КГБ в ООН - Джордж Капоши

– Только ты можешь помочь, – как-то объявил Гладков за кофе. – Мой старый приятель Юрий Малиновский столкнулся с одной проблемой. Именно ты способен ее решить. Юрий инженер, работает в СССР, разрабатывает в своей организации какие-то проекты турбины. Ему нужен дельный совет.

Он как бы по памяти пересказал проблему и попросил, если можно, изложить предложения для Юрия в письменном виде.

Симмонс вытащил чертеж из портфеля. Это был упрощенный вариант судовой турбины, покупку которой Гладков собирался организовать. Инженер развернул чертеж и быстро набросал решение предложенной проблемы.

Гладков сунул записку в карман и еще немного поболтал с Симмонсом. Они договорились провести следующий выходной в отеле в горах Катскилл. Потом русский взглянул на счет, составлявший 17 долларов 25 центов, оставил на столе двадцатидолларовую бумажку, и они ушли.

Стоял конец апреля, весна была в самом разгаре. В окрестностях Монтиселло зеленый травяной ковер был усыпан цветами. Пропекавшее до костей солнце золотилось в небе. Двое мужчин лениво прохаживались по продуваемой ветром дорожке. Разговор сперва был несущественным – об охоте, о планах женщин на ужин, о погоде.

Казалось, однако, что Гладкова что-то тревожит. Симмонс заметил это и наконец спросил:

– У тебя неприятности?

– Да нет, собственно. Просто беспокоюсь о Юрии. Эта работа для него очень важна, а его, видно, одолевает одна проблема за другой. Вот и я думаю… – И он умолк.

– Могу я чем-то помочь? – спросил Симмонс.

– Наверняка, но, по-моему, это нечестно с моей стороны. В конце концов, ты занятой человек. Впрочем, можно что-нибудь придумать… – Гладков немного поколебался, а потом продолжал: – Почему бы тебе не стать нашим… консультантом? Оплачиваемым инженером-консультантом.

– Ну, Борис, ты меня удивляешь! – запротестовал Симмонс. – Компания никогда на это не согласится! Я с удовольствием помогу твоему Юрию безо всякой платы, просто ради нашей дружбы.

Гладков хлопнул Симмонса по спине и горячо поблагодарил его.

В тот же день они отправились на пруд, где в изобилии водилась форель и щука, и два-три часа наслаждались покоем, катаясь на лодке. Вечером обе супружеские пары поехали в итальянский ресторан, угнездившийся в самом центре так называемого «борщевого пояса»[9], и пообедали печеными моллюсками и телячьими эскалопами, попивая кьянти, а потом посмотрели программу в ночном клубе своего отеля. К концу вечера головы у всех слегка кружились. На следующее утро после завтрака компания уехала в машине Симмонса в Нью-Йорк.

При следующих встречах Гладков каждый раз умудрялся подбросить Симмонсу несколько терзающих его друга Юрия проблем, и Симмонс либо решал задачи тут же на месте, либо за день-другой добывал необходимую информацию, причем это всегда ему удавалось.

Оба придерживались соглашения, что Симмонс, отказавшись от официального статуса, ничего за труды не получает. Но по мере того, как решение проблем усложнялось и становилось обычным для каждого проведенного вместе вечера, Гладков стал настаивать хотя бы на возмещении расходов американского друга.

В одном случае это было связано с покупкой нескольких необходимых Симмонсу профессиональных журналов, в другом – с несколькими междугородными звонками приятелям-инженерам. Суммы были небольшие, но всегда предлагались с готовностью и принимались.

Консультации учащались. Гладков начал запрашивать более сложную и детальную информацию, объясняя, что Юрию требуются недоступные ему дома сведения о механизмах, генераторах, конденсаторах для морских судов, и даже в одном случае – некая информация общего характера об атомных подводных лодках.

Гладков ни разу не попросил секретных данных, никак не пытался проникнуть в сферы безопасности США. Тем не менее Симмонс слегка побаивался, что его невинные дружеские услуги могут быть превратно истолкованы, если об этом проведают в фирме.

Поэтому инженер, несмотря на уверенность, что не делает ничего дурного, разработал нечто вроде тайного способа передачи информации своему другу из ООН.

Когда он разъяснил подобную необходимость, Гладков, смеясь, согласился.

– Знаешь, – сказал он, – это понравилось бы любому читателю детективов. Классический способ передачи материалов называется закладкой. Да, это можно устроить.

Детали первой и последующих закладок варьировались, но укладывались в общую схему.

Симмонс выходил из офиса во вторник в восемнадцать часов пять минут и ехал на метро до Юнион-сквер, на пересечение Бродвея и 14-й улицы. Поднимался наверх и шел к 15-й улице и Пятой авеню (несколько лет назад этот район превратили в популярное место шпионских встреч Джудит Коплон и Валентин Губичев), потом поворачивал на север и продолжал идти, пока не обнаруживал красный «форд»-седан Гладкова выпуска 1955 года. Обычно он стоял возле счетчика платной стоянки на восточной стороне Первой авеню между 17-й и 18-й улицами.

Машина была пуста. Симмонс смело подходил к ней, как к собственной, открывал дверцу со стороны тротуара и садился в автомобиль. Он делал вид, будто что-то разыскивает в ящичке для перчаток, а на самом деле засовывал под чехол переднего сиденья конверт. Положив конверт в укромное место, он демонстрировал, что ничего не нашел, выходил из машины и быстро шагал на юг по Пятой авеню, словно вдруг вспомнив, где находится искомая вещь.

Симмонс почти наслаждался этой, как он ее называл, игрой. Она вносила острый, волнующий оттенок в его отношения с русским дипломатом и все же, по мнению инженера, была абсолютно невинной.

Однажды в середине июня 1956 года он встретился с Гладковым за одним из совместных обедов, как всегда в среду. Когда русский вошел в ресторан, Симмонс отметил его возбужденный, взволнованный вид.

– Дик, дружище, – объявил Гладков, – позволь тебя поздравить, я наконец получил сообщение из дому. Нам нужны ваши турбины, это решено. Спецификации просмотрели и хотят увеличить заказ до двенадцати. Тебя ждут лавры.

Симмонс скромно принял поздравления. Мужчины церемониально пожали друг другу руки. За обедом обсуждали возможные даты поставки, экспортные требования и другие детали. Симмонс пообещал, что отдел сбыта и юридический отдел его фирмы все проработают и на следующей неделе составят контракт на продажу.

Ко вторнику проект контракта был готов. Он был во всех отношениях выгодным для обеих сторон. Фирме Симмонса причиталась крупная сумма. Турбины находились на заводе компании, их можно было отправлять немедленно. Контракт был отправлен по почте советскому правительству.

Через десять дней Симмонс с Гладковым снова обедали вместе. Гладков сообщил новость:

– Дома довольны, очень довольны. Контракт не нуждается ни в каких изменениях.

Его начальник в Нью-Йорке, продолжал он, подпишет документ со стороны русских через день-другой, так что компания Симмонса может ждать немедленной оплаты. Потом Гладков принялся за еду, погрузившись в необычное для него молчание.

Через несколько минут Симмонс вынужден был спросить его:

– Что случилось?

Гладков мрачно взглянул на него.

– Дик, – нерешительно начал он, – можно мне попросить у тебя спецификацию другой турбины, засекреченной? Начальник хотел бы на нее взглянуть, прежде чем подписать контракт.

Симмонс уставился на Гладкова, ошарашенный просьбой.

– Я не могу, – ошеломленно вымолвил он наконец. – Это совсем другая турбина. Наш контракт относится к турбинам коммерческого типа. А ты просишь секретную информацию… спецификацию военной турбины. Я не смог бы тебе ее предоставить без разрешения из Вашингтона. А ты знаешь, что такого разрешения не получишь.

– Знаю, – покорно подтвердил Гладков, словно всего-навсего выполнял неприятное поручение. – Слушай, – взмолился он, – но ведь мы так давно дружим! Уверен, ты можешь мне помочь.

И он принялся заверять Симмонса, будто сделка рухнет, если он не передаст своему правительству секретную информацию.

Симмонс молча крутил в руках вилку, как бы взвешивая просьбу приятеля.

– Я подумаю, – пробормотал он в конце концов. – Пока ничего больше сказать не могу.

Когда инженер вернулся в тот вечер домой, в голове у него мелькал калейдоскоп сомнений, тревог, опасений. Он плохо спал ночью и утром проснулся, охваченный тревогой. Отказался от завтрака, выпил только чашку кофе. Ровно в восемь тринадцать он вдруг поднялся из-за стола, подошел к телефону и набрал нью-йоркский номер Федерального бюро расследований.

Оставшуюся часть утра и весь день до позднего вечера Симмонс подробно отчитывался обо всех своих делах с Гладковым. С помощью профессиональных вопросов агентов ФБР медленно и методично заполнялись пустоты в истории, пока перед сотрудниками ФБР не развернулась весьма запутанная картина отношений Симмонса с Гладковым и не выяснился каждый факт, начиная со знакомства больше года назад и заканчивая вчерашним обедом, когда Симмонс наконец осознал, что стал орудием коварной деятельности – шпионажа.