Чужая роза (СИ) - Росси Делия

— Отпусти меня! — голос сорвался на хрип. — Слышишь? Немедленно!

Я дернулась, связанные руки пронзила острая боль, а ноги запутались в длинном подоле темного балахона.

— Что за гадость ты на меня нацепил? Где моя одежда?

— Прости, — как сумасшедший шептал Сергей. Его красивое, до последней черточки знакомое лицо исказила гримаса, превратившая мужа в страшного незнакомца.— Прости, Лесь, — продолжал бормотать он, закладывая взрывчатку в разлом скалы. — Я не могу по-другому. Я все рассчитал, ты идеально подходишь…

Он не договорил. Кинул на меня горящий безумием взгляд и бросился по узкому коридору прочь, разматывая веревку. Я видела, как она змеилась по камням, и изо всех сил пыталась развязать туго стянутый узел. Кожа саднила, боль в запястьях становилась все сильнее, но мне было плевать. Главное, выбраться.

— Сергей, вернись! Выпусти меня!

Я снова рванула веревку.

Проклятый Горчаков! Крепко связал. Еще и к железному крюку в стене пещеры подцепил. Маньяк. Как я сразу не поняла, что он сумасшедший? Все эти разговоры о масонах, магии и прочей дребедени — отчего они не показались мне подозрительными? Почему я вообще не приняла всерьез его внезапное увлечение? Или оно не было внезапным?

Веревка неохотно поддалась. Еще немного… Совсем чуть-чуть. У меня получится…

Тихое шипение, раздавшееся в каменном коридоре, заставило замереть и беззвучно выругаться. Не успею. Я не успею…

Время замерло. Внутри вспыхнуло дикое желание жить, руки рванули веревку, в плече что-то хрустнуло, но я даже не обратила внимания на прострелившую тело боль. Рывок, еще один, альпинистский крюк со звоном упал на пол пещеры, освобождая меня из плена, я потянулась за ним, и тут раздался грохот взрыва, и меня откинуло в гулкую темноту. Она была страшной. Такой страшной, что я закричала. И кричала долго, пытаясь вырваться из призрачных ледяных объятий.

— Нет! Прочь! Не трогайте меня! Не трогайте…

— Алессия! Проснись.

Чьи-то руки обнимали меня, а я отбивалась и от них, и от темноты, и от кишащих в ней чудовищ.

— Уйдите! Не прикасайтесь ко мне!

— Тихо, все хорошо, это просто сон, — убеждал меня кто-то, а я никак не могла выбраться из ожившего кошмара. — Успокойся. Ты в безопасности.

В безопасности? Как бы не так! В этом мире нет такого понятия. По крайней мере, для меня.

Я рванулась, пытаясь выбраться из страшной темноты, и зарычала от бессилия, когда поняла, что ничего не выходит.

— Ваэрти саро, — прозвучало прямо у меня над ухом, и тьма неожиданно отступила, а чудовища растворились, выпустив меня из своих бестелесных лап.

По щеке пробежал прохладный ветерок.

Я открыла глаза и наткнулась на горящий взгляд синих глаз. Абьери. Это был он. Нависал надо мной, удерживая в своих объятиях, и смотрел так, будто пытался прочитать мои мысли. Его длинные волосы рассыпались по плечам, распахнутая рубашка обнажала смуглую грудь, и мне неожиданно захотелось провести ладонью по гладкой коже, прижаться всем телом и хоть на миг забыть ужас своего прошлого и настоящего. Снова почувствовать себя живой. Снова почувствовать себя женщиной.

Самое неподходящее желание из всех, какие мне доводилось испытывать. Нашла же время для слабости!

Я резко повела плечами, высвобождаясь из чужих объятий, но в душе продолжала дрожать тонкая, незнакомая струна, и меня тянуло обратно — в тепло крепких рук, к сильной и надежной груди, к уверенному свету ярких глаз, напоминающих неподвижный маяк в разбушевавшемся море.

— Что тебе снилось? — напряженно спросил Абьери.

Его лицо было сумрачным. Оно само казалось похожим на тьму, из которой я недавно выбралась.

— Алессия? — не дождавшись ответа, повторил герцог и осторожно отвел от моего лица растрепавшиеся пряди. Прикосновение вышло нежным, почти невесомым. Чуть шершавые пальцы задели мою щеку, на секунду задержались на ней, но тут же соскользнули.

— Пещера, — неохотно ответила я.

Внутри все еще бродила хмельная смесь из пережитого страха и острого, совершенно несвоевременного желания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Просто пещера?

— Там живут чудовища.

— И часто тебе снятся кошмары?

— Нет. Раньше не снились.

Лунный свет коснулся склоненного ко мне лица, и я растерянно моргнула. Темной призрачной маски больше не было. Симметричные черты, ровный нос, широкие брови, твердая складка губ. Я с непонятной жадностью разглядывала открытое, кажущееся обнаженным лицо. Красивый. Очень. И даже тонкие шрамы, хаотично пересекающие правую щеку, не портили эту красоту. Они выглядели воспаленными, как будто их нанесли совсем недавно. Что это, какая-то болезнь?

Я, не отрываясь, смотрела на Абьери, а тот также пристально рассматривал меня. Не знаю, сколько времени прошло. В какой-то момент герцог потянулся к моим губам, и я почувствовала, как все внутри откликнулось на этот призыв. Мне вдруг до безумия захотелось отбросить настороженность, наплевать на прошлое и хоть на миг забыться, но я пересилила себя и отодвинулась, разрывая возникшее притяжение. Мужчинам нельзя доверять. Ни одному. И уж тем более нельзя доверять тому, кто облечен почти неограниченной властью.

Синие глаза ярко сверкнули. Тьма снова затянула половину лица, скрывая от меня его выражение. Абьери отодвинулся и встал.

— Можешь спать спокойно. Кошмаров больше не будет, — сухо сказал он и пошел к выходу, а я смотрела ему вслед и сама не знала, что чувствую. То ли сожаление, то ли облегчение, то ли досаду.

Дверь закрылась с еле слышным стуком, в комнате снова стало тихо. Луна по-прежнему пряталась за облаками, в приоткрытое окно долетал шум листвы и сладкий аромат олеандров. Где-то вдалеке зловеще ухал филин.

Я смотрела в смутно белеющий потолок, вспоминая свой сон, и раздумывала над тем, как Абьери мог услышать мой крик из другого крыла дома. Неужели я так громко вопила? Да нет, вряд ли. Джованна бы мне сказала. Она не раз приходила на помощь, когда меня мучили кошмары.

Я вспомнила красивое лицо, нежную улыбку, печальный взгляд. В глазах защипало. Горло сжал спазм. Почему жизнь так несправедлива? Почему она отобрала единственного человека, который был ко мне так добр?

Я уткнулась в подушку.

Ночь — страшное время. Если поддаться тяжелым мыслям, то те чудовища, которых я видела во сне, могут прийти наяву, и не уйдут до самого рассвета.

«Завтра будет новый день. Он развеет темноту и страшные сны», — сказала сама себе и закрыла глаза, пытаясь уснуть.

К счастью, небо сжалилось надо мной, и я провалилась в обычный сон без сновидений.

***

Утро выдалось солнечным. Несмотря на предсказанные магами дожди, погода в Адуе радовала настоящим летним теплом, а легкие облака, сгрудившиеся на горизонте, казались мирными и неопасными. Действительно, это же не тучи!

Я села на постели, посмотрела в окно и в первый момент подумала, что проспала, но взгляд на часы заставил успокоиться. Всего лишь четверть пятого.

— Смотрю, ты ранняя пташка, — удовлетворенно кивнула мне ньора Ноэлья, когда я появилась на кухне. В черных, не по возрасту ясных глазах отражались солнечные блики. — Хозяин тоже рано встает, хотя иногда мне кажется, что он и не ложится вовсе, — передвигая на плите большие чаны с париттой, сказала старушка. — Всю ночь на ногах, а чуть свет — так он уже в седле.

Я решила, что это просто иносказательное выражение, но громкое лошадиное ржание, раздавшееся под окнами, и низкий голос герцога, отдающий распоряжения слуге, подтвердили правоту Ноэльи.

— Опять на весь день уедет, — вздохнула старушка и сердито поджала губы. — И даже не позавтракал. А у этих Ларетти разве ж догадаются хозяину нормальной еды подать? Да их кухарка, кроме падрильо, и готовить-то ничего не умеет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ларетти — это соседи?

— Арендаторы. Почитай уже десять лет на ферме живут. Тут недалеко, в деревне. Дочка у них хороша больно, на нее все окрестные парни заглядываются. Ну и наш хозяин вниманием не обходит, да оно и понятно — мужчина он холостой, видный, при положении, опять же.