царем и подданным было неизмеримо велико, однако же подданные не все были равны между собой.

Парадный выход персидского царя. Древнеперсидский барельеф.

Положение государя отчасти разделяла и та нация, которая это царство создала. Царь избирал себе жен только из знатных персидских домов, персидским же вельможам давал он своих дочерей в жены, а сыновей своих женил на их дочерях, и таким образом около царя образовался круг приближенных; сыновья знатных персов воспитывались при дворе и занимали служебные должности при особе государя; здесь они находили себе постоянное упражнение в своих национальных доблестях, здесь приучались с детства ездить на коне и охотиться, стрелять из лука и говорить правду, следовательно, укреплялись в высшем нравственном законе религии Зороастра. Таким образом, они были готовым рассадником для высших служебных должностей и готовились к ним, проводя самое впечатлительное время жизни там, где собирался весь цвет и блеск персидского народа.

Артаксеркс II на троне, в окружении вельмож и магов.

В нижней части стелы представлены воины из отряда «бессмертных». Во главе каждою отряда изображены командиры, одетые в мидийские одежды. Верхний отряд состоит из щитоносцев, по всей видимости, наиболее привилегированного подразделения.

Эламские гвардейцы царя Артаксеркса II. Изразцовый рельеф из дворца в Сузах. Первая половина IV в. до н. э.

Из этого круга избирались наместники 20 больших провинций, на которые подразделялось Персидское царство — те сатрапы (или «отцы народа»), в обязанности которых входило гражданское управление, заботы о правосудии от имени царя, собирание и своевременный взнос податей к королевскому двору. Но они не касались командования войсками. Для этой цели царем назначались особые военачальники, которые получали приказания непосредственно от самого царя, кроме тех случаев, когда чрезвычайные обстоятельства или особое доверие царя развязывали руки военачальникам. Вполне разумно и энергично, немногими и простыми средствами царскому слову была придана чрезвычайная сила.

Персидские вельможи на аудиенции у царя. Конец VI-начало V вв. до н. э.

Двое из них одеты в традиционный персидский костюм (рубаха и штаны), подпоясаны короткими мечами — акинаками. Двое в мидийском платье, введенном в придворный ритуал, по легенде, Киром Великим. С рельефа Персеполя.

По всему царству пролегала большая дорога; она соединяла все важнейшие города между собой, в некоторых пунктах была защищена укрепленными замками и шла непрерывно от ионийского берега до Инда, от Мемфиса до «крайнего города Кира» на берегу Яксарта. На этой дороге, по всем станциям, стояли оседланные кони, и царские гонцы всегда были готовы мчаться по первому царскому приказу из конца в конец царства. Царский указ, данный гонцу в Сузах, везли день и ночь, с величайшей быстротой, передавая со станции на станцию, — к сатрапам в провинцию, к военачальникам, к комендантам крепостей, смотря по тому, к кому был направлен указ. Геродот говорит; «Что бы могло скорее этих гонцов прибыть на место?» Прежде чем враг или мятежник успевал собрать свои силы, отпор ему уже был готов, и отборный отряд 10 тысяч так называемых «бессмертных», да к нему таких же 2 тысячи отборных всадников, да столько же пеших копейщиков, всегда содержавшихся в полной боевой готовности, могли тотчас двинуться в виде подтверждения к быстро долетевшему указу. Этим путем всему населению государства были дарованы великие блага: порядок и безопасность. И эта вездесущая сила, по крайней мере, в те отдаленные времена, придавала персидскому владычеству, по восточным понятиям, некоторого рода популярность. Благоразумно правительством поощрялась промышленная деятельность.

Лидийцы в середине VII в. до н. э. изобрели чеканку монеты: имя царя, либо государственный герб, отчеканенные на монете, обеспечивали полный вес куска металла, и Дарий ввел монету в употребление в своем громадном царстве. Золотая монета, так называемый дарик, весом 8,4 г золота, была в обращении от Нила до Окса, от Инда до Эгейского моря и облегчала торговые отношения между этими так богато одаренными от природы странами, утучненными исконной культурой.

Золотая персидская монета — дарик.

Изображает персидского царя в виде лучника.

Серебряный дарик. Персидский царь на колеснице и боевой корабль.

Весьма важно было и то, что религия господствующего народа была для исповедовавших ее действительно нравственной силой: не следует забывать, что своей высшей обязанностью персы (в лучшее время) почитали искренность… Немаловажно было и то, что религия обязывала персов заботиться о тщательной обработке земли. Обширные и великолепные сады и парки всюду окружали резиденции сатрапов, и даже полтора века спустя после Дария принц из рода Ахеменидов с гордостью показывал своим гостям на те деревья, которые были посажены им собственноручно.

Кроме этого внешнего порядка и безопасности персидское правительство ничего не могло доставить своим подданным, но зато оно и не стесняло их: частная деятельность могла развиваться совершенно свободно, власть не была придирчива. Налоги, собираемые для содержания двора в Сузах (преимущественно натурой), были не чрезмерно велики, а если сатрапы и их окружающие наживались поборами с народа, то эти поборы, во всяком случае, не были особенно обременительными.

Ежегодная церемония поднесения дани персидскому царю. Барельеф с парадной лестницы дворца в Персеполе.