Сегодня - позавчера. Трилогия - Храмов В.

   - У-ух, ё! - голова взорвалась болью. Проклятущий коньяк! Никогда больше пить не буду! Всё кругом закружилось и я сел тут же, оказалось - с размаху на грудь старшине.

   - Что тут происходит? - раздался резкий крик, хорошо не комбата. Или плохо, что не комбата?

   В глазах немного прояснилось. Оказалось, кричал толстый коротышка, напрасно дёргавший кобуру. Что, маловата практика пользования табельным оружием?

   - Ты хто? - спросил я его.

   - Интендант 3-го ранга Блинов. Встать, боец, доложить по форме.

   Что ж ты меня так напрягаешь-то, а, Колобок? В голове моей как щелкнуло - интендант, грабёж моей "берлоги", слова Сережи о "мутном" интенданте. Нервничаешь? Ладно, шутканём. Ещё и разозлю. Такие, как он, застревающие в кобуре, в ярости - менее опасны.

   - Интендант? Да пошёл ты в жупу, интендант. Не до тебя сейчас!

   - Встать! Пристрелю!

   Ого, истерика. Очень хорошо. Встаём. Медленно. Ещё далеко. Теперь в самый раз. "Падаем" вперёд, я же "пьяный". Самое то. Опять удар гипсом по руке с наганом, правой, кулаком, снизу вверх, всем корпусом, в челюсть. Зубы клянцнули, интендант мешком осел на пол.

   - Дневальный! Дневальный, мать твою за ногу! Коменданта сюда. И комбата Бояринова. Мухой, тля!

   А теперь надо одеться. Вот, так, вроде, должна быть форма одета. Ладно, посмотрим.

   Первым явился комендант. Я доложил, что мною предотвращена попытка хищения собственности с вверенного мне помещения группой лиц в составе четырех человек, одетых в форму Красной Армии. При требовании документов на право изъятия данных мешков и ящиков, они попытались применить оружие - нож и револьвер. На оружие я указал. Группа злоумышленников обезврежена.

   - Да ты охренел совсем, старшина! Это наш интендант Блинов.

   - Документов он не предъявил, в лицо его не знаю, угрожал наганом, имел явный злой умысел. Я действовал по обстановке. Что, надо было дождаться, пока он меня застрелит за то, что я с его подельниками сделал?

   - Ой, дурак! Да тебя так и так теперь расстреляют за нападение на старшего по званию. Ты арестован. Сдай оружие.

   - Так, нет у меня.

   - А куда дел?

   - Так, и не было. Я вчера в ночь только поступил, оружие не получал.

   Прибежал комбат. От увиденного лицо его перекосило, шрам побелел.

   - Допрыгался, Блинов. Теперь ему не отмыться.

   - Не понял, капитан?

   - А что не видно? Блинов с бандой пытались ограбить третью роту.

   - Откуда ты знаешь? Может это Блинова имущество?

   - Да, какое там! Мы, со старшиной, вчера полночи ведомость составляли, в которую переписали всё наличинствующее в каптёрке. Это имущество 3-й роты и моего батальона. А зачем Блинов на него хотел ручонки свои наложить? Посмотри - брал только спирт в канистрах, крупы и тушёнку. Толкнуть хотел.

   - Капитан, ты мне тут зубы не заговаривай! Нечего выгораживать своего старшину. Ведомость у него есть? Как же, поверил! За нападение на старшего по званию старшина арестован.

   - Да, арестовывайте! - психанул я.

   - Кузьмин, не горячись, - попытался осадить меня комбат, - органы разберутся. Сейчас сюда особист придёт. Ему нужно снять показания, с Кузьмина - в том числе.

   Вот почему он так долго. За особистом бегал. Старшему сержанту ГБ я повторил то же, что и коменданту.

   - Где опись? Ладно, потом принесёшь. Кто-нибудь хоть вызвал санитаров? Они хоть живы? И ты один четверых положил? Вооруженных?

   - Двое, вот эти, безоружны были. Этот угрожал ножом, а Колобок - наганом.

   - Ты говорил - не знаешь его.

   - Первый раз, как раз с наганом сразу и увидел.

   - А откуда прозвище его знаешь?

   - Да, откуда мне знать? Просто он маленький, круглый, сдобный весь какой-то. Вот сразу и подумал: "Как Колобок".

   - Ясно. Уведите старшину. Пусть на губе посидит, до выяснения. А там - посмотрим.

   Вот так вот. Попили коньячку. И рентген сделали (а гипс я об них совсем расколол), и к швее съездили. Да, что же это? Что у меня на лбу написано: "Пни меня"?

Отступление от повествования.

Телефонный разговор:

- Кремень, это Сара! Ускоряйся! Тут Объект в историю влез. Аж, на трибунал!

- И что он наворочал?

- По рукам дал вороватым тыловикам. Избил старшего по званию.

- Избил? Он же едва ползает.

- Избил. Один. Четверых. Жестоко и быстро.

- Всё же - наш коллега.

- Или боец хороший. С этим потом разберёмся. Ты там за свои ниточки подёргай, чтобы не шлёпнули его из сочувствия до твоего приезда.

- Понял тебя, Сара. А я вижу, переживаешь за него.

- Да, мы как бы и сдружились. Человек-то он неплохой. Интересный. И честный. Возможно, товарищем станет.

- Посмотрим. Ты не переживай. Мы его к себе заберём.

Гэбня кровавая.

   Заперли меня в узком чулане без окна. У стены стоял топчан с комковатым матрацем. Из мебели - всё. Свет давала тусклая лампочка под высоким потолком. Оббитая жестяным листом дверь с окошком отгородила меня от мира.

   Ждать. А что ещё остаётся? Теперь я бессилен что-либо изменить. Посмотрим, куда меня вынесет течение реки обстоятельств. А лучше всего ждать во сне. Я и завалился на топчан, свернув тонкий матрац в рулон - он стал подушкой. Уснул сразу. Сквозь сон слышал, как окошко на двери несколько раз открывалось, но дверь - нет. Меня не будили, сам вставать не хотел.

   Сколько проспал - не знаю. Часов у меня не было, окна - тоже. Течение времени не ощущалось. Проснулся я от голода и желания опорожнить организм. Постучал в дверь, в открывшееся окошечко озвучил свои желания. Окошко захлопнулось. И всё - тишина. Я постоял, подождал. Ничего. Пожав плачами, сел обратно на топчан. Скучно.

   Минут через десять загремели засовы, дверь открылась.

   - Кузьмин, с вещами на выход.

   Я усмехнулся - ну, какие у меня вещи? Даже ремень отобрали. Встал, вышел. Ослеп от яркого света. Меня толкнули в спину.

   - Ещё раз тронешь меня - руку сломаю, - предупредил я конвоиров. В ответ раздалось сопение шести ноздрей.

   - Встать лицом к стене. Руки за спину.

   - Ребят, погоди, глаза к свету привыкнут. Я стены не вижу. А, вот она.

   Я встал к стене, руки за спину, ноги расставил. Я видел подобную процедуру довольно часто, но в телесериалах про благородных бандитов и продажных ментах, которыми нас пичкали всю мою молодость.

   - Вперёд.

   - Далеко меня?

   - Не положено знать.

   - А в туалет-то можно?

   - Пошли. Топай, топай. Тут по пути.

   После посещения комнаты для раздумий, меня вывели из казарм, погрузили в машину. Ну, типичный "воронок"! Долго везли, выгрузили во дворе какого-то здания, передали другим конвоирам, опять заперли.

   Опять "чемодан" - узкие стены, высокий потолок. Тоже нет окон, но есть дыра в полу, судя по запаху - удобства. Вместо топчана - типичная шконка, узкая, коротковатая, матраца и в помине нет. У-у! Гэбня кровавая! Питсот-мильнонов-невинноубиенных!

   - Эй! Церберы! Я жрать хочу! В этом курорте кормят?

   - Заткнись! - в ответ из-за двери. Доходчиво. Диета по-чекистски.

   Спать больше не хотелось. Думать тоже. Голова хоть и прошла, но в неё звенело, как гайка в пустой канистре. Да и о чём думать? Сбегать я не собираюсь, напрасно рефлектировать - удовольствие сомнительное и непродуктивное. А вот собственным телом надо заняться плотненько. Непослушное, неповоротливое, скованное - чуть связки не потянул при ударе ногой.

   Разбитый гипс перестал мешать - пальцы двигались, но были словно чужие. Его снять бы, чтобы не болтался, но бинты разрезать нечем. Решил для себя, что обязательно надо сделать ножичек для скрытного ношения. Я видел такой в магазине "Охота-рыбалка" - обоюдоострый "тычковый" нож длиной сантиметров пять, вместо рукояти - кольцо. Нож-коготь. Для боя не годен, но верёвки перерезать пойдёт, и спрятать просто.

   Снял гимнастёрку, аккуратно свернул, положил в изголовье шконки. Сел на шконку, скрестив ноги по-турецки, провёл комплекс дыхательных упражнений. Потом приседания, наклоны. Отжиматься мог только от стен - левая рука в гипсе очень болезненно воспринимала нагрузку. Вот так, разогревшись стал "тянуться". Нужна большая гибкость в связках и сухожилиях, а её нет. Конечно, на шпагат не сяду, но хотя бы "пополам" надо складываться. Т.е. стоя доставать пол локтями. После растяжки - нагрузки. Те же приседания, наклоны, перекруты, отжим, жим пресса. После нагрузок - "тянуться". Больно-то как! Но, ведь никто и не обещал, что будет легко.

   Так и время пролетало незаметно. И не холодно. Когда совсем устал - одел гимнастёрку, лег на шконку, сапоги под голову. Так, в позе эмбриона, и поспал. Проснулся, когда дверь открылась. Сержант ГБ занёс табурет, крытый газетой, с котелком и кружкой на нём. Поставил, сам встал в дверях - ждёт.