Дядя самых честных правил 12. Финал - Александр Горбов

Брасье, сеньор де Монклар, де ла Тур-дю-Пин и де Сен-Жермен-ан-Лэ. Кавалер ордена Святого Михаила, королевский советник, камергер Его Величества Короля Франции и Наварры, капитан-лейтенант Его Величества в конной гвардии, наследственный верховный сенешаль провинции Овернь по праву сеньории де Монклар, покровитель аббатств Сен-Мишель-де-Куза и Нотр-Дам-дю-Валь, владетель сеньорий, земель, замков, фьефов, прав высшей, средней и низкой юстиции на вышеозначенных землях, и прочая, и прочая.

Он без запинки оттарабанил длиннющее титулование, ни разу не сделав паузы для вдоха. Полагаю, такой длинный список должен был производить ошеломляющее впечатление на провинциальных дворян, особенно здесь, в колонии.

Но, насколько я разбираюсь, все эти титулы и звания были лишь «фантиками», не имеющими какого-то веса. Имея деньги, можно было легко попасть в списки и королевских советников, и камергеров, но при этом даже не быть представленным при дворе короля. А де Монклар, де ла Тур-дю-Пин и де Сен-Жермен-ан-Лэ — какие-нибудь мелкие деревушки, права на которые были у барона. И даже не факт, что он действительно владел ими.

— А вот и вы, дорогой герцог! Как я рад вас видеть!

Наконец в зал ворвался барон, и комната сразу показалась мне тесной. Картины не передавали всей внушительности фигуры барона. Нет, он не был простым толстяком, никаких тройных подбородков и обвисших щёк. Де Брасье напоминал огромного матёрого кабана — нагулявшего жир на желудях, но сильного и опасного зверя. Для своих габаритов он двигался стремительно, громко топая ногами и заполняя собой всё вокруг.

— Как хорошо, что вы заглянули! Я так надеялся увидеть вас вчера, но сегодня я ещё больше рад вашему визиту! Очень, очень рад! Желаете вина? Мне как раз привезли несколько бутылок столетнего Baron de Brane из Марго. Изумительный букет, герцог, изумительный! Вы оцените, поверьте мне.

Лакей с подносом уже стоял рядом, и барон сам налил мне вина в хрустальный бокал. Яда в нём не было, и я без опаски сделал глоток. Не знаю, действительно ли оно столетнее, но вкус оказался так себе.

Пока барон восторгался напитком, закатывал глаза и жадно пил из своего бокала, я присмотрелся к его Таланту. Он производил странное впечатление: не слишком сильный, но какой-то пульсирующий и дёрганый. Словно пламя свечи, колышущееся на сквозняке.

Но больше меня заинтересовал амулет на груди барона. Массивный, явно из золота, но хозяин стеснительно прятал его под одеждой. И в этом амулете я чувствовал скомканную и спрессованную силу, завязанную в тугой узел. По очертаниям было похоже на Лейбницев замок, но точно определить я не смог. Ещё меня удивило, что Талант барона постоянно «облизывал» амулет эфирными протуберанцами. То ли подпитывал его, то ли сам брал из него силу.

— Вам нравится? — барон пристально посмотрел мне в глаза. — Хо-хо! Я вижу, что нравится. Если желаете, я велю отправить вам дюжину бутылок, дорогой герцог. Чтобы вы могли насладиться вином с вашей красавицей-женой.

— Нет, благодарю, барон, я не любитель красных вин. Так что вы хотели со мной обсудить?

— О, дорогой герцог! У меня множество тем для разговоров с вами. Столько проектов, столько изобретений, которыми я хотел бы поделиться! Но мы это оставим на потом, для более спокойного времени. А сейчас меня волнует только ваша покупка Луизианы. Или правильнее говорить по-русски Luizianshyna, верно?

Он снова налил себе и мне вина, шумно пригубил из своего бокала и продолжил:

— Так уж сложилось, дорогой герцог, что мне выпала доля возглавлять таможню Луизианы долгие годы. Вы бы знали, в каком жалком состоянии она досталась мне! Всего десяток таможенников, все пьяницы и взяточники. И я потратил огромное количество сил, чтобы привести её в надлежащее состояние. Вкладывал собственные средства, буквально отрывал от себя куски, чтобы она стала выглядеть достойно. Я даже не женился из-за того, что сутками пропадал на работе. И мне бы не хотелось бросать своё детище на произвол судьбы.

Я буквально кожей ощущал, насколько фальшивы были его слова. А он упоённо врал, расписывая себя как бессребреника, положившего жизнь на работу таможни. И всё сводилось к тому, что я просто обязан оставить его в этой должности. Вот просто выбора другого нет, иначе всё рухнет, мир полетит в тартарары, Новый Орлеан обязательно захлестнёт чума, которую непременно завезут из Африки, а контрабандисты разворуют весь город.

— Ничего не могу обещать, барон. — Я отставил бокал и сложил руки на груди. — Во-первых, король ещё не согласился продать мне Луизиану. А во-вторых, у меня есть свои люди, разбирающиеся в таможенных делах не хуже.

Де Брасье ухмыльнулся.

— Дорогой герцог, у меня есть некоторые аргументы, чтобы вы согласились на моё предложение.

В этот момент его Талант вспыхнул и обдал меня облаком «тёплого» эфира с ног до головы. Уж не знаю, как именно он собирался на меня воздействовать, но ничего не вышло. Защитная Печать у меня на груди развеяла эфирный туман.

— Аргументы, — растерянно заморгал барон.

Талант снова выпустил в меня струю эфира, на этот раз чахлую и неубедительную. Которую постигла та же участь, что и предыдущую.

— Слушаю вас, барон, — я улыбнулся. — Вы хотели рассказать мне о каких-то аргументах.

— Эээ… — Лицо де Брасье задёргалось. — Да, аргументы. Боюсь только, мне нужно время, чтобы привезти их в город. Буквально послезавтра, ваша светлость, я вам их предоставлю.

— Везите, — я насмешливо махнул рукой. — Мне будет любопытно на них взглянуть.

— Тогда позвольте откланяться. Я немедленно отправлюсь за ними, ваша светлость.

Он развернулся на месте и едва не бегом помчался к двери. Я тоже не стал задерживаться и покинул особняк.

Пока экипаж вёз меня обратно в посольство, я прокручивал диалог с бароном в голове. Теперь понятно, как он просидел начальником таможни так долго: Талант де Брасье обладал способностью ментального внушения. К его глубочайшему сожалению, не сработавшей на мне.

Пожалуй, барона стоило наказать за подобные «шуточки». Но у меня сейчас стояла другая задача — найти того, кто убил Кузнецова и сделал из него зомби. А в де Брасье я не ощутил «запаха» Павшего. Так что пусть пока живёт и ищет свои «аргументы». Но если он ещё раз попробует повторить со мной свой фокус, то вряд ли сумеет уйти на своих двоих.

* * *

В тот же день, поздно вечером, у меня была назначена ещё одна встреча. Кожемяка с двумя опричниками сопроводил меня в один из «чёрных» кварталов