Осьминог. Неонуарная киноповесть - Борис Мышлявцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давно здесь?
– Два года.
– А в Охотске чем занимался?
– А чем там заниматься? Я больше по военным делам, в Охотске и не бывал почти в последние годы.
– А щас – служишь где-то?
– Не, – покачал головой Антон.
– А что так?
– Ну так вот – звезды не совпали, – уклончиво сказал Антон
– Ну, тогда давай выпьем за звезды, чтоб совпадали.
Они выпили.
– Ладно, пора мне, – сказал Антон. – Завтра на работу с утра.
– Где работаешь?
– За город ехать надо, – сказал Антон, рассчитался в баре и пошел к двери.
– Водку-то забери! – крикнул вдогонку Роман.
– Оставь себе, – ответил Антон и вышел.
Заиграла «Саммер Тайм», сигнал вызова.
– Слушаю.
– Это Анастасия. Мы с вами беседовали сегодня.
– Случилось что-то? – спросил Роман.
– Я сейчас сижу в гостинице одна. Пью коньяк. Раскладываю карты Таро, – томно сказала журналистка. – Не могли бы вы немного скрасить мое одиночество?
ГЛАВА 11. «Импровизация»
– Давай заново знакомиться. Я – Настя. И давай-ка на ты.
– На ты – так на ты. Только договоримся – про работу ничего не спрашивай. Считай, что я в отпуске, – сказал Роман, проходя в номер, претендовавший когда-то на советское подобие провинциальной роскоши. Гипсовая лепнина на потолке с пухленькими, похожими на маленького Володю Ульянова амурчиками. Эркер – архитектурное излишество античных сталинских времен. В номере было полутемно, на тумбочке у изголовья огромной кровати уютно светила зеленая настольная лампа с порванным абажуром.
Роман поставил на стол наполовину полную бутылку из бара.
– На всякий случай. Вдруг твоего коньяка не хватит.
Настя была одета как-то нарочито по-домашнему: халат с японскими узорами, пушистые тапочки с детскими бомбончиками.
– Я думал, что только мужчины в командировках бухают и находят себе… э… случайных партнеров.
– Что мы, не люди что ли? – усмехнулась Настя.
На столе стояла початая бутылка коньяка и лежала колода карт Таро.
– Знаешь такие карты? – спросила Настя.
– Еще бы не знать. В последнее время они меня просто преследуют, – ответил Роман, усаживаясь в накрытое ветхим покрывальцем кресло. – А че ты не в «Саппоро» остановилась, че в «Авроре»?
– В «Саппоро» цены такие – главред удавится оплачивать. Преследуют, говоришь? Значит – тем более разложить надо.
– Да не верю я в мистику всякую, – отмахнулся Роман.
– А нет никакой мистики. Символика Таро созвучна архетипам нашего сознания. И это всего лишь один из способов свое сознание раскрепостить. Услышать его скрытый голос.
– Подсознание?
– Типа того.
– Ну не знаю…
– А что не знаешь? Нужно же нам для приличия что-то делать в начале вечера, – улыбнулась Настя. – На, подержи колоду в руках. О чем узнать хочешь? Можно просто на текущую ситуацию – а карты сами поймут, что тебя волнует, и что в этой ситуации является по-настоящему важным.
Роман подержал колоду, отдал Насте.
– Я музыку включу? – спросил он, доставая телефон.
– А что ты слушаешь?
– Да хоть что включить можно. Но для расслабления я предпочитаю джаз какой-нибудь нуарный.
– О, обожаю нуарный джаз! – воодушевленно сказала Настя.
– Первый раз вижу человека, который обожает нуарный джаз, – с сомнением сказал Роман, включая музыку.
– Ну, это не удивительно. У вас тут, в дикой провинции – какой может быть джаз? – засмеялась Настя.
Роман налил коньяк в гостиничные стаканы, закурил.
– Вообще, при гадании на Таро пить не желательно. Не те духовные сущности можно привлечь выбросом своей пьяной энергии, – задумчиво сказала Настя.
– Тогда может и не надо? – спросил Роман, стряхивая пепел в пластиковую коробочку от фисташек.
– Так ты же в мистику не веришь? Вот и нечего опасаться.
– От меня что надо?
– Я перемешаю колоду, ты вытяни три карты. Если понадобятся разъяснения к ситуации – вытянешь дополнительные.
– Это какой-то специальный расклад?
– Это импровизация будет. Свободный расклад.
Роман вытянул три карты, положил на столик. Выпил глоток коньяку, поморщился.
– Дурак – это ты. Уж извини… Император или Король – это могущественный человек в данной ситуации. Верховная Жрица – перевернута. Какая-то безумная баба. Вытащи-ка пояснения к каждой карте.
Роман криво улыбнулся, вытащил еще три карты, положил их к вытянутым ранее.
– У тебя – Повозка. Это выход в мир, снятие противоречий, появление нового. У Короля у этого – перевернутая Справедливость – самодурство, интриганство. У Жрицы – повешенный…
– Повешенный? – переспросил Роман.
– Отзывается что-то? – спросила Настя. – Тут важны не только канонические значения карт, но и то, как они в тебе отзываются.
– Можно и так сказать, что отзывается, да. А эти Король и Жрица – они вместе действуют?
– Они оба вовлечены в твою ситуацию.
Музыка на телефоне Романа угасла, сквозь нее пробился сигнал вызова.
– Поставил я камеру и прослушку, – сказал Цой. – И что думаешь? Там тихо, как в могиле. И никаких движений.
– А свет?
– Свет горит.
– А ты нормально звук настроил?
– Слышно, как в трубах на кухне вода булькает, от соседей сверху. С аппаратом все в порядке, – ответил Цой.
– Уехал куда-то наш Саурон?
– А старушку куда дел? Вместе с ней уехал?
– Мда… Что поделать… Давай до утра ждать, а там посмотрим.
– Я тогда все, отключаюсь.
– Я тоже, – сказал Роман. – До завтра.
Он помолчал, глядя на карты, потом спросил Настю:
– А ты, случайно, не знаешь книгу такую – Некрономикон?
– Ого. То про Саурона говоришь, то вдруг про это.
Она прибрала карты в специальный мешочек из ткани, пояснила:
– При них про такую чертовщину лучше не надо, а то еще приклеится.
– При них? Ты о картах прямо как о живых говоришь.
– В моей реальности – они и есть живые.
– Разве реальность не одна единственная? Вот есть конкретные факты. Есть действия, последствия, причинно-следственные связи. А разные версии реальности – это просто невнимательность свидетелей или ложь подследственных.
– И все мы – подследственные на божьем суде, – пародийно-замогильным голосом сказала Настя. – Ну и метафоры у тебя – свидетели, подследственные. Как там у Пелевина – «внутренний прокурор», «внутренний мент»…
– Так что про Некрономикон? – настойчиво спросил Роман.
– Давай-ка лучше выпьем.
Они выпили, затем она сказала:
– Есть несколько версий насчет этой книги. Первая – что ее придумал один американский писатель. То есть он ее не писал даже, она просто фигурирует в его произведениях как вымышленный артефакт. Вторая – что он описывал действительно существующую книгу. Третья – что книги такой не было, но Алистер Кроули взял – и написал ее на самом деле. То есть как бы он
