Точка бифуркации - Владимир Дрыжак

- Вы были знакомы с Асеевым?!

- А как же! Приятель. Мы с ним... Асеев - это наш кадр.

- То есть?

- Да нет, - Спиридонов поморщился. - Я с ним работал еще тогда... Серьезный мужик. И если они его уговорили, значит дело того стоило... Ладно. Летят. А тут - бах! Или трах... Скажем, метеорит, хотя, какие к черту там... Что-то, в общем, случилось. Ты слушаешь?

- Даже уши болят.

- Правильно болят... Двигатель. Или, скажем, отражатель. Сомов, конечно, полез - он главный спец. И поймал рентгены. Или, скажем, того... Мало ли... А больше у них спецов нет! Ага-а!.. Вот. И сидят, голубчики... И тогда... А что делать? Они, видите ли, изготовили ядерное устройство. Как будто это так - тяп-ляп и готово. Врут м-мерзавцы! Сомов мог, а без него - вряд ли. Ты понял?

- Не понял.

- Сейчас поймешь. Дело в том, что мы нашли тело Сомова.

- Как? Где?!

- Перед взрывом он был уже мертв. Они поместили его в скафандр высшей защиты и вытолкнули. Обряд погребения...

- А почему они его не взяли с собой?

- Да пес же их знает, дураков! А капитан "Генуи" нашел, понял? Искал - и нашел. Они в скафандре пеленг включили.

- И что?

- Около трехсот рентген - смертельная доза. Аж в темноте светился. А они потом вернулись.

- Куда вернулись?

- На "Вавилов". Свеаборг оставался там все время. Он должен был погибнуть, но не погиб.

- Что значит "должен"?

- Так взрыв же! Свеаборг пожертвовал фигуру, но, думаю, это был уже не совсем Свеаборг.

- А кто же это был?

- Как кто? Сомов, конечно. Свеаборг - навигатор и в ядерных установках ни черта не смыслит.

- Что-то я, Василий Васильевич, перестал вас понимать.

- Еще бы! Ишь, чего захотел! Ты давай не сиди, а включай свою... Работай, работай, шевели тупым концом.

Это была любимая поговорка Спиридонова.

- Я готов, но надо же иметь в виду какое-нибудь направление.

- Давай, направление... Вот представь себе, что эти... хм, шельмы научились обмениваться фигурами. Чисто умозрительно... Ибо сказано в писании... Один дух вселяется в другого, а тот - в этого. Любой, наперед заданный, в любого, наперед заданного. А?

- То есть, вы хотите сказать...

- Вот именно!

- А как?

- Без разницы. Как-нибудь. Представь себе, что это возможно. Не сиди, представляй!

Я вообразил, что вселяюсь в Спиридонова. Мне стало смешно. Он это заметил и сказал:

- Ну, знаешь, ты тоже не подарок... Так вот, скажем, группа товарищей собралась и решила попробовать. А как? Мало ли что... И тогда они летят всем скопом к Урану, а по дороге без всякого риска прыгают друг в друга, наслаждаясь ощущениями. Они рассчитывают к концу полета занять положенные им фигуры - и все шито-крыто. Но случается некоторый случай. Трах или, там, бах. Четверо гибнут, а остальные трое в такой диспозиции: Сомов в корпусе Свеаборга, Калуца в своем, а второй Сомов - в своем.

- А этот, с рентгенами?

- Этот? Этот неизвестно кто. Собственно, в свете последних предположений, это тело Сомова. А душа...

- Ладно, и что дальше?

- А дальше все как по-писаному. Двое садятся в бот, а третий - Сомов в корпусе Свеаборга - остается и устраивает взрыв, рассчитывая заодно геройски погибнуть, ибо испытывает угрызения совести. Ну, как?

- Ловко, - произнес я. - Но как-то пресновато. И чего ради им друг в друга вселяться? А кроме того, Сомов-два...

- Вот!

Спиридонов подпрыгнул на стуле. Он был чрезвычайно возбужден.

- Вот в этом все и дело. Судя по всему, в этом Сомове их скопилось целых два. Это - принципиально важно. Один да один не есть два - я так думаю. Мало того, что они производили запрещенные эксперименты, они еще и... А? Вот ведь сукины дети! Как считаешь?

- Определенно. - сказал я твердо.

- Да-а.., а этот старый дуралей собственноручно подписал... Он, видите ли, подозревал, но у него не было веских оснований... Так-так-так... А этого-то, вот того, ихнего шефа, как фамилия?

- Какого шефа?

- Ну, того... Ты же мне говорил еще, что он рекомендовал Калуцу?

- Шеффилд.

- Во! Шеффилд. Он кто? Ты его видел?

- Нет.

- Непременно увидишь! Это будет первое, что ты сделаешь после того, как я тебя турну из кабинета. Запомни, что бы я тебе потом не вешал, ты плюешь на все и едешь к Шеффилду... Интересный какой-то Шеффилд попался, прямо головастый... Придумай легенду. Скажем, ты - писатель или там, я не знаю, поэт. В общем, придумай что-нибудь.

- Но я же был в институте!

- Это неважно. Если он про тебя ничего не знает - хорошо, а если знает - еще лучше. Я полагаю, это не тот человек которому важно, кто ты есть на самою деле. Он не политик, а идейный отец. Ты ему напой, что вот, мол, ходят слухи, ах-ах.., неужели это действительно возможно? Да быть этого не может! А потом сиди и слушай. А?

- Прямо вот так?

- Ну. Сиди и нагло слушай. Поддакивай, возражай, провоцируй разговор. Как считаешь?

- По-моему, глупо.

- А и надо, чтобы глупо! Они, эти голованы, любят, чтобы им в рот смотрели... Да, по сути говоря, им и надо в рот смотреть. А кому же еще тогда в рот смотреть - мне что ли? Или Шатилову?

Спиридонов задумался на секунду, потом тряхнул головой.

- Все понял?

- Все. Почти.

- Я тебе дам почти!.. Все. Теперь сидим и аккуратненько думаем.

Это была новинка. Обычно после фразы "Все понял?" следовало: "Иди, нечего тут сидеть." А тут - думаем. Да не просто так, а аккуратненько. Интересно!..

- О чем думать будем, Василий Васильевич?

- О жизни. О ней, проклятой.

- А что тут думать. Жить надо!

Спиридонов посмотрел на меня очень внимательно, потер взглядом во всех местах, потеребил верхнее ухо, помотал головой, как бы соображая, будет из меня толк или нет, а потом произнес:

- Не скажи. Есть о чем думать. Вот мы. Для чего мы с тобой существуем? А?.. Ладно, ладно. Это я уже двести раз слышал. Безопасность, тра-ля-ля... Дело не в безопасности.

- В чем же?

- А в том, что общество должно само собой уметь управлять. Понимаешь?.. Не понимаешь... Вернее, просто не знаешь. А я знаю. В одних местах принимаются одни решения, в других - другие. В Ассамблее спорят до тошноты, потом ка-а-ак примут закон, а потом его отменяют десятками лет и никак отменить не могут. Обычно что-нибудь запретят и пошло-поехало. Запретить-то просто тут достаточно большинства. А отменить запрет - шалишь! Тут нужно единодушие... Как это говорят, консенсус. Да дело и не в этом... Вот ты думаешь, что я начальник, и знаю больше тебя, а там есть еще больший начальник, он знает еще больше, а над ним... И как-то исподволь складывается мнение, что где-то там в высях есть самый большой начальник - например, тот же Совет или Господь Бог - и уж он-то знает все. Но его, этого самого верхнего начальника, нет. Ну, вот нет и все тут! А все думают, что есть. И все не хотят думать, как им всем жить дальше. Куда стремиться? Во имя чего? На Марс бросить ресурсы или, скажем, вбить их в освоение Сатурна? Или Солнце погасить, или второе зажечь? А? И живем мы по воле волн, носимые.., хе-хе, и гонимые... Как нас всех.., но не всех, а ка-аждого персонально заставить думать о том, как жить дальше? У каждого свои текущие дела, заботы, дети, какая-то там любовь... А? Скажешь, нет? Так ведь были уже однажды на краю, и я до сих пор не могу понять, как устроилось это разоружение!.. Наша проблема в том, что Бога-то нет. Нет его, этого вездесущего и всемогущего старикашки, и никто нам не поможет, если мы сами себе не поможем. А ты говоришь...