Криминал как основа происхождения Русского государства и три фальсификации тысячелетия - Евгений Кубякин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подобных примеров можно приводить тысячи. Остается удивляться, что для монгольского двадцатитысячного отряда неприступной оказалась всего одна крепость — Дербент. При этом не следует забывать, что дальнобойных пушек еще не изобрели, а протащить камнебитные орудия по горным тропам невозможно.
Но главная тема нашего разговора — это не крепости. Мы пытаемся установить, какие же потери понес 20 000-й отряд за три года ведения войны. Ведь ему пришлось встречаться еще в открытых сражениях с армиями целых государств. Например, с армией Грузии. Грузин, по данным ученых, в первом сражении погибло 13 000. Данные о монгольских потерях не приводятся, хотя можно предположить, что потери с монгольской стороны также должны исчисляться тысячами.
Затем в северокавказских степях монголы столкнулись с аланами. Далее они вступили в сражение с войсками половецкого хана Котяна. Мы уже не считаем, что люди, бывает, мрут от болезней и несчастных случаев (попал под камнепад, снежную лавину, унесло горным потоком и т. д.). Давайте установим хотя бы размеры боевых потерь.
Конечно, потери эти можно подсчитать только приблизительно. И численный разнос в полученных данных из-за разности методик подсчета будет велик. Данные потерь у нас получились такие:
— минимальные потери должны составлять 30 000 человек;
— потери, рассчитанные путем сравнения с потерями других армий в похожих ситуациях, могли составить 200 000 человек.
Исходя из полученных данных, указанное войско монголов должно было подойти к Калке (просим прощения за отрицательные величины) в составе: от минус 10 000 до минус 180 000 человек. «Плюсовых» величин, еще раз просим прощения, никак не получается. Так что монголы разбили русов отрицательными числами, что еще обиднее для Руси.
* * *Вернемся еще раз в Среднюю Азию. Осталась там невыясненная одна техническая деталь. Монголы все скачут и скачут по горам и песчаным пустыням, а если на их пути встает неприступный город-крепость, они начинают его обстреливать из камнебитных орудий. Откуда же берутся огромные, тяжеленные машины, если они скакали во весь опор, не останавливаясь, и даже спали, не слезая с лошадей? Чувствуется, как Ян пишет и сам удивляется, действительно, откуда? Но потом он находит выход: «А с ними были китайцы, они в срочном порядке «настругивают» катапульт, когда надо».
Читаешь и думаешь: «Действительно, напилили деревьев твердых пород, шурупы с собой были, чего еще надо?» Но! Как бы объяснить жителю средней полосы? Нету там деревьев твердых пород. И нетвердых тоже нет. И вообще никаких нет. Песчаная пустыня сменяет глинистую, дальше опять песчаная. В пустынях дубы не растут. В пустынях самые «могучие» стволы — это стволы верблюжьей колючки. Но их не строгают, их заваривают от поноса, а остальное — все из глины. Забор, метр толщиной, из глины. Стены дома — из глины. Крыша, подумали, из соломы? Нет — из глины. Полукругом, как банка от «Пепси», распиленная вдоль. Посуда из глины. И детские игрушки из глины. Из мебели у зажиточного афганца-таджика сегодня кремневое ружье 17 века; «Тойота-Датсон», судя по внешнему виду, ровесница ружья и магнитофон на батарейках. Все! Остальное глина.
Поэтому слепить из глины камнеметательные машины даже искусные китайцы были не в силах. И длинных крепких лестниц, чтобы лезть на крепостную стену, изготовить было не из чего. Это все обычно готовится заранее, не спеша. Медленно транспортируется к месту использования. Средства транспортировки тоже требуют специального изготовления, и тоже из твердых пород. Уж такие-то мелочи Ян должен был понимать.
Монгольская конница для степи — это сила. Монголы могли покорить огромные, но открытые пространства. Восточные города брали хитростью и обманом. Самое сильное оружие на востоке — это подкуп. Против него ни одна крепость не устоит. А что касается гор, северных лесов и «некоррумпированных» крепостей, тут монголам делать нечего. Не их стихия. Понавешали на монголов явно лишку.
Большие разногласия с остальными историками имеются у Яна в отношении смерти — ритуала захоронения и способов погребения. К могилам у историков, особенно у археологов, отношение особое. Они «живые» свидетели прошлого. По месторасположению могильников получили названия былые культуры: хвалынская, репинская, суворовская, новоданиловская, константиновская, нижнемихайловская, михельсбергская, кемиобинская и т. д. По могилам определяют уровень культуры, быта, религиозности населения, знакомятся с мифологией, а главное, по захоронениям четко прослеживается маршрут движения того или иного народа.
Способ захоронения монголов, описываемый Яном, единственный и уникальный в своем роде. Его никогда не существовало до монгольского ига, и после ига монголы резко переменили «способы» похорон. Способ монгольских похорон можно назвать, как «никакой». Ян описывает, что монголы своих погибших вообще не хоронят.
Понимая, насколько глупо это звучит, вынуждены привести литературное описание Яна из романа «Чингиз-хан».
«Вокруг Гурганаджа монголы потеряли очень много своих воинов, и кости павших образовали целые холмы, которые потом много лет были видны между развалинами».
Не будем приводить рассказы Яна о том, как ожиревшие собаки обгладывали кости убитых монголов. И так наглядно видно. Ян утверждает, что погибших монголов вообще не хоронят. А ведь в этой, казалось бы, явной глупости скрыт большой смысл. Ведь раз монголов не хоронят, значит, нет могил. Значит, нельзя определить маршрут их движения. Это очень важный момент для радетелей монгольского ига, это их «больное место». Пиши про монголов любую залипуху. Доказать ничего нельзя и опровергнуть тоже. Когда их спрашивают: «Где же монгольские могилы?», они округляют глаза и говорят: «Какие могилы? Всех собаки съели». Но опять вынуждены огорчить Яна. На Востоке даже сегодня настолько плохо с питанием, что бродячих собак там нет. Бродячая собака такой же продукт питания, как джейран или кролик. Не Москва там, ребята! Поэтому спрятаться за бродячими собаками не удастся, ввиду отсутствия самих бродячих собак.
Ян с удовольствием бы написал, что самого Чингиз-хана тоже сожрали бродячие собаки, но постеснялся, все-таки «владыка мира». Даже «владыки мира» помельче всегда интересовались, как будет выглядеть их могилка — Хеопс, Тимур, Ленин, наконец. Каждому хочется иметь пирамидку, гробницу, мавзолей. Хочется, чтоб твоим именем город назвали или улицу на худой конец. Римские императоры — те в свою честь месяцы называли: июль — Юлий Цезарь, август — Август Цезарь. Очень такие вопросы всех великих царей интересовали. Как же объяснить, что начиная с Чингиз-хана не известно захоронения ни одного монгольского «владыки мира»? Вы сможете это объяснить? Нет. А Ян смог. Хоть, понятно, было не просто. Ян нашел объяснение. Оказывается, все монгольские владыки обладали удивительной, беспредельной, непомерной, космической суперскромностью.
Когда Чингиз-хан помирал, он, по словам Яна, попросил: «Закопайте меня там, чтоб никто не догадался где». Вот такой скромный монгольский парень.
Другие историки описывают, что, когда везли тело Чингиз-хана, то убивали всех, кто попадался по пути, для сохранения секретности. Это-то как они узнали, объясните, пожалуйста? Если всех убили, кто же тогда об этом смог рассказать?
В 21 веке, когда монголы обнаружили, что у них полностью отсутствует история, они поставили памятник Чингиз-хану размером с десятиэтажный дом. А раньше чего-то руки не доходили. Забавная история про 800-летнюю скромность.
В 2008 году в Монголии произвели раскопки погребального кургана. Курган действительно оказался погребальным. Достали множество предметов, костей и даже золотую колесницу. Казалось бы, вот они, следы монгольского великолепия. Как назло, и предметы, и кости, и даже колесница оказались китайскими — династии Минь. А с монгольскими пока напряг, причем полный!
Теперь Ян подводит нас к еще одной замечательной теме. Хочется обозначить ее, как «изнанка желтого следа». Дело в следующем. Ян описывает тяжелую жизнь мусульман, а затем и славян в монгольском рабстве. Сахарный тростник, как неграм в Америке, конечно, корчевать не требуется. Да и вообще делать особо ничего не требуется. Нечего у них, монголов, рабам делать. Так, за стадом приглядеть, самому с коня не свалиться. Но все равно жизнь тяжелая.
В каждой монгольской семье, по словам Яна, набирается до двадцати рабов. По всей Монголии строятся ремесленные городки, куда привозят самых искусных мастеров. И все везут и везут рабов. И так не одну сотню лет. Судя по темпам, рабское население должно в 5–10 раз превышать коренное. Куда там Риму со своей жидкой рабовладельческой структурой? При этом в Монголию увозятся только лучшие ремесленники. При таком количестве разнообразных мастеровых Монголия к 15 веку должна была обрасти мегаполисами. К 18-му — создать ядерное оружие. К 19-му — освоить Луну.