Три недели в Париже - Барбара Брэдфорд

Кей бросилась к Ане и крепко ее обняла.

— Как я рада вас видеть!

— И я тебя тоже, Кей. Но проходи, дорогая, пойдем посидим немного. Мне хочется услышать, что у тебя нового.

Две женщины подошли к чугунному столику, куда экономка поставила все необходимое для дневного чая. На серебряной вазочке лежали маленькие — «игрушечные», как их называла Аня, — сандвичи и крекеры, бисквитные пирожные с джемом и взбитыми сливками и темный английский кекс с цукатами, сверху украшенный миндалем.

Аня разлила чай и сказала, глядя на Кей:

— Ты выглядишь просто потрясающе!

Кей улыбнулась:

— Наверное, раньше я была неуклюжей и неотесанной?

— Ничего подобного. И еще поздравляю тебя с огромным профессиональным успехом. Наша школа гордится тобой.

— Своими успехами я обязана вам. И конечно, маме. Без нее я была бы… ничем.

При упоминании об умершей матери по лицу Кей пробежала тень. Аня знала, что Элис многим пожертвовала ради дочери.

— Мы, старшие, можем только показать путь, — заметила Аня. — А своими успехами ты обязана одной себе.

Кей задумалась, ее лицо посерьезнело. На несколько мгновений она погрузилась в прошлое.

— Я рада, что ты приехала задолго до торжества, — сказала Аня, нарушив тишину. — Мы можем встречаться друг с другом, болтать. Другие девочки — Алекса, Мария и Джессика — тоже здесь.

У Алексы и Джессики остались в Париже незавершенные дела, подумала Аня. Интересно, у Кей тоже была особая причина приехать раньше?

— Кей, дорогая, ты приехала пораньше с определенной целью? — спросила Аня.

— Да, вы правы. Я хочу открыть здесь бутик. Говорят, мои модели должны хорошо продаваться в Париже.

— Великолепная идея, уверена, что так оно и будет.

— Спасибо. — Затем наступила короткая пауза. — Значит, другие девочки уже здесь. Вы с ними виделись?

— С Марией несколько раз, а Алекса вчера приходила на ленч.

— Они вышли замуж?

— Нет.

— А Джессика?

— Мы с ней еще не виделись. Но она тоже не замужем. Мне кажется, ты одна из всех нашла мужчину своей мечты.

Лицо Кей исказило страдание, на глазах выступили слезы.

— Дорогая, что с тобой? — Аня дотронулась до ее руки.

Смахнув слезы, Кей нерешительно произнесла:

— Я так боюсь, Аня… за свой брак. Я никак не могу забеременеть, вот в чем дело.

— О да, я понимаю, дорогая, Иану нужен сын и наследник.

Кей судорожно сглотнула:

— Иан по своей доброте не говорит об этом. Ни разу не говорил. Но я знаю, о чем он думает. И это меня угнетает.

— Я понимаю, о чем ты говоришь.

— Я приехала в Париж, чтобы показаться доктору Франсуа Бужону. Вы наверняка о нем слыхали.

— Да, он очень знаменит. Уверена, он тебе поможет.

— Ах, Аня, я очень на это надеюсь.

— Ты у него уже была?

— Вчера. Он меня осмотрел. И еще мне сделали анализы… — Кей снова расплакалась.

Аня внимательно посмотрела на нее:

— С тобой все в порядке?

— Я солгала доктору Бужону, — выпалила Кей.

— Но почему? — нахмурилась Аня.

Прикусив губу, Кей объяснила:

— Я не хотела посвящать его в мою тайну. Мне показалось, будет лучше, если… если никто не узнает о некоторых вещах…

— Ясно. — Аня откинулась назад, не отрывая взгляда от Кей. — И что именно ты скрыла от доктора Бужона?

— Когда он спросил, были ли у меня беременности, я ответила, что нет, не было. Но это не так. Я однажды была беременна. Вы думаете, он понял это, когда меня осматривал?

— Не уверена. — Аня изучающе смотрела на Кей: — Ты потеряла ребенка?

Кей глубоко вздохнула:

— Я сделала аборт.

— О!

— Не смотрите на меня так. Пожалуйста. Меня изнасиловали. Я забеременела в двенадцать лет.

Аня закрыла глаза и долго сидела не шевелясь. Когда она наконец открыла глаза, сад показался ей не таким солнечным, как прежде, словно свет отчего-то померк. Она накрыла рукой ладонь Кей, ее прикосновение было нежным и ободряющим.

— Тебе станет легче, если ты об этом расскажешь?

— Я никому об этом не рассказывала, — прошептала Кей. — Об этом знала только мама.

Аня сжала руку Кей, потом выпрямилась, налила еще чаю себе и ей. Кей пила чай, стараясь взять себя в руки. Понемногу она успокоилась.

— Наверное, лучше начать сначала. Моя мать работала у одного модельера в Глазго, у Элисон Роли. У той была подруга, знатная англичанка, которая иногда приезжала к Элисон, останавливалась у нее и, разумеется, покупала платья. Эта женщина предложила маме поработать у нее экономкой.

— И твоя мать согласилась?

— Да. Предложение было фантастическим. Дом стоял у залива Ферт-оф-Форт, в получасе езды от Эдинбурга. Ее светлость сказала маме, что она может взять с собой меня и Санди и что у нас будут свои комнаты. Мама увидела в этом возможность поправить наши дела, а заодно и вывезти нас за город. — Кей помолчала. — Я никогда не забуду тот дом, Аня. Там был великолепный парк, откуда открывались прекрасные виды на Ламмермьюирские холмы и Ферт-оф-Форт. Я была очарована царящей вокруг красотой. Но вскоре появилась одна проблема, во всяком случае, у меня. Его светлость.

— Он преследовал тебя? — мягко спросила Аня.

— Это началось через год после нашего приезда. Мне было одиннадцать с половиной. Сначала все происходило как бы случайно. При встрече лорд сжимал мне плечо, гладил по голове. Потом стал опрокидывать меня на землю, в лесу. Он… трогал меня… за всякие места.

Аня молча кивала, не желая прерывать потока слов.

— После нескольких по-настоящему неприятных случаев я стала защищаться. Лорд пригрозил уволить маму и выгнать нас из дома, если я не стану делать того, что он хочет. И я испугалась. Я знала, что означает для нас мамина работа. Где мы станем жить, если нам придется уехать?

— И ты ничего не сказала маме? — решилась спросить Аня.

— Я боялась… Боялась его… того, что он может с нами сделать. Он был влиятельным человеком, а мы бедны.

— Кей, дорогая, — пробормотала Аня, — сколько же тебе пришлось пережить.

— Это было ужасно. Со временем лорд позволял себе все больше и больше. Я пыталась сопротивляться, но он был силен и настойчив. Мне не исполнилось и двенадцати, когда он… когда он сделал то, чего хотел. — Кей снова замолчала и отпила чаю. — Потом это повторялось еще несколько раз. Когда у меня не наступила менструация, я поняла, что случилось то, чего я боялась.

— И тогда ты рассказала маме?

— Да. У меня не было выбора. Мой рассказ потряс ее. Она рассвирепела, сказала, что подаст в суд, наймет в Эдинбурге адвоката. Сначала лорд все отрицал, но в поместье не было других мужчин, кроме двух престарелых садовников, а место было уединенным.