Мерзиния - Вениамин Хегай

Иначе – что?..

Духовное рабство – самое страшное рабство.

Во всяком случае, для человека мыслящего. А здесь…

Не то, чтобы Леонид считал, что большая часть мерзинийцев не мыслила вообще…

Но с молоком матери они, похоже, всосали лишь тягу к достижению высокого «общественного» положения, и к… Да, к материальным благам. Достатку. Престижу. Собственно, всё это наверняка свойственно и большинству людей и других стран.

Но не настолько, чтобы полностью исключить остальные интересы в жизни!

Леонид точно знал: почти никто из его знакомых не читал. Не посещал Театры и Музеи. Не ходил на концерты классической музыки. Зато все Служащие-перебиральщики бумаг старались ткнуть в глаза коллегам и соседям: вот, мы были на концерте Пети Милана. Билеты по сто зелёных, но мы-то!.. Можем себе позволить быть «в струе» модной современной эстрады!..

Леонид отнёс касы на кухню:

– Спасибо, Гуландом-опа, было очень вкусно! Вы – отличная хозяйка!

Гуландом, явно решающая кроссворд (вот это да! Леонид знал, что никто из его коллег не осилил бы и половины из простеньких, специально на местный интеллектуальный уровень рассчитанных, на весь разворот, простынь!), с хитринкой посмотрела на него:

– Да на здоровье! Как там… Маша?

Леонид понял, что умная женщина специально называет псевдоним его напарницы, и подыграл:

– Маша спит. Ещё раз спасибо за лекарства!

– А какие ещё лекарства?

– А… А это у нас присказка такая, Гуландом-опа. Лекарства нужны только для души!

– Точно. А ещё лучше для души – покой и сон. Ну, идите уж, «лечитесь»…

«Маша» спала, даже подхрапывая – расслабилась. Ротик снова приоткрылся.

Леонид заставил себя отвернуться.

Осторожно, стараясь не шуметь, подтащил к противоположной стене одну из оставшихся курпачей. Лёг, не раздеваясь. Простыню, принесённую Леной, не разворачивал. Так и лежал, глядя в потолок, а когда поворачивался на бок – в окно. Как заснул – не заметил.

Проснулся в темноте. Сел. Послушал, как сопит Лена. Нет, так не пойдёт.

Встал, включил свет. Осторожно подобрался с баклажкой и пиалой к стонущей во сне:

– Лена! Лена… Проснись, пора выпить таблетки… – она замычала, вскинувшись.

Села.

Спросонья Лена выглядела восхитительно: вылитая Горгона-медуза!

Волосы всклокочены, глаза дикие, и – на пол-лица!.. А тело готово к действию: не то бежать, не то драться!..

Леонида спасло только то, что он предусмотрительно держался в метре, а то бы точно треснули здоровой рукой! Но вот она его узнала:

– Ох!.. Извини, привычка. В последнее время мне нечасто… предлагают кофе в постель, – она кивнула на пиалу и таблетки.

– А ничего. Я привык к жестокому обращению. Все мои женщины меня тоже били!

– Ничего удивительного. Если ты с утра пичкал их такими мерзкими лекарствами…

– Да нет, их-то как раз я пичкал кофе!

– Представляю… что это был за кофе! Раз ты без женщины.

– Так. Поговорили. Ну-ка, вредная пациентка, извольте сожрать вашу дозу колёс, и запить. Это вам личный врач говорит.

Лена, кряхтя, села поудобней, и взяла с его ладони таблетку и капсулу. Посмотрела на них без особой любви. Но сунула в рот и взяла пиалу с водой. Запила. Глотнула. Глотнула снова. Скривилась:

– Чёрт! Капсула вроде застряла… – Леонид долил воды, она глотнула ещё, – А… порядок.

– Ну что, как рука?

– Ничего. Пока не отвалилась, – Лена поёжилась.

– Кушать хочешь?

– Нет! Нет. Не хочу. У меня с обеда во рту сплошная шурпа…

– Ладно. Настаивать не буду. Можно и не есть, пока организм сам не потребует…

– Да, может, к утру… А пока… Подвинься-ка… – Лена влезла в полусухие кроссовки и пошла во двор. Леонид хлопнул по шее: в приоткрытую дверь пролетели комары. Он встал и прикрыл. Есть ему тоже не хотелось.

Лена вернулась. С лица текла вода. Умывалась, что ли? Точно. Руки вытирала о кофту.

Леонид передал ей неиспользованную простыню:

– Лучше о простыню. И лицо тоже.

– С-с…спасибо.

– Пожалуйста.

Обоим стало почему-то неуютно и неловко.

– Ну… Ты спи дальше, а я покараулю, – Леонид присел снова на край помоста.

– Не вижу смысла, – отозвалась Лена. – Если будут брать, ты всё равно не заметишь, как они заполнят соседние дворы… Так что ложись и спи тоже.

Ага. Здравый смысл вернулся в голову напарницы. Уже хорошо.

Леонид убедился, что Лена улеглась и подоткнула себе одеяло. Потом погасил свет. Сам лёг на спину, и уставился в потолок. Глаза почему-то не закрывались.

– Леонид… – через какое-то время спросила Лена, – Ты спишь?

– Ага. Сплю… Хотя, нет. Я думаю.

– И о чем же ты думаешь?

– В основном о том, как бы нам через границу перебраться…

– А-а… Да, мне это тоже покоя не даёт. Ну, и что ты надумал?

– Хм. У меня тут в одном месте припрятано кое-какое барахлишко… Вот, думаю, завтра вечерком забрать его. А ночью двинуться. Если ты, конечно, сможешь…

– Да смочь-то я смогу… Но куда же мы двинемся?

– Думаю, до Мибрая. А там я знаю пару мест, где кроме контрабандистов никого нет…

– Каких ещё контрабандистов?

– Смешно. Это вообще-то ты должна мне про это рассказывать. Как днём, в рассветных лучах утреннего солнца, группа наркокурьеров грузит упаковки наркоты на беспилотник, джойстиком ведёт его к условленному месту на территории Вазастана, а потом там самолётик освобождают от товара, заряжают зеленью, и оператор ведёт его обратно…

– Нет, смотри-ка… Я о таком прогрессе в наркотрафике и не слыхала!

– Ну, чего ты хочешь: научно-технический прогресс… Добрался и сюда!.. Вот от этих-то борзых и беспринципных ребят нам и надо оказаться подальше! А то ведь они сразу, чуть что не нравится, начинают стрелять!..

– Ха!.. Можно подумать, по нам не начнут сразу стрелять и пограничники!

– Нет. Они вначале потребуют с нас денег. А застрелят только когда все заберут.

Лена замолчала. Но потом снова фыркнула:

– Ну, ты и фрукт! Умеешь же в трудную минуту приободрить девушку!

– Ну что уж с этим поделаешь!.. Сама видишь: из вас – прекрасной половины человечества! – никто со мной, наверное, поэтому и не задерживается… А я в глубине души чуткий и ранимый!.. А грубость, это от страха… Я на самом деле жутко боюсь. Ведь придётся всё это делать: и сумку забрать, и через границу лезть. А как там что сложится – неизвестно. Вдруг они начали патрулировать?

– Да, это возможно. Причём, конечно, именно ту часть, что к городу ближе всего!..

– Знаешь что!.. Ты тоже при случае сильно… вселяешь оптимизм!

– Ну, видишь, как хорошо… Мы – достойные напарники.

Оба невесело похмыкали. Затем Лена резюмировала:

– Ладно. Давай попробуем поспать… Неизвестно, когда удастся снова…

– Согласен. Э-э… Спокойной ночи!

– Спокойной ночи.

Утром Леонид опять отправился к хозяйке. В её взгляде практически не было недоверия. И калитку она, уходя, заперла на один замок.

Вскоре Леонид будил Лену, повертев перед её носом ароматно пахнущей горячей лепёшкой. А ещё к ней был кусок колбасы и чайник свежего чая – спасибо Гуландом.

После завтрака, убрав в сторону лишнее, Леонид внимательно осмотрел руку.

Нет, кисть не посинела – значит, приток крови идёт нормально. Опухоль вроде не увеличилась, и Лена не морщилась, когда он мягко прощупал открытый участок.

Тем не менее Леонид решил, что ей лучше лежать.

Вот они и лежали, разговаривая, и обсуждая, в каком месте лучше перебираться в Вазастан. Затем переключились и на общие интересы. И – друг на друга.

Леонид не наезжал, рассказывая больше о себе. Хоть эта тема и не всегда была ему приятна. В молодости, помимо откровенно криминальных проделок, он вечно ругался с матерью, норовя сачкануть от забот по дому и быту. Уборка и хождение за покупками, или по делам, почти всегда были на старшем брате…

Рассказал и о нем: Александром Леонид гордился. Хоть старшой и ругал, и лупил его – и в детстве, и теперь. Ну, то есть ругал!.. А лупить… Стыдно, да и смысла нет: вырос уже. Как говорится в одной оперетте: из поросёночка – да в большую…

Разговор вскоре сошёл на нет, и Лена снова засопела. Леонид сел думать.

Поняв, что в двадцатый раз пережёвывает одно и то же, прилёг сам.

После обеда поговорили ещё. Лена больше не пыталась проявить крутизну и рассказала про раннее детство и школу.

Надо же!.. Никогда бы не поверил, что она была отличницей…

Он дал ей ещё таблетку, и предложил поспать. Это было легко: в таблетке содержалось сильное успокоительное. Эта – последняя. Ночью им предстоит сложная работа и, возможно, беготня… А вот антибиотики придётся пить ещё пару дней.

В полшестого Леонид, узнав у хозяйки дорогу и тщательно изучив расположение дома снаружи, двинулся к остановке автобуса. Он не хотел, чтобы его видели ловящим такси: такой человек сразу запомнился бы. Только доехав до оживлённых улиц, он вылез и поймал такси.