Древо мира. Осколки настоящего - Евгения Решетова

любила. Оказавшись здесь, она почти физически ощущала ее присутствие. Словно та была рядом. Эмми казалось, что стоит закрыть глаза, и она сможет почувствовать, как мама гладит ее по голове, совсем как это делала Эстель.

Но отца словно бы и не существовало в памяти ее души. Все вокруг говорили, как король любил свою жену и детей, и все же девушка не могла себе этого представить. Он был для Эмми чужим человеком. И вовсе не из-за того, как встретил ее. Его она понимала, он многое пережил. Потерять горячо любимую жену и дочь, остаться с маленьким сыном и жить в вечном ожидании войны. На это должно было уходить много сил – и душевных, и физических.

Эмми вздохнула и попыталась представить его своим отцом. И не почувствовала никаких эмоций. Ни любви, ни ненависти. Абсолютно ничего. Кем бы он ни был ей по крови, в душе он навсегда должен был остаться чужаком.

– Прячешься?

Гиацинт подошел бесшумно и сел рядом с ней на скамью. При виде него Эмми испытала необычайную радость. Его, и только его, она могла назвать своей семьей. Вот что было и удивительно, и естественно одновременно.

– Нет, просто сижу… Да и потом, я вряд ли смогла бы найти дорогу обратно, не заблудившись. Сюда добралась с трудом. Так что, прятаться бессмысленно.

Они молча сидели, смотря на всплески воды в пруду.

– Гиацинт…

– Зови меня Гай. Так называла меня мама, – пояснил он в ответ на удивленный взгляд. – Терпеть не могу, когда называют Гиацинтом, но отцу нравится. Он считает это именем, достойным короля.

– Прости, – тихо сказала Эмми.

Принц удивленно посмотрел на нее.

– За что?

– Я все у тебя отбираю. Хотя мне ничего из этого не нужно. А ты вырос здесь, тебе всегда готовили в короли…

– Веришь ты или нет, но никогда. Мне с самого детства давали понять, что я проиграл, родившись вторым. Я мог бы обозлиться на тебя, но мама сделала все, чтобы я стал таким, какой есть. Она не делала между нами никаких различий. Наоборот, всегда говорила, что я – твой защитник, твоя опора, вторая половинка твоей души. И вдвоем нам предстоят великие дела. Знаешь, когда тебе отправили в другой мир, я словно потерял часть себя, стал неполным, сломанным… Мне было очень трудно без тебя и мамы.

– Я ее совсем не помню… Странно так, знать, но не помнить…

– Магия… Им не нужно было, чтобы ты все помнила, живя в другом мире. Это было бы опасно… А мама… Она была замечательной. И очень нас любила. Я помню ее голос – тихий, нежный, спокойный. Она сама была такой – с одной стороны невероятно хрупкой, но с другой бесконечно сильной. Отец часто злился, когда она была жива, я помню, как они ругались. Даже слуги прятались, все-таки наши родители маги. Никому не хотелось попасть под случайное заклинание. А после… Он правда ее любил, по-настоящему. Но злился оттого, что она не была принцессой с замком и землями. Сирота, за спиной которой не стоял могущественный род. Кто-то из правителей порвал с ним все связи, его это очень задело. Еще один сосед чуть было не развязал войну… Но в итоге… Маму любили все, кроме, пожалуй, герцога Даурия и еще парочки владык с Запада. И Ааронд ее возненавидел, хотя он, наверное, всех ненавидит. Не представляю, за что. Неужели только из-за того, что она была само добро?

Эмми оторвалась от разглядывания рыбок и посмотрела на брата. Внезапно она поняла, что за все это время так и не узнала самого главного. Мало-помалу, кроха за крохой, она собирала все, что ей нужно знать об этом мире. Все то, что она не помнила. Но один вопрос тревожил ее сильнее остальных.

– Гай… Я, наверное, спрошу глупость, но я, правда, не знаю… Кто такой Ааронд?

Он поднял голову, но в серо-голубых глазах она не увидела насмешки. Он понял ее.

– Он властитель всех земель, что к востоку от Пограничной реки. Тех, что по ту сторону Мирового Древа. Запретные земли. Темные территории. Обиталище зла. Ему подчиняются… существа. Язык не поворачивается назвать их людьми. Монстры в человеческом обличии. Те, кто принял сторону тьмы, и уже не повернет обратно никогда. Говорят, драуки – такие же, как и люмины, как мы, но это не правда. Они – чистое зло, совершенный мрак.

Голос Гая становился все жестче. Он ненавидел тех, о ком говорил, с той же силой, с которой они ненавидели людей, живущих по эту сторону реки. Его глаза темнели, зажигались незнакомой яростью. В отличие от Эмми, он уже давно не был ребенком. Пусть она и забыла то, что видела в детстве, но он помнил. Как помнил и другое. Умирающих друзей, разорённые сёла и города, жестокость и смерть. Он знал, на что способны те, другие, ушедшие вслед за тьмой. Они выбрали свой путь и заслужили его ненависть.

– Я не знаю, откуда он пришел. Я даже ни разу не видел его, слава Светлой. Хотя я сомневаюсь, чтобы кому-то удалось его увидеть и остаться в живых. Я не знаю, сколько ему лет и когда, или где, он родился. Даже не знаю, человек ли он. Его именем пугали в детстве нас, наших родителей, и их родителей и еще много поколений до них. Может, он бессмертен. Этого я тоже не знаю. Но я знаю, что совершённого им зла хватило бы на сотни, даже тысячи, самых опасных злодеев, каких можно себе представить. Он – воплощение зла, тьмы, ненависти. И он сеет все это там, где появляется.

Эмми вздрогнула. Внезапно ей стало холодно, словно подул ледяной ветер или солнце перестало греть своими лучами землю. Но вокруг ничего не изменилось. А Гай продолжал рассказывать.

– Он уничтожал все на своем пути. Один раз ему даже почти удалось завоевать Дейвернот. Но тогда замок уже был пуст. Странно, что он не остался в нем, ведь так этого хотел, посылал свои армии. В тот год родились мы… И после этого стало только хуже. Будто у него появилась цель, и он шел к ней, не разбирая дороги, убивая, пытая, творя такое, что об этом страшно даже говорить. И центром этого была ты. Тогда-то мама и решила тебя спрятать. А сама… она погибла, успев укрыть тебя в другом мире. Самое удивительное, что после этого на время все стало спокойно. Конечно, он не прекратил свои набеги. Но это было, – принц замолчал,