КГБ в ООН - Джордж Капоши

Через несколько дней Таню с отцом увезли за «железный занавес», и с тех пор никто о них не слышал.

Госдепартамент США собрал все факты по этому вопиющему делу и 29 октября издал приказ о высылке Константина Павловича Екимова из страны.

Сенатор Дженнер назвал участие Екимова в насильственном возвращении Хвастова и его маленькой дочери в СССР установленным фактом. Дженнер также потребовал высылки Федора Соломатина, но по консульским законам страны официальный представитель советского посольства в Вашингтоне имел законное право вмешаться в дело Хвастова.

Поскольку речь шла о ребенке, история эта привлекла широкое общественное внимание в Соединенных Штатах и за рубежом. Положение девочки взволновало людей всего мира.

Когда Екимов готовился к отъезду, директор иммиграционной службы Эллиот обратился к сенатскому подкомитету по внутренней безопасности с просьбой об ужесточении законов об иммиграции, живо описывая дело Хвастова и назвав его типичным для сотен других беженцев, нашедших приют в Соединенных Штатах.

«Действия советских представителей, – сказал он, – противоречат интересам нашей страны и угрожают безопасности тех, кто бежал от гонений тех самых властей, которые ныне желают их возвращения».

Холодным ветреным декабрьским днем 1956 года, через пять недель после его объявления персоной нон грата, Константин Петрович Екимов поднимался по трапу «Куин Мэри». Он и пятеро провожавших его русских сами несли багаж. Носильщики отказались взять их вещи.

Глава шестая

САМЫЙ ДРУЖЕЛЮБНЫЙ ИЗ ВСЕХ РУССКИХ ШПИОНОВ

Название корпорации «Марин Файрбранд» вымышлено, равно как и имя служившего в ней Ричарда Симмонса – высокого седеющего мужчины, специалиста по организации сбыта. Но это единственные изменения, внесенные в один из классических примеров использования Советами лести и хитрости для добычи секретов через американца, на миг потерявшего бдительность.

В начале июня 1955 года, когда Симмонс что-то диктовал секретарше в своем офисе в нижнем Манхэттене, по интеркому раздался голос секретарши из приемной:

– Вас хочет видеть господин Гладков из советского представительства в Организации Объединенных Наций.

Симмонс не удивился. Он ждал этого визита. Он познакомился с Гладковым на коктейле несколько недель назад.

– Хорошо, мисс Джонс, – сказал Симмонс, – пригласите его войти.

Дверь открылась, но вместо одного мужчины вошли двое, сияя улыбками. Тот, что был поменьше ростом, крепкий лысеющий сероглазый блондин, подошел к Симмонсу и протянул ему руку, сказав:

– Очень рад снова встретиться с вами.

Это и был Борис Федорович Гладков, случайный знакомый Симмонса. Их первая встреча была короткой, и инженер мало знал о Гладкове. Он выяснил лишь, что тот работает в советском представительстве в ООН, но в каком качестве – неизвестно. Однако Гладков кое-что разузнал о Симмонсе во время их светской беседы – в частности, что тот служит в корпорации «Марин Файрбранд», известной своими успехами в производстве турбинных двигателей для коммерческих и военных судов, – и тогда же пообещал заскочить к нему как-нибудь поговорить о возможности закупки турбин и их экспорта в Советский Союз. Симмонс подумал, что он сделал это просто для поддержания разговора.

Но теперь, у себя в кабинете, Симмонс сообразил, что Гладков не бросает слов на ветер. Представив своего компаньона как Виктора Руденко, коллегу, Гладков немного поговорил о дожде и радикулите, который донимает его в сырую погоду, потом вовлек Симмонса в короткий обмен дружелюбными репликами по поводу его роскошного офиса, отделанного в современном шведском стиле. А потом перешел к делу.

– После нашей прошлой беседы, – спокойно начал он, – я обсуждал с моим правительством вашу новую судовую турбину. Мне дано указание начать переговоры о покупке.

Симмонс удивился, что русский настолько осведомлен об этой турбине, что обратился за указаниями, и полюбопытствовал на этот счет.

– Мы читали ваш буклет. Опубликованная спецификация впечатляет, – отвечал русский. – Наше правительство пришло к убеждению, что такие турбины можно с большим успехом использовать на некоторых новых строящихся у нас судах.

Гладков не уточнил, каким образом он раздобыл буклет, предназначенный для широкого распространения в рамках кампании по стимулированию сбыта продукции корпорации.

Симмонс покачал головой.

– Извините, что не предупредил вас сразу, когда вы при первой встрече затронули эту тему, – вежливо сказал он. – Видите ли, наша компания связана строгим правительственным законом против делового сотрудничества с Советским Союзом и… гм… странами-сателлитами. Надеюсь, вы понимаете, что политика не от меня зависит…

Гладков рассмеялся:

– До чего же вы, американцы, подозрительны! Я ведь не собираюсь купить атомную бомбу, просто присматриваю турбину нового типа для наших торговых судов. Вам известно, что мы уже покупали такие турбины у других американских фирм? Все, что требуется для совершения сделки, – это экспортная лицензия, которую ваше правительство наверняка предоставит. Я в этом уверен.

Симмонс чувствовал себя полным идиотом. Ему, разумеется, никогда раньше не приходилось иметь дело с советским клиентом и сталкиваться с механизмом поставок в Россию. Ему, должно быть, только казалось, что выпускаемые компанией турбины нельзя продавать Советскому Союзу.

– Если это правда, – извиняющимся тоном оговорился он, – я пересмотрю свою позицию и немедленно наведу справки.

Гладков вытащил визитную карточку и вручил ее Симмонсу, сказав:

– Свяжитесь со мной, когда появятся новости.

Другой русский, Руденко, до сих пор не вымолвивший ни единого слова, теперь вмешался в разговор.

– Вы охотник, мистер Симмонс? – вдруг спросил он, стоя у стены и с восторгом разглядывая фотографию, изображавшую Симмонса над добычей – крупным оленем.

– А вы? – заинтересовался Симмонс.

– О нет, – сказал Руденко. – Вот Борис – отличный охотник. Очень меткий стрелок.

Гладков улыбнулся в ответ на комплимент.

– Не перехваливайте меня, Виктор, – сказал он. – У мистера Симмонса наверняка острый глаз, если он завалил такого оленя. Посмотрите, пуля попала точно между глаз. – Он опять обратился к Симмонсу: – Как знать, может быть, нам удастся как-нибудь отправиться вместе на охоту, попробовать подстрелить парочку оленей?

Симмонс снисходительно кивнул, считая это праздной болтовней.

– Возможно… – улыбнулся он, обменялся рукопожатиями с русскими визитерами, проводил их до дверей и вернулся к столу.

Мысли его вертелись вокруг этого посещения, он гадал, что из всего этого выйдет, и в конце концов пришел к мнению, что получил неплохую тему для разговора за домашним обедом. Не каждый день доводится беседовать с настоящими русскими.

В тот же день он навел справки в юридическом департаменте своей фирмы и в других местах и с изумлением обнаружил, что запретов на продажу Советскому Союзу турбин коммерческого типа нет. Без промедления он позвонил Гладкову.

– Стало быть, все в порядке? – добродушно усмехнулся Гладков. И заявил, что уведомит свое начальство и будет ждать приказания начать непосредственные переговоры о покупке. По его предположениям, советское правительство может для начала заказать шесть турбин. Ответ должен прийти дня через два.

На протяжении следующих двух дней Симмонс не получал от русского никаких известий и к концу недели почти забыл этот случай. Поэтому для него стало сюрпризом объявление секретарши о пришедшем с визитом Борисе Гладкове. Это произошло поздним утром в середине августа, почти через два месяца. Примет ли его мистер Симмонс?

– Да, конечно, просите, – подтвердил Симмонс, припоминая разговоры с Гладковым и его желание приобрести турбины.

Гладков, обветренный, загоревший, вошел в кабинет. Мужчины пожали друг другу руки. Симмонс сразу же спросил:

– Ну, мистер Гладков, как насчет сделки с турбинами? Неужели нас кто-то опередил?

– Нет-нет, вовсе нет, дорогой мистер Симмонс, ничего подобного, – отвечал русский на хорошем английском с легким акцентом. – По правде сказать, у меня просто связаны руки. Ничего не могу сделать без санкций. Уверен, что получу их. Вы же знаете бюрократическую волокиту, характерную для обоих наших правительств. – И сразу шагнул к стене. – Собственно, я зашел просто по-дружески. Меня заинтриговал этот ваш снимок с оленем. – Он восхищенно разглядывал фотографию. – Может быть, мы с вами пообедаем вместе? Обменяемся охотничьими историями, и вы расскажете мне, где найти таких оленей.

Мужчины договорились встретиться в «Харвине», одном из лучших нью-йоркских обеденных клубов, в полдень в следующий понедельник. Симмонс прошел из своего офиса три с половиной квартала пешком к ресторану, где встретился с уже поджидавшим его в баре Гладковым.