Начнем все вновь - Сьюзен Стивенс

Его хриплый голос опять вернул Лиззи в соблазнительный мир, принадлежащий только им двоим. Но даже когда Чико добавил: «Прокатись на мне», и ее охватило, словно пламя, искушение именно так и поступить, в голове у Лиззи все же мелькнула мысль: «Будет ли когда-нибудь в наших отношениях место чувствам, а не только вожделению?»

– Какая-то проблема? – спросил Чико.

– Нет, – улыбнулась она, сдаваясь его ласкам, заставившим ее забыть о реальности и снова кончить. – Никак не могу тобой насытиться, – призналась Лиззи, восстановив дыхание.

– Отлично, – прорычал Чико, закинул ее ноги себе на плечи, подвинул ее на край кровати и глубоко вошел в Лиззи одним ударом.

Она забыла обо всем. Но когда он снова удовлетворил ее, а затем коснулся ее лба рассеянным поцелуем, Лиззи почувствовала, что ее фантазия окончена. Чико тоже насытился ею, и настало время ему двигаться дальше.

Словно в подтверждение ее слов, он осторожно отстранился и вскочил с постели.

– Куда ты? – Лиззи попыталась произнести это ровным тоном, но в ее голосе все равно сквозило сомнение. Она не могла ничего с этим поделать, потому что ощутила опустошение и необъяснимый страх перед будущим.

Чико остановился перед дверью, ведущей в ванную, и повернулся. На его лице было написано только радушие.

– Я возвращаюсь на вечеринку, пока меня не потеряли. – Он рассмеялся, словно только сейчас понял, что уже поздно пытаться скрыть свою отлучку, и с кривой улыбкой причесал волосы пальцами. – Все равно я туда пойду.

– Конечно, – согласилась Лиззи, откидывая назад волосы и стараясь сделать вид, что для нее тоже обычное дело заниматься сексом вот так, походя, посреди вечеринки. Чико ясно дал понять, что воспринял это необычное для нее событие лишь как приятный антракт, часть сегодняшнего развлечения.

– Я приму душ, – сказал он. – А ты можешь воспользоваться другой ванной комнатой или подожди меня, если хочешь.

Эти слова прозвучали так обыденно. А она-то думала, что несколько последних часов перевернут ее жизнь! Больше Чико ничего не сказал. Он даже не потрудился надеть халат. К чему? Это его дом, его спальня, здесь его правила. Прекрасный в своей наготе, он направился в ванную, по пути подняв с пола свою одежду. Лиззи внезапно ощутила себя так, словно незваной гостьей заявилась в его спальню.

Пока Чико отсутствовал, Лиззи внушала себе, что нужно встать, осмыслить произошедшее и оставить его позади. Но она позабыла о своих намерениях при виде вышедшего из ванной Чико. Капли воды блестели на его теле, вокруг бедер было обернуто полотенце, другим полотенцем он вытирал волосы. Лиззи не могла сообразить, как вести себя в этой новой для нее роли временной любовницы.

– Тебе не обязательно прямо сейчас возвращаться на вечеринку, – повернулся к ней Чико, словно почувствовав ее нерешительность. – Не спеши. Можешь немного вздремнуть, если хочешь.

Надо же, как он заботлив! Лиззи чуть не рассмеялась с горечью. Остро осознав свою наготу, она потянула на себя простыню, чтобы прикрыться.

– Думаю, к этому моменту никому уже нет дела до того, кто присутствует на вечеринке, а кто нет, – обронил Чико. – Я спущусь первым, а ты приходи потом. Так будет лучше.

«Какая предусмотрительность!» – язвительно подумала Лиззи, а вслух сказала:

– Отлично!

Он пристально на нее посмотрел, и на мгновение Лиззи показалось, что Чико видит ее насквозь и чувствует сомнение за ее уверенными словами. Но он расслабился и начал одеваться.

«Что ж, Чико получил что хотел, – подумала Лиззи, – и теперь у него на уме другие планы. А я была дурой, когда решила, что произошедшее только что между нами значит для него больше, чем просто развлечение».

Она снова села на постели. Нечего тут разлеживаться, жалея себя! Лиззи не собиралась прятаться, словно сделала что-то плохое. И она, и Чико – взрослые люди. Все произошло по обоюдному согласию и принесло им удовольствие.

Ладно, что было, то было. Вот только почему так больно?

Выпрыгнув из постели, Лиззи схватила свою одежду, даже не стараясь прикрыться ею, потому что Чико все равно смотрел в другую сторону. Потянувшись за ботинками, он сунул в них ноги. Его джинсы еще были не застегнуты, а торс обнажен, и Лиззи ощутила, как внутри снова поднялась мощная волна желания, но подавила ее. Это говорит ее тело, не разум. К тому же Чико наверняка уже думает о других делах. Их секс был хорош, но он окончен.

Обнаружив, что нескольких пуговиц на рубашке недостает, Чико кинул на Лиззи бесстрастный взгляд:

– Ты должна мне рубашку.

– А с тебя блузка, – парировала она, скрывая за колкостью свое разбитое сердце.

Да, как Лиззи и предполагала, переспать с Чико будет ошибкой. Сожалела ли она об этом? Нет. Чего бы ей это ни стоило, она скроет от него свои чувства. Ведь она же сама хотела «одну идеальную ночь».

– Если увидишь Дэнни, передай ей, что со мной все в порядке, ладно?

Чико поднял бровь, открыл комод, достал чистую рубашку и ответил:

– Если увижу. – Затем он надел рубашку и молча направился к двери.

А каких слов от него стоило ждать? «Все было прекрасно, давай повторять такие встречи время от времени»? Она сама добровольно влипла в это, и теперь ей предстоит видеться с Чико каждый день до окончания учебного курса и мириться с последствиями своего поступка. Сейчас трудно было поверить, что, отправляясь в Бразилию, она чувствовала себя такой сильной и решительной. Теперь ее будущее было в опасности.

И все из-за того, что она проигнорировала предупреждение своей матери о том, что Чико – сволочь.

Лиззи тогда не поверила в это, как не поверила бы ни во что дурное о своем друге. Но она была такая юная, ей трудно было разобраться, что на самом деле стоит за тем скандалом. В памяти до сих пор были живы воспоминания о том, как бабушка обнимает ее, успокаивая, а мать твердит ужасные вещи про Чико.

Вряд ли Серена говорила такое из ревности к ней. Она и сейчас еще очень красивая женщина, в то время как Лиззи всегда была и будет рыжей и ничем не примечательной. Но тогда, двенадцать лет назад, ее дружба с молодым бразильским конюхом окончательно поссорила Лиззи с матерью. «Вон тот тип – настоящий источник неприятностей», – говорила Серена, провожая Чико жадным взглядом.

Эти слова всплыли в памяти Лиззи, вынуждая признать, что мать, возможно, была права: Чико плевать на все и на всех. Должно быть, детство, проведенное в криминальном районе, и смерть брата, застреленного прямо на его глазах, повлияли на Чико, сделали его бесчувственным. Хотя бабушка Лиззи настаивала, что это не так. А еще она утверждала, что Чико очень искренний человек, в нем нет ни капли фальши – он такой, какой есть, но некоторым такая честность не по душе. Вскоре после отъезда Эдуардо и Чико бабушка прогнала родителей Лиззи из Роттингдин-Хауса. Благодаря статьям в газетах Лиззи узнала немало о том, какой образ жизни вели ее отец и мать, а также про их обвинения в адрес Чико. Когда стали известны непристойные подробности вечеринок ее родителей, она превратилась в школе в объект насмешек. Из всех соучеников одна только Дэнни ее не дразнила.