Ты все поймёшь, когда его не станет (СИ) - Семакова Татьяна

— Ты поможешь? В самом деле?

— Почему нет, — пожал плечами и помешал остывший суп.

— Тимур, я, конечно, благодарна… — начала туманно, — но это не значит, что я готова… к другим отношениям.

Клянусь, он почти закатил глаза. Зрачки дернулись, но он взял себя в руки и улыбнулся:

— Я ничего не жду взамен.

Я облегчённо выдохнула и посмотрела с благодарностью, принявшись за второе, которое только принесли. Ещё минут пятнадцать мы молча жевали, переглядываясь многозначительными взглядами, пока он наконец не спросил:

— Кого думаешь назначить вместо Кораблева?

— Пока никого, — осчастливила его. Он слабо улыбнулся и ободряюще похлопал меня по руке.

— У тебя все получится. Но, — ну конечно, всегда есть «но», — если что, у меня есть пара контактов. Грамотные руководители, богатый опыт, в том числе на производстве. Образование, опять же, — я не донесла вилку до рта, опустив ее обратно и позволила себе оскорбиться, а он поморщился: — Я не то имел ввиду.

— Разумеется, — ответила холодно и подняла руку, подзывая официанта. — Мне пора. Надо успеть окончить вуз до вечера.

— Серафима… — вздохнул, опустив голову. — Просто вырвалось.

— Понимаю, — закивала в ответ и попросила подошедшего официанта: — Счет, пожалуйста. Раздельно.

Он снова поморщился и отодвинул тарелку.

— Ты пока не понимаешь, но скоро столкнёшься с массой проблем. Это не так просто, как кажется. Нужно не только бумажки подписывать с умным видом.

«Давай, закапывай себя» — хмыкнула мысленно и демонстративно отвернулась, дожидаясь расчета.

— И в мыслях не было тебя обидеть, пойми. Я желаю фирме процветания, вы одни из моих лучших клиентов, — запел соловьем, ухватив мою руку и сверля взглядом. — К тому же, это будет отнимать все твоё время, а мне так хочется, чтобы осталось хоть немного для меня.

Теперь глаза начали закатываться у меня и я порадовалась сразу двум обстоятельствам: что я сидела вполоборота и подошедшему официанту. Поднесла карту к терминалу, оставила чаевые и поднялась.

— Всего хорошего, — бросила сухо и направилась на выход, печатая шаг.

Лицо держала пока не села в машину и не отъехала от ресторана, на случай, если Ярослав поблизости, но получила неожиданное сообщение с незнакомого номера — «браво!». Стало любопытно, я тут же перезвонила на него, но скисла, услышав голос Марка:

— Какой талант пропадает.

— Ну почему же пропадает, — хмыкнула в ответ. — Регулярно использую. Кстати, не помню, чтобы платила тебе за то, чтоб ты за мной таскался.

— А я не за тобой, — съехидничал в ответ. — Кстати, к чему этот спектакль?

— Он хочет мой завод, — ответила равнодушно. — Пусть постарается.

— Благотворительность?

— Она самая. У меня большие планы. Да и связи лишними не будут.

— У меня тоже полно связей. Посодействовать?

— Во сколько мне это обойдётся?

— В одно свидание после закрытия дела.

— Ты о том, которое через стекло? — засмеялась, как ведьма. — Легко.

— Ты точно на машине, а не в ступе с метлой? — вздохнул тяжко, а потом выругался и бросил резко: — Перезвоню, — одним словом перечеркнув мое о нем представление. Точнее, резанула скорее интонация и тембр голоса, мгновенно изменившиеся.

«Интересно, как он выглядел в этот момент?» — промелькнуло в голове, но я тут же отбросила эту мысль. Намного интереснее, куда делся Влад? Уверена, это как-то связано с гибелью Саши, но как? Неужели он в самом деле причастен? Зачем скрываться тогда? Его никто не подозревает, даже я цепляюсь за эту мысль скорее из вредности и за неимением другой. Или и его тоже убили?

Я набрала следователя, раз уж Марк чем-то сильно озадачен, и спросила с ходу:

— Андрей Петрович, одолжение не сделаете?

— А мне что с того? — хмыкнул в ответ.

— Могу спеть, — не осталась в долгу, а он буркнул недовольно:

— Увольте.

— Кстати, об этом. Пару часов назад я так и сделала.

— Кораблёв?

— Он самый.

— Чувствую себя использованным, — сказал грустно. — Но в глазах следствия ты поднялась на пару пунктов.

— Это ещё что, я тут благотворительностью занялась. У тебя нет шансов, господин обвинитель. Потяни только чтоб живот стало заметно, и присяжные будут рыдать.

— Ты какая-то странная, Серафима Викторовна, — напрягся внезапно. — Ты в порядке вообще?

— Вживаюсь в роль, — вздохнула понуро. — Стервы.

— Тогда ясно. Ладно, что за просьба? Работы полно.

— Пропал один парень из охраны мужа. Точнее, я понятия не имею, пропал, сбежал или труп. И хочется уточнить хотя бы последнее.

— И давно?

— Судя по слою пыли в его квартире — наверняка примерно в то время, когда убили мужа.

— Если никто не забрал — уже кремировали.

— И как быть? Забирать его, на сколько мне известно, было некому.

— Фото есть?

— Лет эдак пятнадцать назад.

— Мощно, — крякнул следователь. — Но сойдёт. Хватай и дуй в морг, я сделаю звонок. Спросишь Монахова Артура, — я поехала на квартиру Влада за армейским альбомом, но не успела даже доехать, как перезвонил Беседин. — Отбой, парень заболел. Остальные не такие общительные.

— Черт, — буркнула и отключилась, резко развернувшись на светофоре через две полосы и заметила в зеркало, что ещё одна машина повторила мой манёвр. — Какого… — проворчала и набрала Марка.

Он не ответил, а я старательно всматривалась в зеркало, но номера увидеть так и не удалось. На очередном повороте машину из вида я потеряла, поплутала немного по городу, но заметить ее вновь так и не удалось.

— Совпадение, — сказала вслух, сама себе не поверив, заехала к Владу на квартиру, забрала армейский альбом, сунув его в пакет, найденный на кухонном столе, и поехала домой снимать ненавистные туфли.

Вместе с туфлями на пол полетело платье и шляпа, я прошлепала босыми ногами на второй этаж и влезла в очередную футболку Саши, устроившись на кровати. Погода начала портиться ещё по дороге, небо хмурилось, как будто отражая мое настроение, а через пару минут влил настоящий тропический ливень, а по моим щекам покатились слёзы. Я обняла себя за колени и решила всецело посвятить себя меланхолии, разглядывая фотографии из альбома. Его дом, его вещи, коробка эта под кроватью — все нагоняло тоску. Я скучала по нему. Бесконечно представляла себе, какими могли быть наши отношения, будь он откровенен. Будь я откровенна. Я не могла понять его поступков, не могла принять, осмыслить. Я так сильно хотела получить ответы на свои вопросы, что не смогла усидеть на месте. Оделась и выбежала на улицу, под ливень, вымокнув до нитки даже не успев достигнуть машины. Завела мотор, стуча зубами, включила обогрев салона и поехала на кладбище.

Из будки охраны на меня посмотрели с недоумением, но ворота открыли и я проехала почти к самой могиле. Дождь почти закончился, я вышла из машины, окунувшись в мелкую морось, прошла за ограду, опустилась на колени и начала руками собирать размытую из-под цветов землю. Молча, методично, отрешенно, как будто приехала именно за этим. Задавать вопросы в пустоту показалось невероятно глупым, когда с цветами было покончено, я посмотрела на свои руки и нервно хохотнула: появилось ощущение, что я закапывала его.

Поднялась, растирая грязь, поискала глазами лужу, а нашла Марка, хмуро смотрящего на меня. Опустила руки и промямлила:

— Чертов ливень.

— Пойдём, — сказал мягко и протянул руку, делая осторожный шаг навстречу. — Я поведу.

Открыл переднюю пассажирскую дверь, подождал, пока я сяду, положив руки на колени, пристегнул меня и захлопнул дверцу, через несколько секунд устроившись за рулем. Довез до дома, въехал через ворота, открыв с кнопки на брелке, прошел со мной в дом и помог разуться, не проронив больше ни слова. Я сразу пошла в душ, долго смывала землю, отогрелась и пришла в себя, почувствовав идиоткой. Напялила чистую футболку, сухие шорты и спустилась вниз, пряча взгляд.

— Чертов ливень, — скривился Марк, включив электрический чайник. — А я приехал спросить — чего звонила-то? Я был несколько занят.