К строевой - годен! - Михаил Серегин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вольно! – крикнул командир, влетая в толчок.
Ротный уселся аккурат между страдающим Фролом и бледным и измученным частыми посещениями сортира Лехой и дал первый залп.
– Вух, – командир вытер испарину со лба. – Простаков, текст присяги выучил?
Леха, замуштрованный Валетовым, выдал все от начала до конца.
– Хорошо, а устав?
Вместо ответа Простаков стрельнул.
– Понятно.
Теперь все трое дружным залпом выгоняли из себя часть Люсиной икры. Раздавались облегченные вздохи.
– Почему не в наряде? – застегиваясь, спросил Большебобов.
Фрол тоже поднялся и, глядя честными глазами в лицо командиру, сообщил, что у них проблемы с животом.
– Не можете привыкнуть к местной пище? Это бывает. Чаще надо руки мыть. Записывайтесь в книгу больных и марш в санчасть. И еще, вы прапорщика не видели сегодня?
– Нет. Может, взял отгул? – предположил Фрол.
– Чтоб напиться, – добавил со своего места детина.
Толстый доктор в мятом белом колпачке смотрел то на одного, то на другого.
– Дрищем?
– Так точно, – звонко ответил Простаков. – Красивый у вас в коридоре папоротник.
– Пальма, – поправил врач.
Перед кабинетом доктора росло шикарное дерево в кадке. Леха никогда таких растений вживую не видел и поспешил восхититься.
– Чего ели?
Фрол сразу отмел все подозрения.
– Ничего, как все, в столовой.
– Ладно. Полежите неделю. Полопаете левомицетин.
В кабинет к доктору вбежал бешеный Большебобов.
– А!!! Вот вы где, ублюдки-выблядки! Животики болят?
Фрол не на шутку перепугался и вцепился в крепкую руку товарища, ища защиты.
– Я вас, мать вашу... ой!
Капитана повело.
Доктор поднял с места свой живот и перегнулся с интересом через стол.
– Что с вами, товарищ капитан?
– Что-что?! Дрисня! Где туалет?
– Прямо и направо, нет, налево, налево, перепутал.
Командир метнулся на выход. Тот же симптом накрыл и Фрола. Мелкий помчался за Большебобовым.
Врач закричал вслед:
– Там только одно место!
Бегуны пронеслись по коридору. Фрол на повороте обошел командира.
Большебобов не мог поверить. Солдат сидел на так нужном ему плацдарме и согнать его не представляется возможным. Если он пошевелится, то все, что внутри, немедленно окажется в штанах.
– Извините! – оправдывался Фрол, делая свои дела.
– Быстрее, курсант! – орал капитан, перемежая слова громкими пуками.
– Никак не закончится, – оправдывался Фрол, не слезая с унитаза.
Леху тоже приперло, но бежать ему было некуда.
Доктор стал с интересом наблюдать за «двойным Иваном», мечущимся по пустому коридору.
Леха отдувался, как паровоз.
– Я больше не могу, – кряхтел он.
– Сможешь-сможешь, – ухмылялся военный медик, – никуда не денешься.
– Не могу! – Простаков запрыгнул на кадку с пальмой и стал расстегивать штаны.
– Только не туда! – Врач устремился к солдату.
Их не зря учили делать все быстро. Леха заголил зад и прямо на глазах у приближающегося толстяка осквернил любимый куст доктора.
– Сволочь, скотина, что ж ты делаешь?!
За спиной доктора по коридору пронесся, хромая, Большебобов. Врач обернулся.
– Суки, сволочи, засажу! – орал он, а из-под брючины текло на пол.
Простаков подтерся листочками и соскочил, довольный, на пол.
– Да, что... да что это такое, – бормотал толстяк в мятой шапочке. – Нападение засранцев на медчасть.
Фрол вышел довольный.
– Теперь и помирать можно спокойно, а, Леха? Как думаешь, что нас ждет?
Простаков почесал пузо.
– Жопа.
Измученный животом капитан поставил перед собой не менее утомленных Леху и Фрола.
– По закону вам грозит дисбат. Вам там самое место. После того как вы приняли присягу, судить вас будет не гражданский суд, а военный. Но мы, простые русские офицеры, стараемся сор из части не выносить на всеобщее обозрение, а вывозить подальше на машинах. У кого из вас знакомство с генералом Серпуховым?
Леха молчал. Понятное дело. Ему участь полегче, а Фролу? На самом деле в дисбат отправят. А это ведь тюрьма в тюрьме.
– Молчите? Видать, крепко сдристались на моих соленьях. Так тому и быть. Направляетесь в поселок Чернодырье. В химвзвод. Делать из вас сержантов – то же самое, что пытаться выстругать из полена настоящий автомат. Не получится, материал не тот. Из бревен, ребята, ружья не делают, а из говна пули не отливают.
– Как вы догадались, товарищ капитан? – Фрол не понимал, где они лажанулись.
Большебобов молчал, в то время как Простаков расплылся в улыбке.
– Я понял, товарищ капитан, – басил Леха, – я ж охотник. Вот найдешь в лесу метку медведя – и можно по ней определить, что он ел.
Капитан цыкнул языком.
– Молодец, рядовой. Теорема была доказана, когда я догадался сравнить в сортире свое с вашим. Ели мы одно и то же.
Глава 6
ПОСВЯЩЕНИЕ В ДУХИ
Грязные и усталые, они ввалились в казарму. Долбаный «ЗИЛ» с пересаженным сердцем проснулся только за полночь. Прапорщик Евздрихин, довольный результатом, даже довез их на своем «уазике» до казармы.
В отдельном взводе радиационной, химической и бактериологической защиты (РХБЗ) никто не спал.
Резинкин вошел в темноту последним. Тут же включился свет, и он увидел, что наступает своими грязными кроссовками на расстеленные в виде дорожки солдатские одеяла.
– Гадить кончай, – кто-то обиженно прогундел с верхней койки.
– Молчать! – рявкнул Кирпичев.
Ефрейтор и сержант метнулись в стороны, он же, не зная, куда ему деваться, остался стоять на первом одеяле. Все, тряпку он запачкал. Сейчас бить будут. Казалось, свободной койки ему не найти. Отовсюду на него смотрят наполненные интересом глаза. Тут же к нему на полусогнутых подбежали четверо лысых солдатиков. Каждый держал руки у лица и делал вид, будто фотографировал. Со всех сторон он слышал щелканье автоматических затворов камер.
По одеялам к нему подошел благоухающий высокий солдат. Он был весь в белом: рубаха, кальсоны. Старая разбитая швабра переходила из руки в руку. Писклявым голосом он начал говорить в нее, словно в микрофон:
– А вот и наш победитель! Добро пожаловать в стойлохряковский рай, душка! – Тут же со всех сторон послышалось ржание. – Мистер, вы счастливы?!
Лохматая метелка, если бы Витек не отклонился, влетела бы в лицо. Он не знал, что ему делать.
– Да, – вяло ответил Резинкин, чем вызвал новую волну куда более заразительного смеха.
– Наши слушатели от такого ответа обкончались на своих местах! Личный рай подполковника Стойлохрякова приветствует тебя, красавчик!
Весь кубрик покатывался со смеху.
– Я дембель Агапов, ведущий нашего ночного шоу, а ты, лапка?
– Резинкин.
– В нашем эфире господин Гондонкин. А! А! А! Туман дайте, дайте туман.
Несколько человек зажгли сигареты и стали интенсивно пускать дым перед носом у Виктора.
– Фотографы, фотографы! – снова перед ним стали ползать на карачках и щелкать. Особенно старался один из кодлы. Держа в руках обычную мыльницу, он приседал, подпрыгивал, повисал на спинках кроватей и не прекращал съемку. – Как вам обстановка?
– Никак.
– О! Мне два года тут хреново, а ему никак. Зайчик, – Агапов потрепал за щеку рядового, – хуже места быть не может. Завтра ты наденешь форму и станешь как все.
Резинкин собрался с духом и выдал:
– Послушай, пидор, ты хоть одну бабу-то в жизни трахнул?
Смех прекратился. Лежа на своем месте, ржал лишь один Кирпичев.
– Кикимор, заткнись, – взвыл надушенный дембель.
– Сам заткнись, – спокойно ответил Константин, перестав, впрочем, гыгыкать.
Агапов завыл и с силой ударил Резинкина черенком швабры в живот. Согнувшись пополам от боли, Витек застонал, кое-как продолжая стоять на ногах.
– Скорее, скорее, человеку плохо, несчастье, боли в брюшной полости, – снова стал придуряться ведущий ночного шоу. – Проведем нашего героя на его место, – двое из фотографов подхватили его под руки и подвели к койке где-то в середине. – Лезь наверх, зайка, пора бай-бай.
Резинкин медлил и получил щеткой в зад от ведущего шоу.
– У тебя десять секунд, время пошло. Раз, два, три...
Издевательский тон пропал, команда прозвучала непривычно резко. Пока он стягивал с себя джинсы, покрывала, разбросанные на полу, разобрали. Погас свет.
– Десять. Не успел. Все духи, подъем! – скомандовал Агап. – За пидора отрабатывать будешь не только ты, но и все духи. Вы один призыв, и вы в одной упряжке. Один облажался – пашут все. Батрак, качку!
Витек стал подниматься. Черенок швабры прошелся по спине. Кроме него, вокруг шевелились еще несколько человек.
Свет снова зажгли. Он стоял в одних трусах. Рядом пятеро пацанов в нижнем белье. Сняв одежду, Резинкин почувствовал холод.
Сержант Батраков сел на своей нижней койке на входе в кубрик.
– Упор лежа.
Надрессированные пятеро немедленно подчинились. Резинкин упал следом.