Большая Игра против России - Питер Хопкирк

Некоторые офицеры миссии уже испытали на себе знойное дыхание чудовища с севера. Среди тех, кто служил в качестве советников в персидской армии на русском фронте, был молодой капитан индийской армии Джон Макдональд Киннейр. Позднее он отбросил фамилию Киннейр и взял в качестве фамилии имя Макдональд, но для простоты я буду использовать его первоначальное имя. Откомандированный из туземной пехоты Мадраса в политический департамент компании, он несколько лет служил в Персии, где одной из первых задач, полученных от генерала Малкольма, стал сбор и обобщение всех географических Разведданных, полученных Кристи, Поттинджером и другими офицерами их команды. Опубликованная в 1813 году книга под названием «Географические ученые записки о Персидской империи» много лет оставалась главным источником подобной информации. Кроме того, Киннейр сам много путешествовал в тех местах и был достаточно квалифицирован, чтобы выразить свои взгляды по вопросу потенциальной русской угрозы британским интересам на Востоке. Это он вскоре и сделал в обширном приложении ко второй работе, на этот раз посвященной его собственным путешествиям по Востоку. Та вышла в свет примерно год спустя после работы Вильсона.

Если Кристи и Поттинджер были самыми ранними участниками Большой Игры, по крайней мере в ее наполеоновскую эпоху, а Вильсон — первым человеком, который начал полемику вокруг нее, то Киннейра вполне можно назвать ее первым серьезным аналитиком. Он задался вопросом, насколько уязвима Индия в данный момент для нападения.

5. Все дороги ведут в Индию

Блистательные сокровища Индии всегда привлекали жадные взоры, и задолго до появления там первых англичан ее правители научились жить в условиях постоянной угрозы вторжения. Это восходит еще к тем временам, когда за 3000 лет до изгнания Ост‑Индской компанией всех ее европейских соперников волны арийских захватчиков одна за другой прошли через северо‑западные перевалы и оттеснили аборигенов на юг. Потом последовали многочисленные вторжения, как большие, так и малые, среди них — нашествие Дария и персов приблизительно за 500 лет до нашей эры и вторжение Александра Македонского два столетия спустя, хотя ни одно из них долго не продлилось. Между 997 и 1026 годом нашей эры великий мусульманский завоеватель Махмуд из Газни (сейчас это часть Афганистана) совершил не менее пятнадцати походов в Северную Индию и вывез оттуда несметные богатства, которыми украсил свою столицу. Мохаммед из Горы (сейчас это Северный Пакистан), в свою очередь захвативший Газни, в период с 1175 по 1206 год совершил шесть вторжений в Индию, один из его генералов стал правителем Дели. В 1398 году Дели захватили войска Тамерлана. Потом другой центрально‑азиатский полководец Бабур Тюрк вторгся в Индию из Кабула и в 1526 году основал великую империю Моголов со столицей в Дели. Но даже он не был последним из азиатских завоевателей. В 1739 году честолюбивый персидский шах Надир с армией, в авангарде которой двигалось 16 000 пуштунских всадников, ненадолго захватил Дели, тогда все еще столицу Моголов, и вывез оттуда всемирно известный павлиний трон и алмаз «Кохинор» («Гора света»), чтобы украсить собственную столицу. И, наконец, в 1756 году афганский правитель Ахмад Шах Дюррани вторгся в Северную Индию, разграбил Дели и вернулся обратно через перевалы, захватив столько добычи, сколько смог.

Все эти завоеватели попадали в Индию по суше, и так продолжалось до тех пор, пока португальские мореплаватели в конце пятнадцатого века не открыли морской путь из Европы. Теперь правители из династии Моголов стали опасаться, что захватчики могут прибыть и морем. Так как сами англичане прибыли этим путем, наверно, для Джона Киннейра было естественно, оценивая риск, сначала рассмотреть перспективы успеха вторжения с моря. В конце концов береговая линия Индии протяженностью в 3000 миль была весьма уязвимой, плохо охранялась и действительно не была защищена от внезапного нападения. Этим путем приходили не только англичане, но и португальцы, голландцы и французы, а задолго до того в 711 году нашей эры арабская армия численностью в 6000 человек пришла под парусами из Персидского залива и завоевала Синд. Вильсон предупреждал, что русские могут поступить аналогичным образом.

Однако Киннейр, который благодаря своим собственным путешествиям хорошо знал район Персидского залива (у него даже случилась там стычка с арабскими пиратами) и имел доступ к новейшей разведывательной информации, утверждал, что препятствия, с которыми столкнется агрессор, плывущий морем, столь велики, что возможностью подобной операции можно пренебречь. «Нам практически нечего опасаться с этого направления, — писал он. — Начать с того, что враждебная держава должна располагать подходящими гаванями, расположенными на разумных расстояниях от Индии, чтобы можно было добраться до нее под парусами». Он был уверен, что только в Красном море или Персидском заливе есть защищенные якорные стоянки, необходимые для размещения и стоянки флота вторжения. Во‑первых, флот нужно построить, что едва ли ускользнет от внимания королевских военно‑морских сил. Но откуда же взять столько материалов? «Ни на берегах Красного моря, ни в Персидском заливе нет строевого леса и морских арсеналов, — писал Киннейр. — Материалы не могут быть доставлены морем, а флот построен без нашего ведения. Проходы в оба эти морских района настолько узки, что если возникнет необходимость, их можно очень легко заблокировать».

То, что он с коллегами в путешествиях по Персии не тратил времени зря, становится очевидным из тех деталей, которые он приводит. Так, он писал, что в дубовых лесах, в большом количестве произрастающих в юго‑западной Персии, деревья слишком малы для того, чтобы их можно было использовать при строительстве судов. Более того, они растут внутри страны, на значительном удалении от побережья, и перевозка их к Персидскому заливу потребует значительных расходов и будет проходить «через громадные скалы и опасные пропасти». Хотя строительный лес определенных сортов можно найти на берегах Красного моря в Эфиопии, по его утверждениям, этот лес даже хуже, чем в Персии. Потому нет ничего удивительного, добавляет он, что все арабские или персидские одномачтовые каботажные суда построены в Индии либо из доставленного оттуда строевого леса.

В конце концов защита Индии от внешней агрессии определяется доминирующим положением на морях королевского военно‑морского флота. «Даже если для врага окажется возможным, — пишет Киннейр, — построить флот из материалов, ценой больших затрат и с огромными трудностями доставленных из внутренних районов Сирии или с берегов Средиземного моря… не существует гавани, которая могла бы защитить такой флот от атаки наших крейсеров. И даже если предположить, что такая гавань найдется»— добавлял он, — флот захватчика будет в значительной степени уничтожен в момент его выхода в море».

После этого Киннейр сосредоточил свое внимание на некоторых сухопутных путях, которыми может воспользоваться агрессор. Основными среди них были два — прямой путь на восток через Средний Восток или движение на юго‑восток через Центральную Азию. Первый был бы, вероятнее всего, выбран захватчиком, направляющимся из Европы (Наполеоном, как предположил Киннейр), тогда как на второй, очевидно, пал бы выбор России. Захватчик, движущийся строго на восток, столкнулся бы с несколькими альтернативами. Если бы он, скажем, начал свой поход от Константинополя, то мог бы достичь индийских границ, либо пройдя вдоль Турции и Персии, либо миновав Турцию, перебросив свои войска через Черное море к Северо‑Восточной Турции, либо через Средиземное море к побережью Сирии и оттуда в Персию. Последний вариант, как указывал Киннейр, подставит его яростным атакам британского средиземноморского флота.

В идеальном случае, вместо того чтобы с боем отвоевывать каждый дюйм пути, захватчик попытается добиться какой‑то договоренности с теми, чью территорию ему придется пересекать. Правда, весьма маловероятно, что англичане будут спокойно стоять в стороне и позволят этому случиться. Но даже если это ему удастся — здесь Киннейр говорил на основе своего непосредственного знания этой местности, — на всем пути в Индию он столкнется с целым рядом чрезвычайно серьезных препятствий. Среди них будут высокие горные гряды, перевалы в которых настолько круты и узки, что являются не проходимыми для артиллерии; безводные пустыни; районы настолько бедные, что с трудом обеспечивают пропитание местного населения, не говоря уже о проходящей армии; враждебные племена и жестокие зимы, которые, как известно из истории, могут всего за ночь уничтожить целую армию. Даже Александр Македонский, который был величайшим военным гением, едва не впал в отчаяние при виде обледеневших перевалов Гиндукуша, которые были оставлены неохраняемыми, так как считалось, что зимой они непроходимы. Тысячи его людей замерзли заживо — многие буквально примерзали к скалам или умирали от обморожения. Про него говорили, что во время этого похода он потерял больше людей, чем за все кампании в Центральной Азии, вместе взятые.