Точка бифуркации - Владимир Дрыжак

Я, собственно, помалкивал. Я, в данный момент, не ожидал от Спиридонова таких глобальных рассуждений. Но тот факт, что он их воспроизвел, говорил о многом. Видимо, с этим делом все так запуталось, что большинство умыло руки, а Спиридонов оказался крайним. Просто потому, что Спиридонов не умел и не хотел снимать с себя ответственность. На него клали - он поднимал и нес.

- Вот что я думаю, - продолжал Спиридонов. - Мы многое запрещаем - и это признак бессилия, мы боимся этих голованов, потому что они всегда придумывают разные штуки, от которых потом кости болят. Вроде, например, термоядерной бомбы или этих, как их бишь... ну, этих... вирусов каких-нибудь, я не знаю... Но ведь так можно все на свете запретить! Волков бояться - в лес не ходить. Правильно?.. И боимся. И не ходим. А вдруг уже пора, а мы сидим? Кто решит? И вот смотри, имеем второй параграф: "нельзя воздействовать на отруктуру личности". А может, как раз надо воздействовать и именно на структуру?.. Ну, хорошо, пусть нельзя. А почему? А что из этого выйдет? А как это определить, не нарушая второй параграф? Рано или поздно найдутся такие деятели, которые решат, что всем нельзя, а им можно. И сделают это. И что с ними потом делать? Сослать на Уран? Так они и сами с удовольствием туда отправятся, лишь бы узнать, что из этого выйдет! А?

Вот только теперь я понял, куда он клонит. Ай да Спиридонов!

- Что, зауважал? - поинтересовался он ехидно.

- Шеф, вы же знаете мое к вам!..

- Уж я-то знаю, будь покоен... Думать надо тупым концом он для этого нам приделан. Вот теперь ты думай, а я буду слушать.

- Все ясно. Они хотели устроить эксперимент втихушку. А вернулись - победителей не судят.

- И это все?

Я растерялся. Что же там еще могло быть?

Спиридонов посмотрел на меня, посмотрел в окно, задумчиво пожевал губами, покивал сам себе, а в довершение открыл ящик стола, вытащил какую-то папку, взвесил ее на ладони и сунул обратно.

- Ну, что? - поинтересовался он. - Не сварил?

- Нет, шеф, - честно признался я.

- Надо, Гиря, учиться мыслить масштабно. Не мальчик уже. Небось, сына скоро женишь? А?

Я промолчал.

- Что-то ты мне не нравишься, - продолжал Спиридонов. Особенно последнее время. Хватка есть - идей маловато. А дельный подчиненный должен являться к начальнику и вносить свои предложения, убеждая оное начальство в том, что именно оно, начальство, высказывало все это в расплывчатой форме, а он, подчиненный, всего лишь систематизировал, сформулировал и тэ дэ... Всего этого я не вижу. Приходится думать самому, а какой мне резон?

- Я стараюсь шеф, но...

- А между тем, этот Калуца - он на что-то намекал... Какой-то интересный Калуца нам с тобой попался, а?

- Не то слово, шеф! Это не Калуца, а сплошная загадка. Темная личность!

- Слушай, Гиря, - Спиридонов поджал губы, - а ведь дело-то очень серьезное. Я тут имел беседу с нашим шефом.., - он поморщился, - с Шатиловым. Как ты помнишь, его виза присутствует в решении Коллегии ГУК на полет "Вавилова". И вот...

Спиридонов вскочил и стукнул кулаком по столу.

- Вот ведь сукины дети! Ты подумай! Представляешь, что произошло?

- Василий Васильевич, ты бы рассказал внятно, что тут у вас было. А то ведь я не в курсе местных дел.

- А разве эти гаврики тебе не рассказали? - удивился он.

- Сказали, что был разговор на повышенных тонах, но при закрытых дверях.

- Врут - все подслушали, знаю я их... Ладно, давай серьезно. Шатилов поведал мне вот что. Как ты знаешь, решение Коллегии ГУК на полет подписано двенадцатью лицами. Все эти лица очень значительные. То есть свои подписи они где попало не ставят. Шатилов уже теперь - задним числом прозондировал почву и выяснил, что из этой дюжины ни один, ты понимаешь!, ни один так до сих пор толком и не знает, для чего "Вавилов" летал к Урану...

Спиридонов вскочил и забегал по кабинету размахивая руками, отчего стал похож на старинную мельницу. Потом он успокоился, сел на место и вопросительно посмотрел на меня.

- Это невозможно, - сказал я, - они что, спали, когда подписывали?

- Вот! И я спрашиваю его, Шатилова: ты что, спал, когда подписывал? Вас же там двенадцать гавриков сидело... А он знаешь что мне толкует? Он, мол, вообще не помнит, обсуждался ли данный вопрос на Коллегии ГУКа, но решение подписывал позже, в своем кабинете, и когда он обнаружил его в папке "на подпись", то две или три - сколько и чьи точно, он не помнит - но две или три подписи там уже имелись. Шатилов даже толком не мог понять, что это за бумажка и подписал полумеханически. Как он говорит, из чувства корпоративности. Так вот, он выяснил, что примерно так было со всеми.

- А первая подпись чья?

- Молодец! Неизвестно. Кто-то из двенадцати подписал первым. И этого первого кто-то обработал. Судя по всему, это было одно из самых значительных лиц, ибо магия его подписи подействовала в дальнейшем безотказно.

- А в стенограмме протоколов заседаний Коллегии вопрос о "Вавилове" фигурирует?

Спиридонов вздохнул и развел руками.

- Надо работать, проверять... Не отвлекайся... Это то, что мне поведал Шатилов. Поверхностные выводы?

- Тяжелый случай. Боюсь, чтобы копать в эту сторону, у нас не хватит полномочий. А по существу... Это не так просто - протащить решение через Коллегию. Скорее всего, люди, сделавшие это, сидят в самой верхней структуре ГУКа.

- Полномочия - не твоя забота, - глаза Спиридонова зло блеснули. - Я такие полномочия добуду, что... Бюрократы чертовы, напридумывали отделов-подотделов!.. Начальники! Кто-то манипулирует ими, а они сидят... Да и вообще, тебе не кажется, что наш ГУК - это уж слишком бумажная организация?

- Под себя копаем, шеф.

- За державу обидно! Ну что же это такое, в самом деле!.. Л-ладно... По первому вопросу - все. Вопрос второй Свеаборг.

- Да, кстати, а что с ним?

- При смерти.

- Но он жив?!

- Состояние очень тяжелое, почти безнадежное. Деталей пока не знаю. Фитцджеральд обещал брякнуть.

- Вы Сюняева и Штокмана туда послали?

- Да, они сначала залетят на Марс, а потом Штокман, возможно, двинет еще дальше. Будем настаивать на принятии решения перехватить "Вавилов" и отбуксировать на одну из опорных баз. Я консультировался на эту тему - технически очень сложно. И тем не менее, мы это пробьем! Штокман будет работать в комиссии, он же у нас специалист по космическому фактору. Сюняев вернется... Свеаборг, Свеаборг... Свеаборг это наша общая головная боль. Отныне, чувствую, мы только и будем делать, что сожалеть. Надо было раньше войти с ним в контакт.

- Может быть, он еще жив.

- Дай-то Бог... И третье. Калуца этот - явный фанатик идеи. Ты смотри, что он делает: он, пусть номинально, начальник экспедиции, толкает своего подчиненного взрывать двигательную установку. А сам в стороне! Понял? Что из этого следует?