Поздние ленинградцы. От застоя до перестройки - Лев Яковлевич Лурье

Андрей Константинов: «Мы заказывали всё время «Сиреневый туман». По соседству гуляла компания продавщиц из Гостиного двора. И вот они заказывали Розенбаума «Снова осень закружила карусель», а мы заказывали „Сиреневый туман”, и каждая из этих песен прозвучала раз по девять, наверное. И надо сказать, что остальные посетители ресторана как-то к этому демократично относились. Это стоило три рубля, по-моему».

Сергей Мигицко: «Я видел один раз в Москве в ресторане человек сидел и ел, а рядом стоял скрипач и играл какую-то классическую мелодию. Долго играл, что-то венгерское, по-моему. А тот сидел и ел борщ».

Давид Голощекин: «Так как Борис Колотухин играл на скрипке, этот человек просил, чтобы он на скрипке исполнил крик ишака три раза „иа-иа-иа”. И вот когда он появлялся в дверях, Колотухин должен был это исполнить и за это он платил очень хорошие деньги. И вот однажды мы его не заметили, так он подошел к нам и сказал: „Ребята, я уже здесь, чего вы? Я сейчас выйду и снова войду!” И вот только эти три звука издавались – и всё, он платил там 500 рублей, 600 – я не знаю, но, во всяком случае, ему больше ничего не надо было».

Александр Дементьев: «Я запомнил певицу ресторана „Астория”, которая ходила с гитарой между столиками и немного охрипшим голосом, сейчас бы сказали шансонным, пела белогвардейские песни. Не яро антисоветские, но такие, с душком. И тогда для советского человека это было всё равно что попасть к „Максиму” в Париж».

Давид Голощекин: «Если дело доходило до репертуара еврейской музыки, как-то знаменитый фрейлехс[1] – это уже был абсолютный риск, потому что не дай бог кто-то пришел, услышал, передали потом в дирекцию отдела музыкальных ансамблей, что в ресторане „Невский” оркестр Голощекина играл сионистскую музыку. Это практически было стопроцентное увольнение.

«75 % репертуара обязано было быть советским, 25 % – зарубежным, по преимуществу социалистических стран, три вещи максимум могли быть западными. Это было официально! Музыканты занимались такой профанацией: играла, скажем, музыка Глена Миллера, а писали в отчетных рапортичках Карл Вар – это был руководитель чехословацкого оркестра. Допускались имена польских композиторов, румынских (на это смотрели спокойно – музыка стран народной демократии). Бывали эксперты, которые приходили из Отдела музыкальных ансамблей. Присылали нечистоплотных людей, в принципе, из нашего круга, которые приходили с незаметной инспекцией: „Слушай, мы слышали ты вообще-то играешь ”Серенаду солнечной долины”. А в рапортичке написано: ”Карл Лахт”, такая неприятность. А вчера вы исполняли 4 американских фокстрота. Как же вы занимаетесь таким, вы же играли американскую музыку, а назвали совершенно другим?!” Спели „Вишни в саду дяди Вани”, это было запрещено, категорически, за эти вишни можно было получить. „Мясоедовская” – это уже всё было, это криминал».

Впрочем, и у партийного руководства были свои музыкальные пристрастия, и они тоже приглашали на свои приватные застолья любимых музыкантов.

Эдуард Хиль: «Клавдия Ивановна Шульженко и я пели на банкете. Очень долго ждали Леонида Ильича, наконец он пришел, и вот первая стала выступать Клавдия Ивановна Шульженко, она спела одну, вторую песню, ну и как она всегда кланялась так, до пола. Леонид Ильич после второго или третьего фужера, как потом оказалось, там водка была, я-то думал, что он воду пьет, говорит: „Вот, дорогие генералы и адмиралы, учитесь, как надо кланяться у Клавдии Ивановны Шульженко”. Почему генералы, должны были учиться кланяться, я этого не понял».

Ресторан – роскошная декорация для знакомства и ухаживания. Вино, музыка, танцы… В 1970-х не было ни сайтов знакомств, ни ночных клубов. Амурных приключений и женщины, и мужчины ищут в ресторане. Дамы самых разных возрастных групп, профессий и сословий устремляются сюда, желая отвлечься от скучной повседневности.

Давид Голощекин: «Было любопытно наблюдать, как чинные, трезвые, хорошо одетые, спокойные люди приходили, скажем, к семи часам вечера, когда начинал играть оркестр. Рассаживались, у них брали заказы, они выглядели нормально абсолютно, и вот потом через два-три часа, они принимали какую-то дозу алкоголя, и пускались в пляс. Это типично такая черта, мне кажется, российская, свойственна и всему человечеству, но особенно нам».

Где танцы – там и амуры. Ночных клубов в СССР не было. Ресторан – роскошная декорация для знакомства и ухаживания. Музыка, танцы, вино. И тут свои правила игры.

Лев Щеглов: «Использовали ресторан в качестве замечательной прелюдии к дальнейшему, если ты какую-то барышню протаскивал в ресторан, это высоко ценилось. Либидо витало в воздухе: для западного человека кажется варварским и диким, но в ресторанах устраивались пляски, танцы. И то, что на сегодняшний день, слава богу, кажется недопустимым, тогда это всё шло в полный рост – подойти к чужой компании и пригласить, и оторвать от тарелки с шашлыком чужую барышню, пытаться с ней танцевать, пытаться с ней о чем-то договориться. Это было совершенно рядовым явлением – то, что сегодня невозможно и действительно диковато».

Вадим Розмаринский: «Простые женщины, скажем, ткачихи из Веселого поселка, приходили тоже сюда оттягиваться, искать себе приключения в своей скучной советской жизни. Рестораны служили такой сексуальной отдушиной. Я часто бывал в ресторане, потому что мой приятель жил напротив, во дворе кинотеатра. И сюда приходил через раз знакомиться с новыми девушками. Причем качество девушки не играло никакой роли, важно было, что она новенькая. Я много раз видел, как дама, сидя за одним столом с молодым человеком, потом пересаживалсь за другой стол. А если молодые люди, которые привели эту даму, начинали качать права, то образовывались мелкие драки, которые быстро гасились крепкими официантами (тогда не было охраны, как сейчас в подобных заведениях)».

Игорь Мельцер: «Ресторан – место сексуального падения советского человека, девочки там были опасны, потому что можно было заработать, например, триппер. Но при этом очень востребованы! И вот время от времени по этому поводу там случались пьяные мордобития».

Кроме любительниц приключений, в ресторанах постепенно появляется всё больше профессионалок. Хотя официально в Советском Союзе с проституцией было покончено еще в 1934 году.

Галина: «Я всю жизнь гуляла, мне никто не нужен был, замуж так ни разу и не выходила, мне гулять надо было с финнами, иностранцы, отели, всё хорошо, деньги, валюта, всё прекрасно, поэтому я всегда вспоминаю свою молодость, как хорошо всё было».

Андрей Константинов: «По большому счету психотип элитной проститутки, которая в дорогом кабаке сидела, не очень отличался от проститутки классом ниже. У них у всех одна история… Вот,