Легенда о Монтрозе - Скотт Вальтер

Влюбленный человек конечно всегда найдет возражение, так и Ментейт убедил Монтроза, что ему необходимо безотлагательно переговорить с рыцарем Арденвуром.

— Я желал бы, — сказал наконец Монтроз, — чтобы все это кончилось до возвращения Аллана Мак-Олея, потому что боюсь ссоры в лагере. Не лучше ли отпустить сэра Дункана домой, а вас назначить начальником конвоя, и под вашею охраною отправить раненого? Ваши же собственные раны будут служить достаточным предлогом отсутствия вашего на продолжительное время из лагеря.

— Ни в каком случае! — вскричал Ментейт. — Даже если бы от этого зависело все мое счастье, я не оставил бы ваш лагерь и не ушел бы из-под королевских знамен.

— Ну, если уже вы решились остаться, то вам нечего терять времени!.. Объяснитесь сейчас же с рыцарем Арденвуром, а я поговорю с Ангусом Мак-Олеем, и мы постараемся удержать брата его вне лагеря, чтобы он не наделал чего-нибудь с отчаяния.

На следующий же день рано поутру Ментейт просил у сэра Дункана руки его дочери. Об обоюдной привязанности их сэр Дункан знал и прежде, но все-таки не был приготовлен к такому скорому объяснению графа Ментейта, и просил графа дать ему сначала возможность поговорить с дочерью. Ответ был благоприятный, и сэр Дункан объявил влюбленным свое согласие. Свадьба была назначена на другой день в часовне замка, и решено было, что когда Монтроз тронется из Инверлоха, то молодая графиня уедет с отцом своим в его замок, и там будет ждать мужа.

Глава IX

Монтроз взялся переговорить с Ангусом Мак-Олеем о той перемене, которая ожидает его питомицу.

Ангус обрадовался, услыхав о высоком происхождении девушки.

— Теперь я уж не стану отговаривать брата Аллана попытать счастье, сказал он. — Этот брак может быть примирит его с людьми.

Монтроз поспешил разочаровать Ангуса, сообщив ему, что свадьба Аннота и графа Ментейта назначена на завтра и что он пришел пригласить его именно на свадьбу.

Это известие обидело Мак-Олея, который, сверкая от гнева глазами, сказал, что у него, как у воспитателя девушки, не мешало бы спросить совета в таком важном вопросе, что чувства Аллана к Анноте всем известны, и нельзя было оставлять его как бы в тени.

Монтроз стал успокаивать Мак-Олея, прося взглянуть на вопрос этот беспристрастно.

— Мог ли, говорил он, — рыцарь Арденвур согласиться отдать руку своей единственной дочери Аллану, человеку, который, при несомненных своих хороших качествах, имел много и дурного и часто бывал даже опасен для окружающих.

Долго пришлось Монтрозу уговаривать Ангуса, но он стоял на своем и наконец согласился только не мешать свадьбе, хотя быть на ней отказался.

Сэр Дугальд Дольгетти оказался более веселым и сговорчивым гостем. Его смущал только слишком поношенный костюм, но и это препятствие было устранено, потому что Дольгетти подучил приглашение направиться в комнату графа Ментейта и там выбрать себе костюм поновее.

Ментейт пригласил Дольгетти надеть весьма недурной кожаный камзол.

— Он так легок, — говорил он, — что я хотел даже венчаться в нем.

Дольгетти стал отказываться, говоря, что не желает лишить жениха выбранного им платья, как вдруг ему пришлось в голову предложить графу надеть под венец латы и броню. Сначала граф засмеялся, но потом порешил, что это действительно будет красиво и прилично, и надел шелковую тунику, легкую броню и латы, и по моде того времени подвязался широким голубым шелковым шарфом. Настал назначенный час свадьбы. Жениху надо было идти в церковь вместе с Монтрозом, которого он ждал на паперти. Услыхав, что отворяется дверь, Ментейте в шутку проговорил: «опоздали!»

— Нет, я пришел как раз вовремя! — вскричал Аллан, врываясь на паперть. Саблю наголо, Ментейт, и защищайся, если не хочешь умереть, как собака!

— В уме ли ты, Аллан? — возразил граф, с удивлением глядя на горца.

— Лжешь! Как лгал всегда, лгал всю жизнь! — кричал Аллан.

— В чем я солгал?

— В чем я солгал?

— Ты сказал, что не женишься на Анноте Ляйль, а она ждет тебя у алтаря.

— Неправда! — отвечал Ментейт. — Я говорил, что только неизвестность ее происхождения является препятствием к нашему счастью. Теперь же препятствие это устранено. Неужели же вы могли думать, что я уступлю вам свои права на Анноту? Если же вы непременно хотите драться, то завтра я к вашим услугам.

— Сейчас же! И защищайся!

С этими словами Аллан схватил Ментейта за руку, и чтобы освободиться, графу пришлось толкнуть его.

— Так, да сбудется предвещание! — крикнул Аллан, и выхватив кинжал, со всего размаха ударил им в грудь графа.

Кинжал скользнул по крепкому железу кверху, и Ментейт, раненый между шеей и плечом, обливаясь кровью, упал на пол. Монтроз и гости вошли в эту минуту на паперть и так были поражены страшным зрелищем, что не подумали даже задержать преступника, который как молния бросился вниз по лестнице, ударом кинжала повалил солдата, стоявшего на часах, и скрылся.

О дальнейшей судьбе Аллана нет сколько-нибудь верных сведений, кроме рассказов о том, что юный Кеннет с тремя удальцами из детей тумана переплывал реку, вероятно гоняясь за Алланом. Существует еще и другое мнение, что Аллан Мак-Олей уехал из Шотландии и умер монахом в Картезианском монастыре. Но все это одни только догадки.

Месть Аллана Мак-Олей оказалась гораздо легче, чем он предполагал сам. Благодаря совету Дольгетти венчаться в латах, удар кинжала оказался несмертельным. Раненого графа Ментейта увезли вместе с будущим тестем его, также раненым, в замок Арденвур. Там же был совершен и обряд венчания, когда граф поправился.

Горцы приходили в некоторое смущение, узнав, что граф Ментейт не умер вопреки видениям Аллана. Смерть же рыцаря Арденвура, не поправившегося от полученной им раны, приписывалась тому, что Аннота выбрала когда-то кольцо с мертвой головой.

Граф Ментейт занимал в Шотландии видные места и умер в глубокой старости.

Описание подвигов и дальнейшей судьбы Монтроза входит в состав истории, и потому здесь мы говорить об этом не будем, а упомянем только о сэре Дугальде Дольгетти.

Майор попался в плен и вместе с другими пленными был приговорен к смертной казни, но несколько аржайльских офицеров вступились за него и стали уверять, что он охотно перейдет к ним на службу. Сверх всякого ожидания он оказался упрямым до «nec plus ultra».

— Я обязался, — говорил он, — до известного срока служить королю и до окончания этого срока правила мои не позволяют мне изменить ему.

Из за такого упрямства он чуть было не лишился жизни, но вскоре друзья его открыли, что до окончания срока остается всего четыре дня, и выпросили отсрочку на это время. По истечении этого срока, он охотно согласился переменить начальника, и стал теперь воевать против короля.

О дальнейшей судьбе его известно только, что он сделался-таки владельцем родового имения в Друмтвакете, но приобрел его не с бою, а мирным браком с пожилою вдовою Страттана, владевшей теперь этим поместьем. Сэр Дугальд дожил до глубокой старости, и еще свежи предания, представляющие его бродящим, дряхлым, глухим старцем, постоянно рассказывавшим бесконечные истории о бессмертном Густаве Адольфе, северном льве и опоре северных протестантов.