Дядя самых честных правил 12. Финал - Александр Горбов

— И убей того, кто с ним сделал «это». Он твой враг тоже, это он напал на тебя!

У меня аж брови полезли на лоб от такого заявления. Мы с Таней переглянулись — она тоже выглядела крайне удивлённой.

— Мы будем тебе должны, князь, — Папа Легба вздохнул, — и расплатимся чем хочешь.

— В пределах разумного и наших возможностей, — тут же добавила Эрзула. — Даже не вздумай просить меня возлечь с тобой!

Она расхохоталась нервным смехом, запрокинув голову и шлёпая ладонью по столу. Но сразу оборвала смех и посмотрела на Таню.

— Не обижайся, девочка, это шутка. В этой ситуации мы можем только хохотать и надеяться, что твой мужчина согласится нам помочь.

— Подумай, князь, — Папа Легба пододвинулся ко мне и доверительно понизил голос, — мы делаем хорошее предложение. И честно расплатимся с тобой, без обмана и торга.

— Дай догадаюсь, откуда такая щедрость. Вы боитесь, что без Самеди вы станете неугодны Хозяйке, и она отправит меня же разобраться с вами. Я прав?

Старик отвёл взгляд, ничего не ответив, и пожал плечами.

— Не надо говорить такие вещи вслух, — Эрзули осуждающе сдвинула брови. — Понял — молчи, сойдёшь за умного.

Я пробарабанил пальцами по столу, раздумывая над их предложением. Если лоа не лгут, то его стоит принять. Осталось только взять с них такое обещание, которое они не смогут нарушить.

— Так что, князь? Ты согласен? — Эрзули нетерпеливо дёргала себя за локон.

— Нам нужен свидетель, который удостоверит правдивость ваших слов и станет гарантом ваших обещаний.

Лоа переглянулись.

— Эээ… — Папа Легба развёл руками. — Даже не знаю. Я могу позвать одного из лоа…

— Не нужно. У меня есть кое-кто для такого дела.

Из темноты вышла высокая подтянутая фигура и опустилась на свободный стул рядом с Папой Легба. Усмехнулась и ощерила шакалью пасть.

— Разрешите вам представить моего друга Анубиса. Он с удовольствием станет нашим свидетелем.

Я давно привык к присутствию бывшего Таланта и не обращал внимания, как он искажает эфирное поле. И теперь с удовольствием разглядывал, насколько мощнее местных лоа выглядел Анубис. За прошедшие годы свободы он набирал силу и давно восстановился после боя с Сетом. Вот только расслабился последнее время и обленился.

— Они говор-рят пр-равду, — рявкнул он на притихших лоа. — Только кое-что умалчивают.

Я повернулся к Папе Легба и уставился на него тяжёлым взглядом. Тот вздохнул и выдал:

— Мы не можем указать, где искать Самеди. Но знаем, кто знает.

— И?

— Мамаша гневается и не хочет рассказывать, — буркнула Эрзули.

— Мамаша?

— Жена Самеди, — пояснил Папа Легба, — лоа Мамаша Бриджит. После пропажи мужа она спряталась и пьёт горькую, не желая ни с кем говорить. Но мы укажем, где её найти.

Глава 12

Танцы и ром

Мы договорились. Лоа признали старшинство Анубиса и дали ему особую клятву, что исполнят все обязательства. Не только отработают за возвращение Барона Самеди, но и будут соблюдать «правила проживания» на моей территории. Достаточно строгие, но справедливые: лояльность мне и моим потомкам, никакого чёрного колдовства и не вовлекать в культ вуду русских. Но и я должен постараться: найти пропавшего лоа и покарать тех, кто его запер. В принципе, нормальный взаимовыгодный договор. А я так и вовсе выиграл больше всех: если бы не эта трагедия, мне в любом случае пришлось бы разбираться с этими лоа, только уже после возвращения из Парижа.

— И последнее. Где нам искать эту Мамашу?

— Мамашу Бриджит, — подсказала Эрзули. — При встрече называйте её полным именем, она бесится, когда его сокращают.

— Так где? — я обернулся к Папе Легба.

— Естественно, на кладбище, — усмехнулся старик. — Где ещё можно найти лоа, охраняющую могилы? Я провожу вас прямо к ней, чтобы вы не заплутали.

— Тогда я вам больше не нужна, — Эрзули ухмыльнулась. — Прощай, князь.

Повернувшись к Тане, она окинула её внимательным взглядом и сказала:

— У меня есть для тебя пророчество, девочка. Когда король потеряет голову, а королева научится летать, когда девять и один преступят запретную черту и всё будет потеряно, следуй за своим мужчиной, куда бы он ни шёл.

Таня удивлённо моргнула.

— Что это значит?

— Без понятия, — Эрзули расхохоталась. — Я изрекаю пророчества, а не толкую их. Найди какого-нибудь умника, чтобы он объяснил тебе.

И, продолжая смеяться, лоа растаяла в воздухе.

— Не обращайте внимания, — махнул рукой Папа Легба. — Она регулярно предсказывает всем непонятную бессмыслицу. Ей просто нравится наблюдать, как люди пытаются найти в ней тайный смысл.

— Тогда не будем задерживаться. Далеко ваше кладбище?

— Успеем, до утра ещё далеко. Ещё стаканчик рома, — лоа щёлкнул пальцами, подзывая официанта, — и можно ехать.

* * *

Некоторые говорят, что все кладбища похожи друг на друга, если не визуально, то духом безысходности. Не верьте им! Они ничего не понимают в загробном покое. Уходящие за грань накладывают отпечаток на место своего последнего пристанища. Праведники оставляют после себя светлую печаль и лёгкую грусть, дурные и злые — тоску и серость, весельчаки и добряки наполняют пространство вокруг своих могил неуловимым покоем, а вокруг усыпальниц философов тянет на размышления о смысле жизни. Не требуется быть некромантом, чтобы это почувствовать, нужно всего лишь остановиться и ощутить следы ушедших.

Кладбище, куда привёз нас Папа Легба, отличалось атмосферой от всех виденных мной раньше. Удивительно, но здесь царил дух бесшабашного веселья и разгула. Мне даже показалось, что над могилами плывёт еле слышная бодрая музыка.

— Нам сюда, — Папа Легба спрыгнул с пролётки, на которой мы приехали, и бодро двинулся к кладбищенским воротам. — Идите за мной и не отставайте.

Он указал на ближайшую могилу тросточкой.

— Обратите внимание на любопытный факт. Первая могила обязательно посвящается Барону Самеди, чтобы он взял кладбище под свою опеку. На ней же оставляют приношения ему: ром, сигары и жгучий перец. Здесь же в День Мёртвых устраивают празднество в его честь. Танцуют, поют и радуются жизни.

— Радуются? На кладбище? — переспросила Таня.

— Какая разница, где именно радоваться? Если ты живой, то можешь радоваться в любом месте. Это мёртвым уже всё равно, а пока не умер, будь добр, веселись, пока есть