Эра Дракулы - Ким Ньюман

— Так, одна мания Ратвена, — объяснил Арт.

Собиратель слухов уставился на Холмвуда, глаза его походили на буравчики. У многих вампиров был пронзительный взгляд. На званых приемах они часто старались пересмотреть друг друга, словно олени, сцепившиеся рогами. В этот раз мистер Рид проиграл соревнование и отошел прочь, ища своенравную племянницу.

— Проницательная девочка, — заметил Арт, кивнув вслед Кейт.

— Пф, — фыркнула Пенелопа, покачав головой. — Карьера — это для женщин, которые не могут найти себе мужа.

— Мяу!

— Иногда мне кажется, что все события проходят мимо меня, — пожаловалась мисс Чёрчвард.

— Не произошло ничего такого, чем бы стоило забивать столь прелестную головку, — ответил Годалминг, поворачиваясь к ней.

Арт пощекотал ее под подбородком и слегка поднял ей голову, чтобы заглянуть в глаза. Она подумала, что он сейчас поцелует ее — здесь, на глазах у всего театрального Лондона, — но лорд не стал этого делать. Только рассмеялся и опустил руку.

— Чарльзу лучше быстрее понять, что такую леди небезопасно оставлять в одиночестве. Иначе кто-нибудь тебя украдет и принесет в жертву современному Вавилону.

Пенелопа захихикала, ее учили поступать таким образом, когда кто-нибудь говорил что-то, чего она не до конца понимала. Бездонные глаза лорда Годалминга мерцали. Пенелопа почувствовала, как в груди растекается тепло, и ей стало интересно, к чему все это приведет.

Глава 12

РАССВЕТ МЕРТВЕЦОВ

Рассвет прострелил туман, полный крови. Солнце поднималось, и «новорожденные», суетясь, спешили вернуться в гробы и потаенные углы. Женевьева одна возвращалась в Тойнби-Холл, даже не думая опасаться тающих теней. Как и Влад Цепеш, она была достаточно стара, чтобы не иссохнуть на солнце, в отличие от более чувствительных «новорожденных», но живость, пришедшая вместе с кровью «теплой» девушки, уходила по мере того, как все больше света просачивалось с небес. Она прошла мимо «теплого» полицейского на Коммершиал-роуд и поприветствовала его кивком. Тот отвернулся и продолжил обход. Чуть ранее у Женевьевы возникло чувство словно кто-то невидимый преследует ее, и вот теперь оно вернулось; впрочем, такие мании в Уайтчепеле встречались более-менее постоянно.

Последние четыре ночи она больше времени проводила, занимаясь делом Серебряного Ножа, чем работой. Друитт и Моррисон брали двойные смены, жонглируя небольшим количеством мест в Холле, чтобы справиться хотя бы с теми, кто нуждался более остальных. Изначально образовательное учреждение, сейчас Тойнби-Холл напоминал полевой госпиталь.

Женевьеву отправили помогать Комитету бдительности, и она побывала уже на таком количестве шумных собраний, что даже сейчас слова звенели в ее голове, как музыка в ушах тех, кто имел глупость сесть слишком близко к оркестру.

Теперь же Дьёдонне остановилась и прислушалась. Ей снова показалось, что ее кто-то преследует. Пробудилась вампирская восприимчивость, и перед глазами возник образ чего-то, закутанного в желтый шелк, передвигающегося странными безмолвными прыжками, размахивая длинными руками, словно сомнамбула. Женевьева всмотрелась в туман, но оттуда ничего не появилось. Возможно, она просто впитала в себя воспоминания или фантазии «теплой» девушки, и те какое-то время останутся с ней, пока чужая кровь не выйдет из организма. Такое случалось и раньше.

Джордж Бернард Шоу и Беатрис Поттер произносили речи по всему городу, пользуясь убийствами, чтобы привлечь внимание к условиям жизни в Ист-Энде. Оба так и не стали носферату, а Шоу, насколько понимала Женевьева, сотрудничал с республиканской фракцией. В «Пэлл-Мэлл Газетт» У. Т. Стэд проводил кампанию против Серебряного Ножа, сравнимую с его ранними крестовыми походами против белого рабства и детского вампиризма. В отсутствие преступника как такового он заключил, что винить в сложившихся обстоятельствах надо само общество. В Тойнби-Холл сразу же полился полноводный поток пожертвований, и Друитт даже предложил помочь убийце деньгами, дабы увеличить количество поступающих средств. Шутка не порадовала серьезно настроенного Джека Сьюарда.

Объявление на стене конюшенного двора обещало награду за любые сведения, которые помогли бы поймать Серебряного Ножа. Соперничающие группы «теплых» и «новорожденных» членов Комитета бдительности бродили по округе с дубинками и бритвами, ссорились друг с другом и нападали на невинных прохожих. Уличные девочки теперь больше жаловались не на убийцу, а на недостаток клиентов, так как «стражи порядка» кидались на любого мужчину, пришедшего в Уайтчепел в поисках женщины. Шлюхи в Сохо и Ковент-гардене тайно злорадствовали и получали двойную выручку, бизнес там процветал.

Из переулка донесся стон. Клыки Женевьевы выпрыгнули из десен выкидными ножами, удивив даже ее саму. Она зашла в тень и увидела, как мужчина прижимает рыжую женщину к стене. Дьёдонне ринулась к ним, готовясь схватить убийцу, когда увидела, что это был солдат в длинном пальто и штанах, спущенных до колен. Судя по всему, он пытался пронзить даму не ножом, а собственным тазом, и хоть двигался с отчаянной скоростью, но цели добиться не мог. Женщина с юбками, спасательным поясом обмотанными вокруг талии, оперлась об угол дома, держа клиента за голову, прижав его лицо к своему плечу, скрытым перистым боа.

Проститутка оказалась хорошо выглядящей «новорожденной», которую все звали Рыжая Нелл. Во время обращения она пришла в Холл, и Женевьева помогла ей — держала, пока та билась сначала от озноба, потом от лихорадки, а в челюстях росли новые зубы. По-настоящему ее звали Фрэнсис Коулс или Коулмэн. Теперь волосы у нее стали гуще, стреловидная челка почти достигала переносицы. Жесткие красновато-бурые щетинки отросли на обнаженных руках и на ладонях.

Рыжая Нелл облизывала мелкие царапины на шее клиента. Она увидела Женевьеву, но явно ее не признала и потому угрожающе обнажила ряд крепких зубов — с верхних клыков, подернутых алой пленкой, капала кровь. Дьёдонне тихо, спиной вперед вышла из переулка. «Новорожденная», ругаясь, уговаривала солдата, стараясь, чтобы тот истратил свои четыре пенса:

— Ну, давай же, ублюдок, кончай, кончай…

Тот схватил женщину за волосы, вонзаясь в нее все сильнее и сильнее, уже задыхаясь.

Вернувшись на улицу, Женевьева какое-то время стояла неподвижно, чувствуя, как верхние клыки возвращаются на место. Слишком уж ей хотелось кинуться в драку. Убийца заставил ее нервничать, так же как и линчевателей.

Серебряный Нож уже побывал сапожником в кожаном фартуке, польским евреем, совершающим ритуальные убийства, малайским моряком, выродком из Вест-Энда, португальским скотником, призраком Ван Хелсинга или Чарли Писа. Его выставляли доктором, черным магом, повитухой, священником. С каждым новым слухом все больше невинных людей попадало во власть толпы. Сержант Тик посадил под замок «теплого» сапожника по фамилии Пицер ради его собственной защиты, когда кому-то взбрело в голову написать на витрине его лавки «Серебрянный Ношь». После того как Джейго, христианский крестоносец, заявил, что убийца беспрепятственно ходит по округе, так как работает полицейским, констебля-вампира по имени Джонас Мизен затащили во двор на Коук-стрит и пронзили каким-то бревном из ближайшей поленницы. Сам проповедник попал в тюрьму, но Лестрейд сказал, что его скоро придется отпустить, так как на время смерти Мизена у того оказалось идеальное алиби. У преподобного Джона Джейго, похоже, никогда не случалось проблем с алиби.

Женевьева прошла мимо портика, где спала Лили. «Новорожденное» дитя на день закуталось в какие-то обрывки одеяла, которые ей дали в Холле. Она спряталась, защищаясь от солнца, и сейчас своей крохотной фигуркой больше напоминала египетскую мумию. Полуизменившаяся рука девочки стала еще хуже, бесполезное крыло торчало от бедра до подмышки. В зубах Лили держала кошку, лежавшую прямо на ее лице. В животном едва теплилась жизнь.

Эбберлайн и Лестрейд опросили десятки человек, но не произвели ни одного полезного ареста. Рядом с полицейскими участками постоянно кто-то протестовал, и разные группы недовольных нередко соперничали друг с другом. Вызвали медиумов, вроде Лиса и Карнакки. Несколько детективов-консультантов — Мартин Хьюитт, Макс Каррадос, Август Ван Дузен — бродили по Уайтчепелу, надеясь что-то найти. Даже почтенный Хоукшоу вышел из отставки. Но их признанный лидер сейчас находился в Чертовом Рве, сыщикам не хватало воодушевления, и никаких решений не последовало. Безумца по имени Котфорд схватили, когда он крался в гриме негра-менестреля, — тот сразу принялся утверждать, что он переодетый детектив. Его отправили в Колни-Хэтч на освидетельствование. Как говорил Джек Сьюард, сумасшествие может стать заразной болезнью.