Три недели в Париже - Барбара Брэдфорд

— И твоя мать пошла в полицию.

— Нет, не пошла. Лорд предложил ей… сделку. Он сказал, что пошлет нас к доктору в Эдинбург, и тот сделает мне операцию, за которую он заплатит. Лорд предложил ей трехмесячное пособие с условием, что мы уедем. Немедленно.

— И что? Твоя мать согласилась?

— Нет. Она поняла, что у нее все козыри на руках. Его светлость заседал в Палате лордов в Лондоне. Они с женой вращались в высших сферах, и он не хотел скандала. Поняв это, мама сделала ответный ход. Она потребовала, — Кей перевела дыхание, — миллион фунтов стерлингов…

Аня ошарашенно смотрела на Кей и на какой-то момент лишилась дара речи. Наконец она проговорила:

— Элис получила эту сумму?

— Нет. Она запросила так много, потому что знала, лорд будет торговаться, а ей нужна была свобода маневра. В конце концов они сошлись на ста тысячах фунтов.

— Боже мой!

Кей слабо улыбнулась:

— Мама не уехала, пока не получила всей суммы. Потом мы собрали вещи и отправились в Эдинбург, где мама сняла для нас маленькую квартирку.

В саду все замерло. Умолкло даже щебетанье птиц.

— Деньги пошли на твое образование, так распорядилась ими Элис, я угадала?

— Да, и на образование Санди. На оплату колледжа Харрогейт и вашей школы в Париже. А остаток мама положила на счет в банке, эти деньги помогли мне начать собственное дело.

— Элис была мудрой женщиной, Кей, очень мудрой, и во всем остальном тоже. Но ты ничего не сказала про аборт. Его плохо сделали?

— Не знаю. Это меня и беспокоит. У меня было сильное кровотечение, и несколько дней я ужасно мучилась от боли. Что, если врач что-нибудь мне повредил?

— Вполне возможно, но мне кажется, ты бы об этом знала. А после… все было в порядке?

— Да, но я не уверена, что это о чем-то говорит.

Аня поднялась, подошла к ней и обняла. Кей прижалась к Ане, спрятала лицо у нее на груди и начала всхлипывать. Аня нежно гладила ее по голове, и понемногу Кей затихла.

Через несколько секунд Аня осторожно спросила:

— Иан не знает об этом, да? Ты никогда ему об этом не рассказывала?

— Как я могла? — прошептала Кей. — Он ничего не знает о моем прошлом. Моя мать создала меня заново, а деньги позволили ей приобрести необходимые документы. Иан умрет, если узнает, что я родилась в трущобах. И конечно, потребует развода, в этом я не сомневаюсь.

— Напрасно, Кей. Люди многое могут понять.

— Я не хочу рисковать.

— Кей, дорогая, слова — слабое утешение, — тихо начала Аня. — Сказать, что я сожалею о том, что с тобой случилось, значит ничего не сказать. Боль, которую я испытываю, не передать словами. Ты была совсем маленькой девочкой… — Анин голос дрогнул от волнения, она не могла продолжать.

— Я жила в страхе и с раннего детства училась мечтать. Я умела забывать о невзгодах и думать о лучшем.

— Ты преодолела все трудности, — сказала Аня, возвращаясь на место. На ее глазах еще блестели слезы. — Ты храбрая и сильная, и я горжусь тобой. Я хочу, чтобы ты знала: ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, Аня, — растроганно проговорила Кей. — Вы мой единственный настоящий друг.

Услышав эти слова, Аня нахмурилась:

— Надеюсь, я все же не единственный твой друг?

— Я довольно близка с моей помощницей Софи и с Фионой, сестрой Иана, но вы — мой единственный близкий друг.

Как это грустно, подумала Аня.

— Жаль, что ваш маленький квартет распался, — сказала она. — Я искренне надеюсь, что вы сумеете забыть о ваших разногласиях и вновь подружиться. Прислушайся к совету женщины, много повидавшей на своем веку: жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ссоры.

— Вы правы, — ответила Кей, думая о том, что в той размолвке она виновата меньше всех.

Глава 9

Александра посмотрела на часы, и тут же зазвонил телефон. Ровно половина седьмого. Вцепившись в трубку так, что побелели костяшки пальцев, она произнесла «алло» чужим, напряженным голосом.

— Это Том. Я в вестибюле.

— Сейчас спущусь, — ответила Александра, положила трубку, взяла сумочку, шаль и вышла из номера.

Дожидаясь лифта, она посмотрела на себя в зеркало. Гладко уложенные волосы, безупречный макияж, сшитое на заказ льняное платье, в котором можно пойти куда угодно, и жемчужные серьги как единственное украшение.

Сделав глубокий вдох, Александра вошла в лифт. Ей показалось, что кабина движется слишком медленно, так ей хотелось увидеть Тома. Выйдя из лифта, она сразу же его заметила. Он стоял в стороне, недалеко от входа в зимний сад.

Хотя Александра видела его лицо только в профиль, она мгновенно поняла, что он так же, как прежде, хорош собой и безупречно одет. Он был в темно-синем блейзере, серых брюках и голубой рубашке с шелковым галстуком в серебристо-синюю полоску. Коричневые туфли начищены до блеска.

Том оглянулся, заметил ее и пошел ей навстречу. Его лицо было серьезным. Потом он внезапно улыбнулся, показав великолепные белые зубы. Глаза у него были ярко-синие, на висках появилась седина.

Он взял ее за руку и поцеловал в щеку. Она отпрянула, испугавшись, что он услышит, как гулко бьется ее сердце. Сглотнув, она сказала:

— Привет, Том.

— Давай чего-нибудь выпьем.

Они зашли в бар «Фонтенбло», и Том повел ее к столику в углу у окна. Они сели, и тут же появился официант. Том взглянул на Александру, приподнял темную бровь.

— Как всегда?

Она кивнула. Том заказал два бокала шампанского. Когда официант ушел, он сказал:

— А ты ничуть не изменилась. Выглядишь точно так же, если не считать прически.

— Я постриглась.

— Вижу. Тебе идет.

Она ничего не ответила.

— Я много читал о тебе. Ты стала великолепным театральным художником.

— Да, мне очень повезло.

— Я бы называл это не везением, а талантом.

Вернувшийся официант поставил перед ними два высоких бокала с шампанским. Когда они остались наедине, Том поднял бокал и чокнулся с Александрой:

— Будем здоровы.

— Будем, — ответила она и широко улыбнулась.

— Ну наконец-то, — пробормотал он. — Я думал, что ты так и останешься угрюмой.

— Я не знала, что кажусь угрюмой.

— Поверь мне на слово. Я рад, что ты позвонила. Рад тебя видеть, Алекса. А ты рада меня видеть?

— Да.

Том рассмеялся:

— Такое жалкое коротенькое «да». Такое робкое.

— Вовсе нет. Я в самом деле рада тебя видеть, Том. Я хотела с тобой увидеться, иначе не стала бы звонить.

Он взял ее руку, крепко сжал и внимательно посмотрел ей в глаза. Потом перевел взгляд на ее пальцы.

— Ты не замужем, не помолвлена — словом, ничем не связана?