Дядя самых честных правил 12. Финал - Александр Горбов

и криво ухмыльнулся. Воронки от попадания затягивались на чёрном теле, не оставляя никаких следов. Он поднял руку с вытянутым указательным пальцем и покачал кистью из стороны в сторону. Мол, не-не, ничего у тебя не вышло, некромант.

Я не стал ждать, когда он снова кинется в атаку, и «выстрелил» в него снова. Но в этот раз только единожды. Вот только «снаряд» был особенным: Знак Силы с завёрнутым в шарик эфира Знаком Огня.

Выстрел вонзился в грудь фигуры, отчего по хитиновой коже прошла рябь, как от брошенного в воду камня. Мгновение — и внутри колдуна рванул заряд. Разрывая тело на части и превращая в гротескное изваяние. Руки висят полуоторванные, вместо тела дыра, а голова съехала набок.

Пожалуй, он мог бы восстановиться, если бы ему дали время. Вот только там был ещё Знак Огня, и вспыхнувшее пламя начало пожирать фигуру. А я добавил, шарахнув «молотом» и раскалённым эфиром.

Ду-дух!

Кажется, я немного перестарался. Фигура мгновенно сгорела, рассыпавшись серым пеплом. Но силы было много, и она снесла стену на улицу, превратив комнату в открытый балкон.

* * *

Остаток ночи мы с Таней не спали, ликвидируя последствия нападения. Сначала пришлось лечить двух посольских опричников, попавших под удар колдуна. Одному ободрало кожу с обеих рук, а другому насекомые превратили половину лица в кровавую кашу. К счастью, Знаки Тау прекрасно справлялись с механическими повреждениями, требовалось только обработать раны от заражения и обеспечить больным покой.

Затем больше часа чертили вокруг особняка защитные связки. Если колдун решит повторить свой фокус, то его ждёт очень большое разочарование — пройти наш периметр не сможет ни одно насекомое. А силы мы влили туда столько, что и через сто лет на территорию посольства не сможет залететь даже муха.

Закончив ставить защиту, мы вернулись в особняк и занялись последним пострадавшим, Мурзилкой. Вымыли подпалённого кота, вычесали в четыре руки рыжую шерсть и накормили сметаной с ложечки. Мурзилка изо всех сил изображал умирающего и жалобно мяукал, едва шевеля хвостом. Мы демонстративно его жалели и восхищались отвагой. Что поделать — кота мы избаловали, но в критические моменты он всегда приходил на помощь.

В углу комнаты появился хмурый Анубис и уселся в кресло.

— Мяу! — Мурзилка повернул голову и осуждающе посмотрел на шакалоголового.

— Кстати, он прав, — я покосился на свой бывший Талант. — Мог бы и помочь.

— Не мог, — мрачно буркнул тот в ответ. — Чужая магия, не понимаю, как р-работает. Нет ор-ружия против.

— Но взять след ты можешь?

— Сложно. Не чувствую Павшего.

— А ты постарайся, — добавил я нажима в голос. — Найди колдуна, через которого он действовал. Он смертный и, значит, доступен тебе.

Анубис рыкнул, вздохнул и кивнул.

— Сделаю.

И тут же растворился в воздухе.

— Мяу!

Мурзилке надоело изображать смертельно больного. Он вскочил, потянулся и ушёл куда-то по своим кошачьим делам.

— Знаешь, Костя, я поеду с тобой, и помогу искать эту тварь, — неожиданно объявила Таня. — После сегодняшнего это стало и моим делом.

Я не стал спорить. Даже если она не сможет помочь, рядом со мной ей будет безопаснее. Практика показала, что посольство не слишком защищённое место.

Глава 11

Братцы лоа

Следующий день я полностью посвятил созданию «ловчей сети». Прерываясь только чтобы перекусить, засел в бывшем кабинете Кузнецова и отдался плетению эфирных нитей. Словно паук, я опутывал город с окрестностями невидимой паутиной. Но в этот раз я собирался отслеживать не физическую реальность, а эфирные потоки и творимые заклятия. Как говорится: кто тут у нас колдуны, бокоры и злые ведьмы? Становись в очередь на регистрацию!

Имелось и ещё одно отличие в «сети». Раньше я делал подобные заклятия персональными, завязанными исключительно на себе. Стоило мне отпустить эфирные нити и покинуть центр «сети», как она начинала медленно рассеиваться и деградировать. Сейчас же я творил улучшенную версию, «сеть плюс», так сказать. В ней сигнальные нити цеплялись не к магу, а специальному артефакту, выполненному в виде хрустального шара. Я специально выбрал такую форму в качестве шутки. Кладёшь на него руку, закатываешь глаза и изображаешь провидца, знающего всё обо всех.

Закончил «сеть» я уже к вечеру, когда закатное солнце повисло над горизонтом. Но пользоваться ею было пока рано: сигнальные «усики» должны расправиться, а в хрустальном шаре накопится минимальная статистика. Думаю, к утру уже можно будет заняться поиском Павшего и тех смертных, через кого он действует.

— Костя, скажи, пожалуйста. — В дверях стояла Таня, всегда чувствующая, что я закончил работу. — Когда ты успел завести в Новом Орлеане любовницу?

Лицо у неё было хмурым, но в глазах плясал смех.

— Любовницу? Ты меня ни с кем не путаешь? Я не Казанова, знаешь ли, мне по красоткам бегать некогда.

— Но письма эти красотки шлют, — она показала мне конверт из розовой бумаги. — Что за Мария тебе вдруг пишет?

— Полагаю, её фамилия Лаво? Она мамбо местного культа вуду, я тебе про неё вчера рассказывал. Кстати, посмотри, что там в письме, пока я настрою шар.

Я вернулся к артефакту с «ловчей сетью» и услышал за спиной звук рвущейся бумаги.

— Ну что? — спросил я не оборачиваясь.

— Пишет, что тебе назначена встреча сегодня. После заката, в заведении какого-то дядюшки Римуса.

— Отлично, я как раз не знал, чем нам заняться. Поедешь со мной?

— Конечно, дорогой. Не могу же я отпустить тебя на свидание в одиночку.

* * *

Ресторация дядюшки Римуса была известна на весь Новый Орлеан. Повар-креол начинал жизнь в качестве раба на одной из плантаций. Внебрачный сын хозяина, он был отправлен работать на кухню, где нашёл настоящее призвание к готовке. Отец, хоть и не собирался официально признавать сына, всё же любил мальчика. Послал его учиться кулинарному искусству во Францию, а затем дал свободу и денег на открытие ресторации. И Римус полностью оправдал вложения, создав единственное в своём роде заведение, где обслуживали и белых, и чёрных. К нему приезжали попробовать деликатесы и французские дворяне, и испанские идальго, и зажиточные креолы.

После вчерашнего нападения Кожемяка сопровождал меня вместе с десятком воздушных пехотинцев. Эти парни, приписанные к дирижаблю, были отлично вооружены и обвешаны защитными амулетами на деланной магии. Я не возражал против такого эскорта — кто его знает, что ещё выкинет