Мокруха - Джон Ширли

— Мы снова её теряем, — сказал врач без всякого выражения.

— Где чёртова акушерка? — надрывным голосом, на грани истерики, вопросила одна из медсестёр.

Гарнеру хотелось подойти к Алевтии, потянуться к ней, взять за руку. Но уже слишком поздно; она лишилась чувств и что-то лопотала в приступе делирия.

Боясь что-то предпринять, он стоял и молча молился.

Проползла минута. Он стоял и смотрел. На мониторе, показывавшем сердечный ритм, появилась ровная линия. Устройство издало однократный ровный писк, жалобно возопив в никуда. Синий код. Сердце остановилось.

Они попробовали прямой массаж сердца и ничего не добились. Попытались запустить сердце разрядами дефибриллятора. Это вообще редко получалось, не сработало и для Алевтин. Она умерла.

— Что там насчёт кесарева? — спросила медсестра.

— Ребёнка тоже потеряли, — ответил хирург.

Гарнер подумал горько: Я молюсь в пустоту.

Копы. Надо идти к копам. Рассказать им про Констанс. Найти её.

С пересохшим ртом, слушая, как сердце бухает в груди, Гарнер на негнущихся ногах побрёл к выходу. Ему ничего не хотелось. Только отыскать Констанс.

Ребёнка тоже потеряли.

— Как и я, — вслух сказал Гарнер. — Я тоже потерял ребёнка.

Он не обращался ни к кому в особенности. Может быть, разве что к Богу.

Центр содержания несовершеннолетних округа Лос-Анджелес

Комната для посетителей была выкрашена белой краской, ярко освещена и уставлена дешёвыми оранжевыми пластиковыми стульями, по большей части такими кривобокими, что садиться страшно. Кроме них, комнату несколько оживляла только отретушированная фотография: осенний пейзаж в Новой Англии. Фотография была не повешена, а посажена на цемент.

Какой-то ребёнок разрисовал её фломастером, накалякав над лесным озером, утопавшим в оранжевом свете заката, комиксовое облачко со словами: Выпусти меня отсюда! Я тону в оранжевом дерьме!

Прентис и Джефф сидели одни в углу, ожидая Лонни. Надзиратель сказал, что Лонни был соседом Митча и дружил с ним ещё до ареста.

— Его друг? — озадачился Джефф. — Странно, что мы никогда не встречались.

— Нет, — сказал надзиратель, — не странно.

В другом углу комнаты мальчишка-чикано весело болтал на испанском с матерью. Мальчишка был толстенький, рябощёкий, с замысловатой причёской: Прентису казалось, что в голове у него кто-то пробил дырку. Вокруг шеи у мальчугана висела золотая цепь, разумеется, фальшивая.

Джефф неловко пошевелился в кресле.

— Думаешь, тот доктор наврал? Доктор Драндху?

— Иисусе, ну что за имечко — будто у злодея из сериалов про Флэша Гордона. Не знаю, Джефф... — Прентис пожал плечами. — Надо расспросить Лонни. Если Митч сам себя изуродовал...

— Это совсем на Митча не похоже. Он всё что угодно может выкинуть, но боль Митч ненавидит. Он вообще ненавидит любой дискомфорт, не то что ты со своим спартанским характером. И если бы он задумал себя увечить, то перед этим по крайней мере забрался бы в душевую. Я хочу сказать, что он никогда себя не запускал.

— Ну да. Эми тоже была с сумасшедшинкой, но я мог бы поклясться, что ей и в голову не придёт себя увечить. Но она же это сделала?

Он умолк, смутившись. Чикано и его мать свели головы теснее и стали вместе молиться по-испански.

Надзиратель сообщил:

— Почти каждый мальчишка тут из банды. Митч был среди них исключением.

Мальчик-чикано молился, слёзы текли по его щекам. Юные бандиты представлялись Прентису немного иначе. С другой стороны, здесь же нет companeros[22] мальчишки, чтобы увидеть это зрелище.

— Знаешь, — шепнул Джефф, — говорят, что девчоночьи банды хуже всех. Они теперь держат девчонок в особом месте. Они прямо как воительницы апачей. Пытают пленных. Нет, серьёзно. Если они кого-то поймали, нассали на него и пинают ногами — всё, ему не жить. Некоторые мальчишечьи банды удовлетворяются подобным унижением и отпускают жертву. С девками не так.

— Я рад, что в этом местечке раздельное обучение.

Запертая ранее дверь скрипнула и отворилась. Вошёл мальчишка. Кровей в нём было намешано вдосталь: немного восточной, может быть, вьетнамской, немного испанской, немного европеоидной. Длинные тёмные волосы ниспадали на плечи. Он носил футболку с эмблемой «Металлики», джинсы и чёрные высокие кроссовки «Адидас». Входя, он едва заметно склонил голову. Мускулистые руки его были покрыты самодельными татуировками: змеи и мультяшные девушки. За ним следовал чернокожий охранник с изрядным брюхом, в униформе цвета хаки, предусмотрительно расстёгнутой там, где выпирал живот, держа руку на кобуре.

— У тебя десять минут, Лонни, — сообщил охранник, — потом в Группу.

— Меня с этой Группы тошнит, — пробормотал Лонни, опасливо озираясь.

— Ты сам сделал свой выбор, дружок, — сказал охранник сипло. Вытащив сигарету из кармана рубашки, он разжёг её старой «Зиппо» и удалился.

Джефф и Прентис придвинулись к Лонни. Пожали его неожиданно мягкую руку. Представились.

— Превед-кагдила, — ответил Лонни спокойно, без всяких эмоций. Он полез свободной рукой в карман джинсов и выудил оттуда папироску. Осмотрел по очереди Прентиса с Джеффом, опустил глаза на пол, вернулся взглядом к посетителям.

— Чё надо, парни?

— Я брат Митча Тейтель...

— Я знаю, вы мне об этом уже говорили. В чём дело, я спрашиваю? Не хочу зря трепаться. Давайте быренько перетрём и разойдёмся. Митч мне тоже как брат, поняли?

— Лады, — кивнул Джефф. — Давай так договоримся: если ты сообщишь нам что-нибудь полезное, мы подмахнём нужные твоему адвокату бумаги. Типа, ты нам помог. Это тебе пригодится, когда настанет время выйти отсюда. Мы пытаемся понять, куда подевался Митч. Я не собираюсь делиться с копами тем, что ты мне расскажешь. Я сам его найду, мне копы для этого не нужны. Есть идеи?

Лонни затянулся сигаретой и посмотрел на них.

Прентис подумал, не предложить ли ему денег. Но почувствовал, что это против какого-то табу: утверждение Лонни о близкой дружбе с Митчем казалось безусловно искренним.

— В госпитале, — продолжал Джефф, — видели, как кто-то увозит его на коляске. Такой смешной человек, уже в возрасте... Есть у тебя идеи, кто он?

Лонни пожал плечами.

— Наверное, Больше Чем Человек.

Прентис уставился на него. Разве не было что-то в бумагах Эми, переданных ему в госпитале, про Больше Чем Человека? Кажется, и она сама говорила... не один раз...

— Понятия не имею, кто такой этот грёбаный Больше Чем Человек, — сказал Лонни, — но Митч так его прозвал. Он сказал, что кто-то из Дабл-Ки поможет ему прорваться в мир рекординговых