Дядя самых честных правил 12. Финал - Александр Горбов

нанимали их в Мексике, вот они и строили как умеют. Нет, определённый колорит они создают, но хотелось бы больше изящества и лёгкости…

Я не торопясь пил кофий и ждал, когда же у интенданта иссякнет родник красноречия. Но тот не собирался не то что молчать, а даже делать паузы между предложениями. При этом он успевал отпивать из своего бокала и жестикулировать так, что походил на ветряную мельницу. В конце концов мне это надоело, и я поднял ладонь, призывая его остановиться.

— Скажите, де Ванн, вы ведь хотели со мной встретиться не для того, чтобы рассказывать мне об истории города, так ведь? Вот и переходите к сути, будьте добры.

Интендант закашлялся, залпом допил вино и будто переключился в другой режим.

— До меня дошли слухи, ваша светлость, — он перестал тараторить, и сделал серьёзное лицо, — что вы скоро станете владельцем Луизианы. И меня данный вопрос крайне волнует, как вы понимаете.

— Вы не ошиблись. Вероятность, что я куплю Луизиану, очень велика.

— Я так и думал, — де Ванн кивнул. — И хотел бы обсудить с вами некоторые нюансы этого события. Дело в том, что многие достойные люди города, и я в том числе, обеспокоены своим будущим.

— Чем же вызваны эти переживания? — я усмехнулся. — Честным людям волноваться не о чем.

— Это как посмотреть, ваша светлость. С точки зрения Франции они честные и добропорядочные люди. А вот законы Алеутского герцогства могут трактовать их поступки по-другому. И эта двойственность заставляет нервничать. К тому же, — де Ванн вздохнул, — у многих в Новом Орлеане сосредоточенно всё их имущество. Что им делать? Бросить всё и возвращаться во Францию с пустыми руками? Или идти к вам на поклон, прося принять в подданство? Поверьте, многие ночами не могут спать, пытаясь найти выход.

— Ах, вот оно что. Тогда давайте разберёмся по порядку. Какие там законы княжества нарушают ваши знакомые?

— Некоторые, — де Ванн прищурился. — Например, у вас запрещена работорговля. А вы ведь знаете, что Новый Орлеан многим обязан этому бизнесу. Многие достойные люди вложили в него большие деньги, покупали корабли. Не могли бы вы временно, лет на пятьдесят, не задействовать здесь эту часть законов?

— Кхм…

— А эти достойные люди готовы разделить с вами прибыли. Вы только представьте, какие это деньги!

— Боюсь, это невозможно, — без тени улыбки я посмотрел в глаза интенданту. — Никакой работорговли я не потерплю. А все рабы, живущие на территории Луизианы, должны получить свободу.

— А как же последствия, ваша светлость? Столько людей сразу останутся без работы, без крыши над головой, без средств к существованию! Если всех рабов отпустить разом, то они же просто умрут от голода!

— Да, вы правы, де Ванн. Такой вариант нужно предусмотреть и отметить особым указом. Скажем, бывшие хозяева будут обязаны выдать освобождаемым запас продуктов на месяц и определённую сумму подъёмных.

— Ваша светлость! Это никак не возможно! — он всплеснул руками. — Это же чистое разорение для многих! У них просто нет таких денег! Всё, что у них есть, — маленькая плантация. Кто будет обрабатывать землю и собирать урожай?

— Наверное, сами. Всё сами, дорогой Рене. Как сказано в писании: в поте лица придётся тебе добывать хлеб свой.

— Но…

— Де Ванн, а лично вы собираетесь возвращаться во Францию или остаётесь здесь?

Он тяжело вздохнул.

— Мне некуда возвращаться, ваша светлость. Боюсь, я буду просить вас принять меня в подданство.

— В таком случае, Рене, — я улыбнулся, — вы должны отстаивать не интересы ваших «достойных» людей, а помогать мне. Донести до ваших знакомых мои требования и постараться решить проблемы так, чтобы я остался доволен. Вы меня поняли?

Он снова вздохнул, подумал и начал выторговывать себе условия перехода под мою руку. Впрочем, надо отдать ему должное — интендант прекрасно знал, что может мне предложить и на что я не соглашусь. Так что следующие два часа мы согласовывали дорожную карту для местных плантаторов. Я не собирался их грабить и отнимать землю, но освободить рабов им придётся, как и прекратить торговлю живым товаром из Африки. Пусть ищут другие способы заработка или уезжают подальше.

— Ваша светлость, скажите, а есть надежда, что вы оставите меня главой Нового Орлеана?

— Посмотрим на ваше поведение, Рене. Покажете себя во время переходного периода, и мы вернёмся к этому вопросу.

Между делом я поинтересовался его мнением о бароне де Брасье. Де Ванн закашлялся и отвёл взгляд.

— Простите, ваша светлость, но я не тот человек, с кем стоит обсуждать барона.

— И всё же, Рене. Мне будет интересно послушать ваше мнение.

— Скажем так, — он пожевал губами, — барон не тот, кем кажется. Он, как бы это сказать, очень увлекается мистикой и странной магией. Ходят слухи, которые передают шёпотом, что ни один из врагов барона не прожил и недели.

Я удивлённо поднял брови.

— Мистикой? Что вы имеете в виду?

— Не спрашивайте, ваша светлость. Я не разбираюсь в магии, а в городе рассказывают разные жуткие вещи. Но я точно не буду ссориться с бароном и никому не советую переходить ему дорогу.

Больше ничего путного из него вытащить так и не удалось. Мы закончили разговор, и я поехал обратно в посольство. Странного барона я решил отложить на завтра, чтобы разобраться в его «колдунстве» со свежей головой. Хотя, может, там и не было никакой магии, а лишь запугивание и жестокость. В любом случае с этим персонажем придётся что-то делать — такому сударю в моём городе делать нечего.

* * *

Мы с Таней ужинали, когда буфет у дальней стены затрясся, дверцы открылись, и оттуда вылез Анубис.

— Не проще ли заходить через дверь?

Шакалоголовый оскалился и коротко усмехнулся. Похоже, его развлекал этот трюк, и он собирался им пользоваться при любом удобном случае.

— Ты нашёл человека, что я просил тебя?

Анубис сел напротив меня и покачал головой.

— Его нет ср-р-реди живых. Ср-р-реди мёр-р-ртвых душу я тоже не нашёл.

— Прости? А где он тогда?

Бывший Талант молча пожал плечами. Взял со стола булку и начал крошить её на скатерть, всем видом показывая, что раздражён.

— В городе есть некромант?

Анубис отрицательно покачал головой.

— Некр-р-романта нет. Есть Павший.