Капризы мисс Мод - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Миледи, джентльмен велел передать это вам.
Мод прочла записку. Она была кратка и била прямо в цель…
«Я остановился недалеко от замка, в коттедже, внизу у Платта. Это – довольно новое здание из красного кирпича. Вы легко найдете его. Если вам нужна моя помощь, буду ждать вас?» Записка была подписана «Человек в автомобиле».
– Альберт, вы знаете коттедж внизу у Платта?
– Да, миледи. Это внизу, у фермы. Я смотрел, как там в прошлую среду резали цыплят.
– Один из моих друзей остановился там. Я хочу передать ему записку.
– Да, миледи.
– Я бы только просила вас никому об этом не говорить.
Между тем, в кабинете лорда Маршмортон заседал Совет Трех. Предметом обсуждения была записка, неосмотрительно доверенная Джорджем тому, кого он принял за простодушного садовника. Совет состоял из лорда Маршмортона, имевшего пристыженный вид, его сына Перси, надутого и важного, и леди Каролины, похожей на королеву из трагедии.
– Теперь все ясно, – говорил лорд Бельфер. – Отныне нельзя спускать глаз с Мод.
– Я жалею, что заговорил с вами об этом, – сказал лорд Маршмортон. Я думал, что это вас позабавит.
– Позабавит, – воскликнула леди Каролина голосом, от которого задрожала коллекция фарфора.
– Забавно потому, что чудак выбрал именно меня для передачи письма Мод, – ответил ей лорд Маршмортон. – Я не хочу впутывать Мод в это дело.
– Вы преступно слабы, – сказала леди Каролина. – Я убеждена, что вы были бы способны передать эту записку бедной, сбитой с толку девушке и ничего не сказать нам об этом.
Она побагровела от гнева. – Какая гадость – приехать сюда и поселиться у самого входа в замок. Остановись он у кого-нибудь другого, а не у Платта, я бы настояла на том, чтобы его прогнали. Но Платт будет только рад, что приютил человека, причиняющего нам неприятность.
Безусловно, – сказал лорд Бельфер.
– Вы должны немедленно отправиться к этому человеку, – продолжала леди Каролина, фиксируя брата повелительным взглядом – и объяснить ему, как можно лучше, всю низость его поведения.
– О, я не могу этого сделать, защищался лорд Маршмортон. – Я ведь незнаком с ним. Он укажет мне на дверь.
– Вздор, отправляйтесь поскорее.
– Ну, хорошо, хорошо. Я пока пойду в сад, так как до обеда остался еще целый час.
Раздался стук в дверь. Вошла Алиса Фарадей с бумагами в руках.
– Я думала, что застану вас здесь, обратилась она к лорду Маршмортону. – Вы обещали просмотреть со мною эти записки об эссекской ветви.
Бедный лорд Маршмортон был готов выброситься из окна.
– В другой раз, в другой раз, – у меня сейчас серьезное дело.
– О, конечно, если вы заняты…
– Разумеется, лорд Маршмортон будет в восторге проработать ваши «записки» сказала леди Каролина, сделав приветливое лицо. – Мы с Перси собираемся уходить.
Лорд Маршмортон бросил грустный взгляд в окно и, присев, стал искать свои очки.
Глава Х
Истый игрок в гольф – это человек, знающий, что жизнь коротка, и не пропускающий, не взирая на погоду, ни одного дня для тренировки. К числу таких людей принадлежал и Джордж, который, несмотря на то, что был влюблен, отправился после осмотра замка и передачи двух записок в местный спортивный клуб. В клубе никого не было, и он уже помирился с мыслью, что ему придется провести время в одиночестве, как вдруг с треском и шумом к клубу подкатил серый гоночный автомобиль, из которого выскочил тот самый длинноногий юноша, который несколько дней тому назад извивался под автомобилем. В привычках Реджи Бинга была та же черта – не давать никакому обстоятельству, даже любви к Алисе Фарадей, мешать игре в гольф. Он дружески взглянул на Джорджа. Он смутно помнил, что где-то когда-то видел его. В его характере была приятная черта – причислять к своим задушевным друзьям тех, с кем он когда-либо встречался.
– Хэлло, хэлло, – сказал он.
– Добрый день, – ответил Джордж.
– Ждете кого-нибудь?
– Нет.
– В таком случае, начнем.
– Отлично.
Джордж не мог понять, какое положение занимает Реджи в замке. Что он был другом Мод, Джордж уже знал и догадывался, что он живет в замке. Ему очень хотелось выпытать у Реджи сведения о том, что происходит в стенах замка, но такова уж особенность гольфа, что он, подобно любви, меняет характер своих жертв. Реджи – отъявленный болтун вне гольфа – превращался во время игры в сурового молчальника, сосредоточенного исключительно на игре и прерывающего молчание восклицаниями технического характера.
– Знай я, что вы такой сильный игрок, – заявил он великодушно, после того, как проиграл несколько партий, я попросил бы у вас несколько очков вперед.
– Сегодня я был в ударе, – сказал Джордж. – Зато бывают случаи, когда мне сильно не везет.
– Дайте мне знать, когда наступит такой период, и я снова сыграю с вами.
– Могу ли я довезти вас, – спросил Реджи, садясь в свой серый автомобиль.
– Благодарю вас, – сказал Джордж, – если это только вам по дороге.
– Я живу в Бельферском замке.
– А я живу совсем поблизости от него. Быть может, вы заедете ко мне выпить чего-нибудь?
– Охотно, согласился Реджи.
Старый мотор покрыл в десять минут расстояние между клубом и коттеджем Джорджа. Прекрасное местечко, – сказал Реджи, входя в жилище Джорджа.
– Я часто думал о том, что было бы разумно устроиться в такой хижине, разводить цыплят, отпустить себе бороду и получать суп и желе от жены приходского священника. Жить без всяких забот! Вы живете здесь один?
Джордж возился с сифоном сельтерской воды, из которого наливал в стакан гостя.
– Да, миссис Платт, жена фермера, заходит сюда и готовит для меня.
Восклицание, раздавшееся из уст Реджи, заставило его поднять глаза.
Реджи Бинг смотрел на него с широко раскрытыми глазами.
– Великий боже! Платт! Вы знаете этого молодца?
– Этого молодца?
– Да, того самого, из-за которого загорелся весь сыр-бор. Как раз сегодня утром матушка говорила мне о том, что вы здесь поселились.
– Разве из-за меня загорелся весь сыр-бор?
– Сыр-бор? – Реджи задумался. Мой дорогой спортсмен. Я не хочу передавать сплетни. Вы понимаете, что я хочу сказать? Но разве вы не знаете, что возбудили семейный гнев? Я имею в виду замок. Не думайте, что я намерен вмешиваться в ваши личные дела и все такое. Но что я хотел бы… Словом, не думаете же вы, что, совершая нападение, вы не заденете семьи. Дочь дома влюбляется в вас.
