Мишура - Ольга Ярмолович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О, Лиза не обращайте внимания. Я решила перебрать свои закрома елочных украшений и избавиться от лишней мишуры. Говорят, она совершенно вышла из моды, ― Ада вытащила из коробки разноцветный шуршащий клубок. ― Да и к делу она совсем не имеет отношения, эта мишура. Пойдемте в мой кабинет, чтобы нас ничто не отвлекало, я уже принесла туда чай.
Кабинет состоял в основном из стеллажей, до потолка заставленных книгами, и массивного письменного стола, на котором дымился чайник с чаем. У меня захватило дух от огромного, в пол, окна, выходящего на еловый лес. Снег лежал на ветвях исполинских деревьев и переливался на солнце.
— Присаживайтесь, Лиза. Здесь, правда, кресла пожестче, не так располагают ко сну.
Я почти не удивилась, что Ада словно прочитала мои мысли в прошлый приезд, она как будто видела людей насквозь.
— Да, эти кресла действительно больше располагают к работе, ― сказала я, проводя рукой по изящному деревянному подлокотнику. ― В прошлый раз мы остановились на том, что Вадима выписали из больницы.
— Да, все так и было. Эта история сблизила нас, но не так сильно, как мне хотелось бы. Помню, Лида часто говорила: «Вадим не мужик тебе, а подружка какая-то, надо бы поискать кого посерьезнее, засидишься в девках!»
Так прошел еще один год. Летом после окончания четвертого курса нас отправили на практику во Владивосток. Это было целое событие. Ну как же, из Ленинграда во Владивосток! Через всю страну, целую неделю в поезде. Помню, как Вадим тащил мой чемодан по перрону. А я была настолько взбудоражена предстоящим приключением, что просто чмокнула его в щеку и вспорхнула в поезд. Он с нами не поехал, его направили в Череповец.
Японское море поразило меня, оно было соленое! До этого я видела только Финский залив в Ленинграде, и все говорили, что это море. Но вода в нем была совершенно пресная, а тут я даже вначале не поняла, отчего у меня глаза щиплет.
Днем мы слушали лекции по педагогике и проводили занятия с отстающими подростками. А вечером купались в море, жгли костры и пели песни под гитару.
Я резко втянула ноздрями воздух и, несмотря на то, что мы находились в пыльной библиотеке, почувствовала запах соленого моря, смешанный с пряным ароматом костра.
— В один из вечеров к нашей компании присоединился Андрей, студент-биолог из Владивостокского университета. Один его взгляд ― и я поняла, что пропала. К концу вечера, когда некоторые уже заснули от выпитого самогона прямо на пляже, мы сидели у кромки воды и целовались. Спиной я чувствовала тепло костра, в ноздри ударил соленый запах моря, а под футболкой руки Андрея… словом, это было так сладко.
В тот вечер нам пришлось прерваться.
— Поехали завтра вечером на остров Русский, я знаю там совершенно дикий пляж. Брось свои песни у костра, поехали!
Я ничего не ответила, но моя улыбка все сказала сама за себя.
— Буду ждать тебя около университета в четыре часа, ― добавил он.
Не знаю, как я дождалась вечера, все было словно в дымке, но в четыре часа, когда я вышла на залитую солнцем улицу, меня уже ждал москвич, а вернее, Андрей, улыбавшийся самой умопомрачительной улыбкой.
Мы поехали на пирс, а оттуда на лодке с мотором отошли к острову Русский. Лазили по заброшенным фортам, а на закате пришли на дикий пляж. Звездное небо, соленый ветер с моря и шум волн. Так я лишилась девственности. И в тот момент испытала особую благодарность Лиде за то, что все произошло так, а не с пьяным отцом в коровнике.
Все заканчивается, и практика пролетела, как мгновение. Андрей не сдавался:
— Забери документы! Ты можешь закончить свой пед и у нас. Приезжай! Мы с мамой живем в двухкомнатной квартире, всем места хватит. Ты приедешь, и мы поженимся. Ты же понимаешь, что это судьба, что ты не просто так приехала во Владик?
Всю обратную дорогу я то рыдала, вспоминая последние минуты прощания, то пыталась решить, оставаться в Ленинграде или уезжать. Как же Лида? Как же Вадим? А потом опять вспоминала наши ночи на пляжах и рыдала.
Дома я первым делом отвела Лиду в кладовку нашей коммуналки и вывалила все как есть. Я помню, пахло нафталином и духами «Красная Москва», которые сосед нечаянно пролил на осенние пальто, за что его едва не прибила жена.
Выслушав мою рассказанную взахлеб историю, вперемешку со слезами и соплями, Лида глубоко вздохнула и глядя мне в глаза сказала:
— Однозначно, поезжай! У тебя семья будет. Тем более, окажешься подальше от папаши — кто его знает, сбежит еще, не дай бог. Вадим твой ― ни рыба ни мясо, четыре года ничего путевого из себя выдавить не может. А тут отдельная квартира.
На следующее утро я уже была в деканате ― наперевес с заявлением о переводе во Владивосток.
В тот день, когда я, полная радостного предвкушения, вспоминая ночной звонок Андрея, буквально летела домой собирать чемоданы, передо мной, как будто из-под земли, возник Вадим.
— Это правда, что ты переводишься во Владивосток?
Я почувствовала себя мотыльком, которого облили холодной водой, крылья намокли, меня прибило к земле.
— Правда.
— Зачем?
— Я замуж выхожу, меня позвали.
— А как же я?
Тут я не на шутку разозлилась.
— А что ты? Мы четыре года только в щечку целуемся и к экзаменам готовимся. Ты же мне как подружка, просто подружка! Мне замуж надо, семью создавать, детей рожать. От тебя четыре года никаких предложений. Я уезжаю выходить замуж!
Я видела, что мои слова просто лишили Вадима дара речи. Он не знал, что сказать. Кажется, в тот момент он бы предпочел пощечину, а не выслушивать все это. Но я была неумолима.
Бросила ему:
— Надо было раньше думать! Теперь поздно, ― развернулась и, умываясь слезами, побежала собирать чемоданы.
Во Владивостоке Андрей встречал меня с мамой. Я внутренне сжалась при виде ее, но она на удивление радушно меня приняла. Хочу сказать, что с того самого дня с Марией Ивановной у нас всегда были очень теплые отношения. Помню, какими словами она встретила меня:
— Адочка, здравствуй! Я так рада, что мой сын сделал такой хороший выбор! ― Она почти кричала, протискиваясь через толпу встречающих. ― Будущая учительница, очень почетная профессия. Я в свое время побоялась поступать на педагогический, а ты молодец!
Когда мы,
