Черный ворон: Приключения Шерлока Холмса в России т.2 - П. Никитин

Удар был настолько силен, что тот полетел от него моментально с ног, ударившись затылком о каменную плиту тротуара и громко вскрикнув от боли.

Толпа недоумевала.

Между тем, Холмс, быстро вынув кармана ручные кандалы, ловко накинул их на руки упавшего.

— Как вы смеете? — заорал тот и бешенство послышалось в его голосе.

Он уже успел овладеть собой и прежнее хладнокровие, видимо, возвратилось к нему.

Между тем, к месту свалки подоспели двое городовых и околоточный надзиратель.

— В чем дело? в чем дело? — посыпались на Холмса вопросы.

Холмс пожал плечами.

— Насколько я мог понять, дело касается только что пропавших из ювелирного магазина бриллиантов, — ответил он, глядя на околоточного надзирателя. — И, не будь я Шерлок Холмс, если у этого почтенного джентльмена вы не найдете похищенных драгоценностей!

В эту минуту к нам подбежал хозяин ювелирного магазина.

Увидев лежавшего на земле человека, он заорал благим матом:

— Он, он! Ей-Богу, он! Он только что был у меня в магазине и торговал брошь.

При всеобщем возгласе одобрения незнакомец был обыскан самым тщательным образом и в одном из боковых карманов его, действительно, были найдены две пары бриллиантовых серег стоимостью, по меньшей мере, в 5.000 каждая.

Между тем, Шерлок Холмс очень внимательно вглядывался в его лицо.

— А ну-ка, голубчик, посмотрим на твою действительную физиономию! — произнес он с иронической улыбкой.

С этими словами он вынул из кармана небольшую губку и банку вазелина.

Помазав вазелином губку, он стал тщательно вытирать ею лицо незнакомца, которое по мере совершения этой операции принимало совершенно другой вид.

Небольшая черная борода и бакенбарды скоро исчезли с его лица, которое в свою очередь приняло темный загорелый вид.

Взглянув на него, я чуть не вскрикнул от удивления.

— Черт возьми, да ведь это Джон Смайльс! — воскликнул я.

— Совершенно верно, дорогой Ватсон, — ответил Холмс. — Это — тот самый Джон, которого мы поймали месяц тому назад в Одессе и который, спустя шесть дней после своего ареста, самым неожиданным образом бежал из тюрьмы.

Снова глухой шепот одобрения пронесся по толпе.

Имя Шерлока Холмса передавалось из уст в уста и каждый из присутствовавших старался получше разглядеть знаменитого сыщика.

— Я очень, очень признателен вам, г. Холмс! — произнес полицеймейстер, выслушав от околоточного весь рассказ о случившемся и искоса посматривая на приведенного преступника. — Господин Терихов, будьте любезны допросить арестованного самым тщательным образом. Я уверен, что названная личность принадлежит к знаменитой шайке, которую мы до сих пор тщетно разыскиваем.

И, обернувшись к Холмсу, он снова стал благодарить его за услугу, крепко пожимая ему руку.

— О, это сущие пустяки! — проговорил Холмс, добродушно улыбаясь. — Подобную поимку сделал бы любой городовой, если бы был хоть немного наблюдательней. Но у меня к вам, г. полицеймейстер, есть одна существенная просьба, которую я хотел бы высказать вам с глазу на глаз.

— Я к вашим услугам, — поклонился полицеймейстер и, сделав нам знак следовать за собой, направился в свой кабинет.

Когда дверь за нами заперлась, Холмс подошел к полицеймейстеру и тихо проговорил:

— Для меня очень важна была поимка этого господина, так как по нему я надеюсь узнать местопребывание главаря их шайки.

— Вы намекаете на Карцева? — спросил полицеймейстер.

— Совершенно верно, — ответил Холмс. — Джон Смайльс — правая рука бандита и нет сомнения, что он знает о его местопребывании. Я бы давно мог арестовать Джона, но мне не хотелось спугнуть главного зверя.

— Что же вы хотите предпринять?

— Я попрошу вас заключить арестованного в камеру, которая полагается не более как на трех арестантов. Одним из арестантов будет он, а вторым и третьим будем мы с Ватсоном.

— Как, вы хотите сесть в тюрьму? — удивился полицеймейстер.

— Непременно! — ответил Холмс. — Только вы должны сделать так, чтобы служащий, разносящий обеды в камеры, обращался со мной и Ватсоном как с арестантами, которые отсидели уже положенный 5-летний срок и которых придется освободить через три дня.

— И это все? — спросил полицеймейстер.

— Пока да… Предварительно, конечно, мы переоденемся и несколько изменим наши физиономии. Нас вы должны посадить в камеру заранее и, только после того, как мы успеем там разобраться, велите ввести к нам Смайльса.

Приказав принести из гостиницы наши вещи, мы изменили до неузнаваемости наши физиономии, придав им бледный, изнуренный вид ранее времени состарившихся людей.

После этого, по приказу полицеймейстера, нам принесли два арестантских костюма и, выйдя с другого хода, мы под конвоем трех солдат направились к местной тюрьме.

Там нас уже ждали.

Нас отвели в тусклую небольшую камеру, дав относительно нас соответствующие инструкции часовым и сторожам, и заперли на замок.

Час спустя, к нам ввели Джона Смайльса.

Он вошел в камеру, угрюмый и молчаливый, бросил на нас недружелюбный взгляд и молча опустился на свободную койку, как только за его спиной звякнул запираемый замок.

В свою очередь, и мы смотрели на него совершенно равнодушным взором, не заговаривая первые.

Смайльс долго сидел, погруженный в глубокую задумчивость.

Наконец, он словно в первый раз заметил нас.

— Давно? — коротко спросил он.

— Скоро пять лет, — нехотя процедил сквозь зубы Холмс.

— А вы? — обратился Джон ко мне.

— Тоже, — ответил я. — Вместе за одно дело…

Этот ответ, по-видимому, вполне удовлетворил Смайльса, так как в продолжение двух часов он не произнес ни слова.

Наступило время обеда. В коридоре раздались шаги и звон отпираемых болтов.

Через несколько минут служитель внес в нашу камеру обед, состоявший из отвратительной жидкой похлебки, ходившей среди арестантов под названием «баланды», большой кусок черного хлеба и несколько кусочков крошеного вареного мяса.

Поставив еду на стол, он весело кивнул в нашу сторону.

— Ну что, сколько еще дней осталось вам «баланду» хлебать? — произнес он, обращаясь к Холмсу.

— Три дня еще, будь она проклята! — ответил Холмс, оживляясь. — Другой раз так просто не попадусь!..

— Небось, опять за свое возьмешься! — насмешливо произнес служитель. — Опять замки ломать будешь?

— Да коли не на месте будут, так отчего же их и не сломать? — цинично ответил Холмс.

Служитель вышел и снова дверь нашей камеры плотно захлопнулась за ним.

Смайльс презрительно взглянул на стоявшую перед ним похлебку и с ожесточением отшвырнул от себя деревянную ложку.

Что же касается нас, то мы, давясь от отвращения, неистово глотали проклятую бурду, делая вид, что давно привыкли к ней и порядочно проголодались.

— Я собак дома лучше кормил! — произнес Смайльс, глядя, как мы уписываем «баланду». — И как только можно есть такую мерзость!..

— За пять лет привыкнешь, небось! — сердито буркнул в ответ Холмс.

— И все одно и то же? — спросил Джон.

— Пять лет одна «баланда!» — ухмыльнулся Холмс.

И, помолчав немного, он добавил:

— Ну, да недолго хлебать-то осталось!..

Между тем, Смайльс с любопытством разглядывал нас, видимо, любуясь Холмсом, которого считал отпетым негодяем.

— Экое счастье, черт возьми! — произнес он наконец. — А вы, я вижу, теплые ребята, и если бы вы сослужили мне маленькую службу, так получили бы за нее порядочную награду.

— В нашем деле от денег не отказываются! — оживился Холмс. — Ты только скажи, что сделать, а уж мы дорогу найдем…

Несколько минут длилось молчание.

Джон, видимо, что-то обдумывал адрес.

— Не передадите ли вы маленькое письмецо по адресу? — произнес он наконец. — Если исполните поручение, так вам заплатят за это полсотни.

— Важно! — воскликнул Холмс. — Нам после выхода как раз деньги нужны будут. А на полсотни мы славно встанем на ноги!

— Ну, значит, и по рукам!..

Весь остаток дня мы провели почти молча, лишь изредка перебрасываясь между собой короткими фразами.

Так же однообразно прошел и второй день, и лишь на третий день, когда нас следовало выпустить из тюрьмы, в нашей камере царило сильное возбуждение.

Я с восторгом наблюдал за Шерлоком Холмсом, любуясь его мастерской игрой.

Судя по его виду, это был типичный долгосрочный арестант, кончавший свой срок.

Не менее волновался и Джон Смайльс.

Все утро он ходил из угла в угол, по временам разговаривая сам с собой и сильно жестикулируя.

— Да, да… — бормотал он. — Они, безусловно, выручат меня, как только узнают, в какой камере я нахожусь. В этом отношении на Бориса можно положиться. Почти не бывало случая, чтобы он не выручал своих товарищей.