Мокруха - Джон Ширли

зрелищу вылезающего из канализации чистильщика, с ног до головы в говне, если бы Эфрам ей приказал.

Она была невинна в более сладостном смысле, чем Меган. Констанс даже порнухи прежде не смотрела, хотя, как, запинаясь, поведала девушка на первой волне психогенного возбуждения, ей как-то предлагали посмотреть «грязное видео» на вечеринке у друзей. Она отказалась, сморщив носик при мысли о том, чтобы смотреть, как взрослые люди на полном серьёзе имитируют совокупление, и отказывалась до сих пор. Она думала о мальчиках в терминах флирта, танцев, свиданий и скромных поцелуев, иногда почитывая подростковые книжки «про любовь», где под конец книги все поцелуи можно было по пальцам пересчитать. Она видела картинки мужских гениталий, и папочка отвечал на любые её вопросы о сексе — с медицинской точки зрения. Она знала, как заниматься сексом и не забеременеть или не подхватить болячку. Её интересовал и сам процесс. До сих пор он интересовал её не очень сильно.

Ах, подумал он, ей становится всё интересней и интересней.

Она едва вышла из детского возраста и, пожалуй, не имела шанса испытать подлинное желание, пока Эфрам не возбудил его в нейрохимической обмотке. Он использовал ассоциативную технику, которую отточил на девушках с Девятой по Пятнадцатую.

Это было так просто. Подвергаешь женщину положительной стимуляции, пока не выработаешь в ней сперва реакцию на визуальный раздражитель, а потом на физический. После того, как сексуальный контакт индуцирует достаточное наслаждение, субъект примется ассоциировать с предметом контакта любое удовольствие, и соучастие её в контакте станет всё более настойчивым и навязчиво необходимым. Даже бешеным — по крайней мере, пока всё не устаканится, миновав фуги возбуждения и бездны душевного упадка. Но и после этого из губки всё ещё можно выжать несколько капель, если как следует её стиснуть...

Главный контроллер перехватил управление всеми остальными цепями мозга. Подавил выбор, естественно сложившийся характер, самоуважение, самооценку, надежду.

И, конечно, оставалось ещё наказание. Это весьма существенная часть психопрограммирования. В последнее время Эфрам Пикси, пресытившись обычными развлечениями, уделял ему всё большее внимание. Ха-ха. И не он один. Участвовал также незримый спутник и друг Эфрама.

«Гетто-бластер» играл струнные квартеты Бетховена, обладавшие для Эфрама астрологической значимостью в контексте эзотерического Негатива. Люди на маленьком вмонтированном в стену экране совокуплялись без особого энтузиазма, но с оплачиваемой энергией. Наконец он начал ласкать Констанс.

Она немного повыделывалась, но потом широко улыбнулась на посланных им волнах наслаждения. Сделала вялое усилие вырваться. Но её бёдра уже непроизвольно выкручивались ему навстречу, глаза одурманенно смотрели в никуда, засосав, как в слив, прежнюю личность, и он знал, что уверенно держит в своих пальцах нити этой маленькой марионетки.

У него были большие планы на эту девчонку. Он мог заставить её полюбить что угодно. Подошвы своих ботинок. Он мог заставить её трахаться с кем угодно. С немецкой овчаркой, скажем. Он мог заставить её умолять, чтоб Эфрам на неё нассал, и стонать от удовлетворения, когда он исполнит мольбу. Он мог поступить с ней так же, как с Двадцать Первой, активисткой Общества защиты животных. Ту он принудил пытать маленьких бездомных зверьков и кататься голой по их полурасчлененным тельцам, пока те пищали и умирали. Он мог заставить её влюбиться в мышеловку, в мёртвую кошку, в запах собачьего корма, мог сделать так, чтобы ей доставляло удовольствие пытать себя ножницами. Она бы упрашивала его снова и снова резать себя ножницами, чтобы девчонку опять захлестнули волны наслаждения. Он мог бы сделать так, чтобы ей доставляло наслаждение подпиливать ногти на его ногах своими зубами. Он мог бы сделать так, чтобы она с наслаждением мастурбировала в ванне, полной земляных червей. Или заставить её так поступить, используя Наказание. Он мог заставить её съесть живого голубя, даже если бы ей это совсем не понравилось.

Он мог даже принудить девушку к убийству её собственного папаши.

Из дневника Эфрама Пикси, 9 мая 1987 года

Мы всегда подчинялись этим правилам, чем бы ни были заняты. Когда мы чувствуем лёгкое удовлетворение, расчистив загромождённый ящик, это мозг вознаграждает рецепторы наслаждения. Когда нам немного жаль, что мы кому-то навредили — я научился глушить в себе это эмоциональное проявление, — это чувство переживает рецептор наказания. Когда мы испытываем прилив счастья на свежем ветру, или глядя на новые ботинки, или поедая мороженое, или участвуя в атлетическом состязании, или просто хорошо сделав работу за день, или, как это удаётся некоторым, занимаясь благотворительностью, — это счастье порождается встроенными в мозг цепочками реакций, и программируется оно точно так же, как у животных. Эти реакции залегают у социобиологических корней всего. Временами награды и наказания поступают небольшими порциями, так что мы их почти и не замечаем. Нас постоянно влечёт танец награды и наказания... Разумеется, наблюдает за этим гротескным балетом аудитория незримого мира. Сквозь сей незримый мир, пользуясь методиками тёмной астрологии, вполне возможно провидеть тиранию хореографа, Великого Программиста Награды и Наказания. Но лишь немногим открыто сие трансцендентное знание.

Гарнер почти потерял «Порше» из виду в трафике на Пятнадцатой. Ему пришлось проскочить на запрещённый сигнал, рискуя встречей с дорожными копами и ДТП. Ну и, само собой, рискуя выдать себя тому, кто управляет «Порше».

«Порше»? Машинка явно не для подростка. Скорее для наркодилера.

Он сидел рядом с мотелем в своей «Тойоте» 83-го года выпуска, соображая, что можно предпринять. Похититель и Констанс скрылись в мотеле. Не оставалось сомнений, зачем. Дочка знает, как предохраняться, глупо было думать, что её удастся удержать от экспериментов на сексуальной почве. Может быть, глупо. Но этот человек явно чем-то опоил или обколол Констанс. Гарнер не собирался ему потворствовать.

«Порше» одиноко стоял на тёмной стороне парковки, перед единственным номером, откуда вырывался свет. Наверное, они там. Констанс и этот сукин сын в номере.

Гарнер подумал, не вызвать ли копов. Она, блин, несовершеннолетняя. Но стоит ли впутывать полицию? Вдруг Констанс посадят в исправительный центр? Если похититель окажет сопротивление, его могут застрелить, и Констанс вместе с ним. Наркодилеру логично иметь при себе оружие... Гарнер пожалел, что не успел чётче разглядеть водителя «Порше» — он едва увидел, как двое входят в гостиницу.

Гарнер ощутил угрызения совести, что предаёт доверие дочки.

Он превратился в одного из тех монстров Старше Тридцати, о которых предупреждала Эбби. Но на каком-то другом уровне он чувствовал, что поступает верно. Следует доискаться правды. Немало подпитало его решимость сегодняшнее свидание с Алевтией.

Только не мою дочь. Я не позволю заманить её в эту ловушку.