Три недели в Париже - Барбара Брэдфорд

Он взял ее руку, крепко сжал и внимательно посмотрел ей в глаза. Потом перевел взгляд на ее пальцы.

— Ты не замужем, не помолвлена — словом, ничем не связана?

Александра покачала головой:

— У меня есть друг. Художник. Очень милый. Он англичанин. — Слова прозвучали отрывисто.

— Это серьезно?

— Я… я не знаю. Возможно, у него это серьезно.

— А у тебя?

— Я… не уверена.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду.

— А у тебя есть близкий человек?

— Нет, — лаконично ответил он.

— Я не могу себе представить, чтобы у тебя не было… не было никого.

— Конечно, у меня есть женщины. Но все они ничего для меня не значат.

От облегчения Александра почувствовала слабость во всем теле. Она надеялась, что Том этого не заметит.

— Вчера я встретила у Ани Ники Седжуика. Он говорит, ты купил дом в Провансе.

— Умерла моя бабка. Она оставила мне немного денег. Я купил ферму близ Экс-ан-Прованса. Оливковую ферму.

— Какая прелесть! Как там идут дела?

— Так себе. — Том усмехнулся. — Но я хочу вложить в нее немного денег. Это будет хобби, ничего серьезного.

— Ты не собираешься бросать адвокатскую практику?

— Нет, разве можно оставить Париж? Тебе наверняка известно, что я не создан для сельской жизни.

— Известно.

— Я заказал столик в «Амбруази». На площади Вож. Но сначала можно проехаться по Парижу. Сегодня чудный вечер.

Вскоре она уже спускались по ступенькам отеля, Том вел ее, поддерживая под локоть. На тротуаре он поднял руку, подав знак шоферу, стоявшему у припаркованной поблизости машины. Еще через секунду Том помог ей забраться на заднее сиденье темно-бордового «мерседеса», потом уселся сам. Александра передвинулась в дальний угол, Том расположился в другом. Она положила между собой и им сумочку и шаль.

Том покосился на сумочку, стараясь скрыть улыбку. Александра видела, как дрогнули его губы, и, почувствовав себя глупо, постаралась найти тему для разговора, но безуспешно.

Том что-то быстро говорил шоферу по-французски, объясняя маршрут. Закончив давать инструкции, он откинулся на сиденье, посмотрел на Александру и спросил:

— Как поживает Ники? Мы с ним давно не виделись.

— Он замечательно выглядит и очень успешно работает.

— Я слышал. Ты собираешься работать с ним?

— Да. Сегодня мы встречались за ленчем. — Прервавшись, она воскликнула: — Ах, Том, как прекрасна площадь Согласия… сейчас, под этим великолепным небом!

— Да, небо великолепно. Сегодня вечером воздух необычайно прозрачен.

— Волшебный час уже миновал, но все равно хорошо.

— Ах, этот твой волшебный час! О котором ты мечтала в детстве, — рассмеялся Том.

— Ты помнишь?

— Я все помню.

Он хотел взять ее за руку, но она отвернулась и стала смотреть в окно. Александра знала: если он до нее дотронется, она потеряет голову и бросится ему в объятия.

— Скажи, — внезапно начал он, — когда начнутся съемки фильма?

— Наверное, в конце лета. А почему ты спрашиваешь?

— Мне приятно думать, что ты будешь здесь, в Париже.

— О… — только и смогла произнести Александра.

Вскоре машина остановилась на площади Сен-Мишель.

— Пошли, — сказал Том и распахнул дверцу, помогая Александре выйти.

Он повел ее по рю де Юшетт, потом по рю де ла Бюшери. Затем они пересекли уютную площадь и вышли к Сене.

— Смотри! — воскликнул Том. — Ты всегда говорила, что это твой любимый вид Парижа.

Они стояли, глядя на Сите — остров, на котором возвышается собор Нотр-Дам. Александра обернулась посмотреть на Тома, как раз тогда, когда он посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Она кивнула и отвернулась к собору. Его готические башни четко вырисовывались на фоне темно-синего неба, высокий шпиль светился в лучах заходящего солнца.

— Да, этот вид мне особенно дорог, — сказала Александра.

— И мне. Думаешь, я не помню, как мы пришли сюда в день нашего первого свидания?

Том наклонился и нежно ее поцеловал. Потом притянул к себе и крепко обнял, его поцелуи становились все более настойчивыми.

Прижавшись к Тому, Александра обняла его. Когда они наконец разомкнули объятия, он заглянул ей в глаза и ласково провел рукой по щеке.

— Почему ты привел меня сюда?

— Чтобы ты знала, что я ничего не забыл. Ничего.

— И я тоже не забыла, — прошептала она. При мысли о боли, которую он ей причинил, ее сердце сжалось. — Я не могла приехать в Париж и не позвонить тебе.

— Я бы не вынес, если бы ты была здесь, а я тебя не увидел. — Обняв Александру за плечи, Том повел ее машине. — Я скучал без тебя, — тихо сказал он. — Очень.

— И я… без тебя.

Том глубоко вздохнул и наконец решился произнести:

— Твой друг… англичанин… Он хочет узаконить ваши отношения?

— Да, он говорил об этом.

— Ты тоже этого хочешь? Выйти замуж, иметь детей?..

— Я хотела этого с тобой.

— А с ним не хочешь?

Александра покачала головой:

— Я не знаю. Сейчас я не хочу об этом говорить.

— Прости. Я лезу не в свое дело… — Его голос дрогнул, и он повел ее к «мерседесу».

По пути в ресторан они почти не разговаривали. Том Коннерс винил себя за то, что поддался эмоциям. Он не покривил душой, сказав, что рад ее звонку, что скучал без нее. Но он не собирался возобновлять отношения с ней. Ему было нечего ей предложить — во всяком случае, надолго.

— Я и забыла, как красива площадь Вож, — произнесла Александра, прервав его размышления.

— Это самая красивая площадь в Париже, — сказал Том. — Кажется, я как-то говорил тебе, что в детстве моя мать жила в одном из старых домов по ту сторону парка.

— Как она поживает? И как твой отец?

— Спасибо, с ними все в порядке. А твои родители?

— То же самое. У них все хорошо.

Юбер, шофер Тома, открыл дверцу «мерседеса», Том вылез первым и помог выбраться ей. Они вошли в «Амбруази» вместе, слегка щурясь в полумраке. Метрдотель радушно поздоровался с Томом и указал ему столик на двоих в тихом углу.

Усевшись, Александра огляделась: стены обшиты старыми панелями благородного дерева, высокий потолок, старинные гобелены, серебряные подсвечники с белыми свечами, большие каменные вазы с огромными букетами свежих цветов.

Когда Том заказал шампанское, Александра произнесла:

— Ты не рассказал о том, как провел эти годы.

Он откинулся на спинку кресла, размышляя. Александра подумала, что он очень красив. Нет, смертельно красив. По меньшей мере с ее точки зрения. Потом она поправилась: он смертельно красив с точки зрения любой женщины.