Лгунья - Натали Барелли

– Пап, мне нужно идти. Мия плачет.

– Конечно, иди, моя милая. И больше не звони, если только у тебя не будет для нас каких-нибудь хороших известий, договорились? Впрочем, ты сама не захочешь. Теперь, когда у тебя столько денег, ты без труда найдешь, чем заняться. Просто не звони сюда, хорошо? Неблагодарная ведьма… не могу поверить, что ты готова разбить сердце своей матери. Опять. Долбаная…

Ханна бросает трубку, и я делаю то же самое, только значительно аккуратнее. Не могу поверить в то, что Ханна не рассказывала мужу о своем прошлом. Возможно, я смогу его просветить. Потому что эта семейка нисколько не изменилась. Это по-прежнему шайка мошенников.

Обычно Харви уезжает на работу около восьми утра, а перед этим минут двадцать проводит в своем домашнем кабинете. На второй день работы я прихожу туда пораньше и делаю вид, будто смахиваю пыль специальной щеткой из перьев. Я не понимаю смысл этих приспособлений, поскольку они по сути дела просто перемещают пыль из одного места в другое, на расстояние несколько дюймов[14], однако смотрятся красиво. На одной полке стоят коробки всевозможных форм и размеров; одни деревянные, другие обтянуты тканью, некоторые фарфоровые. Открываю одну наугад. Внутри лежат какие-то старые кисточки для рисования и странные медные мундштуки, покрытые патиной.

– Вижу, вы нашли мою каллиграфическую коллекцию…

– О, мистер Картер, приношу свои извинения; я думала, что вы уже ушли.

Харви подходит ко мне, и я усиленно краснею. Он берет одну маленькую трубочку, открывает ее, вытаскивая пробку, и высыпает содержимое на руку.

– Это старинные перья. Арабские. Видите, какой острый кончик? Только так можно добиться нужной толщины линии. – Харви оборачивается и указывает подбородком на рукопись на стене, покрытую странными письменами, затем осторожно убирает перья. – Можно сказать, каллиграфия – мое хобби, хотя этими перьями я, разумеется, не пользуюсь. – Он открывает продолговатую деревянную шкатулку, в которой баночки с чернилами, перья и перьевые ручки, аккуратно уложенные в углубления в темно-красной подушечке.

– Очень красивые, – говорю я. Харви кивает. – Здесь есть ваши работы? – указываю на рукописи в рамках.

– Нет, конечно, – он усмехается. – Я только стремлюсь к этому. Быть может, когда-нибудь…

Харви убирает коробочки и берет со стола пачку бумаги. Я все еще смущена тем, что меня застали с поличным, но испытываю облегчение от того, что он, похоже, ничего не имеет против. Затем прихожу к выводу, что можно выжать из ситуации максимум.

– Не буду вам мешать, мистер Картер. Я могу закончить позже.

Харви возвращается к своим бумагам, а я разворачиваюсь, быстро расстегиваю вторую пуговицу блузки, чтобы в нужном месте появилась брешь. Затем сдуваю пылинку с макушки бронзового ангела, показывая, что горжусь своей работой. После чего прохожу мимо Харви и «случайно» прикасаюсь сиськами к его руке. Он поднимает на меня взгляд и хмурится. Я приношу свои извинения, однако мои глаза не отрываются от его глаз.

Поймите меня правильно. Я не жду, что Харви Картер влюбится в меня, но намекаю на бесплатное предложение. Маленький подарок хозяину дома. И обычно никаких сложностей не возникает. Я помню это по тем временам, когда училась в старших классах средней школы, муниципальной средней школы, и жила со своей троюродной сестрой Эмили. Ее жуткие дети всегда получали великолепные оценки по всем предметам в своей частной, независимой школе, где изучали такие вещи, как уход за домашними растениями и составление букетов. Хорошо помню, как отправилась смотреть на свою племянницу Сэшу, исполнявшую какой-то идиотский современный танец с цветами в волосах, в то время как ее брат Тодд отвратительно пиликал на скрипке в занюханном школьном оркестре, после чего все взрослые сошлись на том, что они гении. Ночью накануне следующего выступления я кусачками для ногтей перекусила на скрипке Тодда все струны. Никто не заподозрил меня; все решили, что это какой-то другой ребенок, завидующий таланту Тодда. Как будто у этих детей вообще был какой-нибудь талант!

В общем, я это все к тому, что мои оценки были неважными – сирота, муниципальная школа, что тут удивительного, – и однажды Эмили объявила мне комендантский час до тех пор, пока положение не исправится.

Мне было пятнадцать лет, и единственным предметом, который мне нравился и который у меня получался, были литературные сочинения. Предмет этот вел наш учитель английского языка и литературы мистер Клегг, который как-то раз застал меня после уроков плачущей в коридоре школы, отвел в пустой класс, закрыл дверь и спросил, в чем дело. Я сквозь всхлипывания рассказала, что терпеть не могу свою сестру Эмили. Я влюбилась в книги Шарлотты Бронте и сказала ему, что моя жизнь похожа на жизнь Джейн Эйр, только гораздо хуже. Мистер Клегг много кивал и постоянно облизывал губы. У него были очень полные губы, сливового цвета. Затем он попросил меня расстегнуть блузку, чтобы посмотреть на мою грудь. Потрясенная, я отказалась. Но тогда он сказал, какая я красивая и что он постоянно думает обо мне, поэтому я сделала так, как он просил. Я была немного влюблена в мистера Клегга и, вернувшись домой, была полна решимости похудеть к нашей свадьбе и выбирала имена для наших детей. Мистер Клегг уже был женат, и у него были дети, но я решила, что он жутко несчастлив и виновата во всем миссис Клегг, а со мной мистер Клегг будет всегда-всегда счастлив. Сейчас, вспоминая об этом, я вздрагиваю. Конечно, это были фантазии наивной девочки. Впрочем, наивной я оставалась недолго. Я обнаружила, что если любишь кого-нибудь, этот человек может не отвечать тебе взаимностью, но если ты будешь делать то, что он скажет, какое-то время ты будешь ему нравиться. И он будет ставить тебе хорошие оценки! Ура!

Но возвращаемся к Харви Картеру. Он поспешно улыбается мне, как улыбаются те, кто хочет просто уйти, но не хочет показаться грубым, собирает свои вещи и уходит. Обычно я в таких делах не ошибаюсь и гадаю, не потеряла ли свое чутье. Это меня очень беспокоит, поскольку мне необходимо, чтобы Харви Картер сыграл свою роль. Я с такой силой кусаю себе пальцы, что оставляю на них следы своих зубов.

Глава 13

Прошло всего три дня, а я уже люто возненавидела свою работу. Харви работает допоздна, и мне с тех пор больше не удавалось остаться с ним наедине. Даже на десять минут.

Очевидно, что на самом деле уборкой я не занимаюсь. Просто трясу тут и там щеткой и называю это работой. То же самое с пылесосом. Просто таскаю его по дому. Возможно, демонстративно вытираю пот со лба, когда Ханна проходит мимо. Но